Но я замер на месте, пораженный совсем другим зрелищем. Вдоль стен пещеры были выложены на земле длинные камни, на которых, окружая хогона полумесяцем, сидели на корточках самые кошмарные существа, которых я когда-либо видел.
Назвать их людьми не повернулся бы язык даже у самого гуманного антрополога, и все же это были люди. Ростом они были, пожалуй, с семилетнего ребенка. В глаза мне бросились красная кожа, рыжая шерсть, покрывавшая их тела (без намека на одежду), длинные волосатые руки и маленькая голова, абсолютно лишенная растительности. Челюсти у них сильно выдавались вперед, а глубоко посаженные глаза смотрели завораживающе и не по-человечески, а с каким-то звериным блеском.
Это были существа, столь же далекие от современного человека, как и от обезьяны. Когда-то я любил рассматривать в школьном учебнике биологии совсем нестрашное изображение человекообразной обезьяны. То ли художник видел мир в розовом свете, то ли он не хотел разрушать мою детскую психику. Теллемы были значительно страшнее. Я машинально подался вперед, будто загипнотизированный жуткими взглядами этих существ. И в этот самый момент понял, что меня заметили. Хогон резко повернул голову в мою сторону и с ужасом уставился мне в глаза.
Если бы в тот момент я смешался, утром мое тело конечно же было бы найдено под плато. Хогон выкрикнул какой-то горловой звук, и ко мне со всех сторон помчались волосатые теллемы. И в эту самую секунду я выскочил из подземного хода в самый центр пещеры, поднял руку и, напрягаясь изо всех сил, выдал ту самую фразу, которой так долго учил меня Арама.
Эффект был потрясающим. В закрытой пещере мой голос прозвучал раскатисто, как гром небесный. Щелчковые звуки, из которых состояла эта формула и которые я произносил, прикасаясь языком к нёбу, гортани и альвеолам, показались мне самому ружейными выстрелами. Но еще большее впечатление этоти звуки произвели на самих теллемов, которые, как по команде, остановились как вкопанные в десяти шагах от меня. И снова, как по команде, они вдруг присели на корточки и подняли вверх свои длинные волосатые руки. В пещере наступила гулкая тишина, в которой я, сам не свой от страха, застыл с поднятой рукой посреди десятков сидевших передо мной на корточках человекообразных обезьян, устремивших свои безумные взгляды на лицо до смерти перепуганного хогона.
И вдруг я вспомнил слова моего наставника, старика Арамы: «Есть и другие формулы, которых слушаются теллемы. Например, приказ убить, который часто применяют жрецы. Но я не стану тебя этому обучать, мне не хотелось бы, чтобы ты научился управлять их душами. Достаточно того, что ты их увидишь...»
Хогон, как я теперь понимаю, ждал от меня именно команды уничтожить его, и во взгляде его сквозил страх перед новым могущественным повелителем теллемов. Но я молчал, не в силах даже пошевелиться, настолько необычной и дикой была эта сцена.
Неожиданно для всех гнетущая тишина была нарушена шорохом и стуком падающих камешков: в пещеру спрыгнул еще один человек. Я резко присел и оглянулся, ожидая удара по голове или укола в сердце. В отверстии, из которого минуту назад появился я сам, показалась растрепанная и запыхавшаяся Амани Коро, одетая с головы до ног в черный эластичный костюм, закрывавший даже половину ее лица. В глазах у нее читался ужас не меньший, чем мой собственный. Она все-таки не успела остановить меня.
Первым очнулся хогон.
– Добрый вечер, друг, – произнес он негромко по-французски, но в пещере его голос, отражаясь от каждой стены, доносился словно из двух десятков динамиков. – Ты все-таки пришел сюда. Тебя привела эта женщина? – Не глядя на Амани, он показал на нее пальцем.
Амани сделала шаг вперед и встала рядом со мной.
– Великий Оба... – еле слышно произнесла она, но старый хогон немедленно перебил ее, скривившись:
– Молчать! Ты не выполнила клятвы! Ты погибла!
– Верь мне, я ни словом не... – еще более тихо произнесла она и вдруг начала оседать вниз.
Я подхватил ее за талию. На ней было что-то вроде черного трико, зато отстутствовали всегдашние очки, а волосы были убраны под плотный черный платок.
– Амани! – громко крикнул я, ища глазами место, куда можно посадить терявшую сознание девушку. – Оба, – теперь я обратился к хогону, – немедленно удали теллемов, или я не оставлю здесь камня на камне!
Хогон сделал шаг назад. Он не знал и не мог знать, что из всего языка теллемов я знаю только формулу жизни, которая делала меня неприкосновенным. Но жрецу, видимо, показалось, что я владею их языком в совершенстве, и он испугался. Властным криком он приказал обезьянам убраться, и они в одно мгновение тихими прыжками разбежались кто куда, растворились в темных отверстиях в глубине пещеры, ведущих далее, в глубь скальной породы.
