Стараясь внимательно следить за их действиями, я не сильно переживаю насчет того, что Ли поглаживает мою ногу — прямо на глазах у сидящей рядом Солнышка.
Тьерни вручает готовый кальян Клэю, глядя на него, можно сказать, с гордостью.
— Давай, ты первый. Заслужил. — Потом поворачивается к остальным, требуя, чтобы мы взбодрились, потому что ее тошнит от всей этой меланхолии и она не намерена расходовать качественную травку на придурков.
Ли наклоняется ко мне, шепчет на ухо что-то о том, чтобы найти спальню, и мы с ней встаем и идем в коридор — сам не знаю, как так получилось. Я бросаю взгляд через плечо на Дрю и Солнышко, сидящих на диване, чтобы успокоить свою совесть. Это ошибка. Обернувшись, вижу, что Настя смотрит на меня. Немигающим взглядом. Давая понять, что мне придется ответить за свой поступок. Дрю переводит взгляд с нее на меня, крепче ее обнимает, и она отводит глаза прежде, чем я исчезаю из ее поля зрения.
ДжошЯ проводил Ли и вернулся в гостиную, жалея, что не напился и не обкурился, как все остальные. Сары и Пайпер нет — наверно, лежат в отключке в ее комнате. Через раздвижные стеклянные двери вижу во дворе Мишель: она лежит на траве, смотрит в небо. Или спит. Из комнаты трудно определить. Водный буль стоит всеми брошенный на журнальном столике. Дэмиен и Крис, еще не совсем одуревшие от алкоголя и травки, сидят за игровой приставкой, пытаясь уничтожить друг друга. Тьерни на другом конце комнаты учит Клэя сворачивать косяк. Я слышу, как он говорит ей, что хотел бы нарисовать ее портрет, на что она отвечает истеричным смехом. Дрю — на диване, смотрит на нее. Услышав мои шаги, поднимает на меня глаза, и его лицо искажается от отвращения. Его недовольство мне ни к чему. Я и сам себя ненавижу.
— Где она? — спрашиваю.
— Тебе какое дело? — Всем своим видом он дает понять, что я паскуда.
— Ты чё завелся? — Я устал, хочу домой и не имею ни малейшего желания мириться с прибабахами Дрю: мое терпение было на исходе уже несколько часов назад.
— Я задал простой вопрос, — продолжает он. С каждым его словом мой кулак сжимается все сильнее, и я усилием воли заставляю себя расслабить ладонь. — Тебе не все равно, где она? Ты думал о ней, когда в гостевой трахался с другой? — Даже не верится, что он набрался смелости вылепить мне такое. Мы ведь с Солнышком вроде как не кадримся, и уж кто-кто, а он это знает.
Тьерни, пьяная в стельку, силится понять, о чем мы спорим.
— Не здесь, Дрю.
— Отлично. Пойдем выйдем. — Он встает, на удивление трезвый, как стеклышко, и я вспоминаю, что не видел, чтобы он с ужина притронулся к алкоголю или дури, а ужинали мы несколько часов назад. Он так и не выпил стопку, которую велел налить Тьерни, — расплата за то, что отказался отвечать мне, была ли Солнышко пьяна, когда он занимался с ней сексом.
— Ответь на мой вопрос. — Прислонившись к пикапу, я сунул руки в карманы, а то уж больно чесались.
— Я отвез ее домой, — говорит он. — А теперь ответь на мой вопрос. — Дрю не придуривается. И вправду зол как черт.
— Я не это имел в виду.
— Знаю. Сначала ответь.
— Да, я думал о ней, — передразнил я его.
— Так вот чем ты занимался, когда был с Ли в спальне? Думал? — Саркастически-снисходительный тон Дрю действует мне на нервы. И мне плевать, заслуживаю я это или нет.
— Мы с ней расстались, — сообщаю я, хоть и не обязан перед ним отчитываться. Находясь в гостевой спальне с Ли, я все время недоумевал, какого черта делаю. Сидел на кровати, смотрел в ее зеленые глаза, на ее белокурые волосы, на идеальное тело, которое принадлежало мне, когда бы я его ни пожелал, — без всяких обязательств. С Ли было просто, удобно — никаких проблем. И мне это стало не нужно. Точнее, от секса с ней я бы не отказался, но прежде это никогда не ставило меня перед выбором.
Я наклонился к Ли, поцеловал ее, надеясь, что ее близость изгонит из головы все остальные мысли. Закрыл глаза и впервые с тех пор, как стал встречаться с ней, увидел в воображении не ее лицо. Не белокурые волосы и зеленые глаза, не простоту и незамысловатость. Я видел темные волосы, темные глаза, мрачность, запутанность, расстройство, напряженность. И в тот момент, когда прервал поцелуй и открыл глаза, глядя на девушку, что стягивала с меня футболку, я понял, что потеряю, если сейчас займусь с ней сексом. Прежде вопрос цены не стоял, теперь — возник. И цена оказалась слишком высокой.
Когда я дал задний ход, Ли посмотрела на меня так, будто ей все уже известно. Как будто она ждала этого, была уверена, что это рано или поздно произойдет, просто не знала, как, когда и почему. И вряд ли я смог бы ей что-то объяснить.
— Прости, — сказал я, потому что не знал, что еще можно сказать девушке, которая раздевает меня, а я собираюсь отвергнуть ее вроде бы без видимой причины. Мы сидели, не касаясь друг друга, не зная, о чем говорить, и я осознал, что с ней молчание ощущается совсем по-другому.
— Девушка на коленях у Дрю… — наконец произносит Ли.
— Да. — Это сорвалось прежде, чем я успел придумать лживую отговорку.
Ли прищурилась, чуть надула губы. Я заметил, что по краям помада размазалась. Значит, вероятно, мои губы тоже в помаде.
— Она не очень разговорчива.
— Ты и половины не знаешь.
— А она знает хотя бы половину?
Я промолчал, да и Ли, наверно, не ждала от меня ответа.
— Джош. — Она положила голову мне на плечо, издала какой-то странный смешок. Так обычно смеются те, кому грустно и они стремятся скрыть свою печаль. — И что же нам с тобой делать? — Хороший вопрос, хотел сказать я, а заодно спросить, есть ли у нее ответ.
Она не спешила уйти, я тоже. Главным образом потому, что не знал, как вести себя в таких случаях. Если и существовали какие-то правила, мне они были неведомы. Как быть? Встать и выйти, оставив ее здесь? Поцеловать на прощание? Официально «разорвать» наши отношения?
Потом Ли сделала нечто такое, что ни разу не делала со дня нашего знакомства, чем удивила меня. Она легла на кровать и, глядя в потолок, стала рассказывать мне о колледже. Всякие подробности. Например, что она, идя на занятие, проходит не через кампус, а вокруг, потому что та дорога более тихая и там растут дубы, а во Флориде дубов мало. Что ее соседка по комнате — шумная особа, не может тихо ни войти, ни выйти, и с каждым разом совершенствует это свое неумение. Что она записалась в класс постмодернистской литературы просто для порядка, а потом полюбила этот предмет.
Мелкие частности. Обыденные, прозаичные обстоятельства, из которых состоит повседневная жизнь. Оказывается, мы совершенно не знаем друг друга. Печально.
Мне вспомнились все три года, что мы встречались с Ли, и каждое воспоминание как две капли воды похоже на другое. Я смотрел на ее безупречно красивые руки, теребящие пуговицу на блузке, и пытался вспомнить, мягкие ли они на ощупь, — потому что уже забыл, а может, вообще никогда не обращал на это внимания. И я уже начал думать, что, наверно, я классический мудак, а Ли вдруг умолкла, посмотрела на меня, улыбнулась.
— Я всегда считала, что однажды нам придется серьезно поговорить. По-настоящему, — сказала она. — Прикинула и решила, что разговор должен состояться. Пусть и односторонний.
Я тоже улыбнулся. Еще раз повторил, что мне очень жаль. Она сказала, что, может быть, как-нибудь заглянет ко мне — просто повидаться. Я подумал, что она вряд ли зайдет, да и она, наверно, знала, что не зайдет, но мы не стали друг друга разубеждать.
Она даже не расстроилась. Я не заметил особых переживаний. Не было ни вопросов, ни слез. Уверен, я повел бы себя так же, если б инициатива исходила от нее. Расставание с Ли прошло так же, как и все остальное с Ли, — легко.
Даже проводив ее, я все еще был уверен, что мне ничего не стоит передумать и вернуть все на круги своя. Трахнуться с ней на заднем сиденье ее автомобиля и тем самым сжечь мосты.
— Это меняет дело, — говорит Дрю.
Не знаю, что там изменилось для Дрю. Одно мне ясно: я только что отказался от секса с одной девушкой из чувства вины перед другой, которая мне даже не принадлежит.
— Почему ты не сказал, что спал с ней? — спрашиваю я. И мне нужно точно знать, ждал ли он, пока она опьяняет, прежде чем трахнуть ее. Если ждал, ему несдобровать.
— А я с ней не спал. — Не такого ответа я ожидал.
— Ты же сказал, что спал.
— Ну, в игре не вся правда правдива. — Дрю пожимает плечами.
— Но и она не стала возражать. — Я вспомнил, как они переглянулись. Он спрашивал у нее разрешения. Только непонятно, почему она ему это позволила.
— У нас с ней договоренность.
— Какая? — требую я объяснений, хотя требовать не имею права.
— Тебе-то что?
— Ты вечно ее лапаешь. По твоей милости она похожа на шлюху.