Я усадил Амани на один из камней, служивших лавками в этом «зале заседаний». В пещере стоял удушливый запах этих непонятных животных. У меня самого закружилась от него голова, и вдруг пронзила мысль, что, если сознание потеряем мы оба, живыми нам отсюда не выбраться.
– На выход! – скомандовал я хогону, освобождая руки и вынимая из кармана свой пистолет, переданный мне на всякий случай в Париже Оливье Лабессом.
Пистолетом я указал ему на лаз, который вел обратно в мир людей, и старик безропотно мне повиновался. Амани стало чуть лучше, и с моей помощью она также пошла по подземному ходу наружу. Спустя минуту мы все трое очутились в первой пещере перед вчерашним кострищем. Пахнуло свежим воздухом. Отсюда, с высоты пятнадцати метров, была отлично видна освещенная луной притихшая деревня Номбори.
– Садись! – крикнул я снова, и хогон медленно опустился на холодный пол пещеры.
– Моя смерть не поможет тебе, – бесстрастно сказал старик. – Если умру я, ты тоже не уйдешь от смерти.
– Не нужна мне твоя смерть, Оба, – спокойно возразил я, потому что здесь, на свежем воздухе, ко мне вернулось самообладание.
Я помог Амани сесть на камень возле потухшего костра, а сам прислонился к стене, поглядывая на ход, из которого в любой момент можно было ожидать нового нападения.
– Мне нужно знать правду. Я обладаю лишь частью Сокровенного Знания догонов, я хотел бы знать все. Понимаешь? Все!
Хогон отрицательно покачал головой:
– Убей меня. Ты не услышишь ни слова.
Я оглянулся на Амани. Моя спутница молчала, уставившись в пол невидящим взглядом. Казалось, она впала в состояние прострации.
– Оба, ты не можешь не понимать меня, – снова обратился я к жрецу. – Как только я спущусь вниз, я расскажу всему миру о разгадке тайны теллемов. Сюда приедут сотни людей, ученые, полиция, власти. Покою Страны догонов придет конец, а теллемы будут вынуждены уйти отсюда. И в крушении своего мира будешь виноват только ты сам.
Он пожевал губами и горестно подпер руками голову, положив локти на колени.
– Хорошо, – произнес он наконец, и Амани подняла голову с надеждой во взгляде. – Ты узнал многое. Быть может, ты достоин знать больше. Я расскажу тебе. Но поверь и ты мне: ты не сможешь сказать ни слова ни единому человеку о том, что ты видел и слышал здесь, в этой Стране теллемов. Если ты нарушишь это условие, ты умрешь немедленно. Умрут и все те, кто тебе близок, и те, кто услышит из твоих уст о нашей тайне. Даже те, кого ты считаешь мертвыми, тоже умрут, – произнес он странную фразу. – А теллемов все равно не увидит никто и никогда. Клянись же!
«Ну, – подумалось мне, – если ради этой информации я рисковал жизнью, значит, наверно, и славой можно пожертвовать ради нее. Жалко, конечно, что мои друзья, коллеги-ученые, моя жена и многие другие не смогут узнать правды об этой экспедиции, но хотя бы я узнаю ее сам. К тому же моя жена все равно не поймет ни черта, махнет рукой и уйдет в косметический салон».
– Клянусь. Я никому не скажу ни единого слова. Хогон горестно вздохнул. Мне показалось, что за последние полчаса он постарел еще больше. Меня даже начало охватывать беспокойство, что он сейчас рухнет на землю прямо на моих глазах, и тогда человекообразные точно прибьют нас с Амани, а то и, чего доброго, еще и съедят.
– Это было много лет назад, – начал свой рассказ Оба. – Когда догоны пришли на плато, теллемы жили здесь уже целые тысячелетия. Собственно, они жили здесь всегда. Теллемы – это не люди, это далекие родственники людей. Они не любили и боялись таких, как мы, никогда не спускались на землю, а жили в пещерах, которые издавна существовали в скалах. И добраться до них им было нетрудно по длинным и прочным лианам, когда-то свисавшим с этого плато. Теллемы не умели производить ни зерна, ни пива, а питались плодами растений и мясом животных, которых убивали каменными топорами. Именно так – камнями – они воевали с человеческими племенами, но могли нападать только на одного или двух человек, а если видели много людей, то просто скрывались в скалах.
Только догонам удалось найти общий язык с теллемами. Наши жрецы смогли выучить их язык и стать их друзьями. Хогон всех догонов и царь теллемов договорились, что мы будем жить здесь вместе, помогать друг другу. Мы научили теллемов обжигать глину, строить дома в пещерах, дали им орудия, шерсть, металлы. Они же научили догонов своему Сокровенному Знанию, которому миллионы лет и которое хранит сведения о том, что было на Земле и в космосе задолго до появления на земле людей. Кроме того, они познакомили нас с нашими богами, научили нас общению с природой, языку животных и употреблению растений, и в этом догонам никогда не будет равных на земле.
