Ознакомительная версия.
Вру? Да, вру. И всего лишь подставляю себя под удар. Но у меня останется возможность доносить свои песни, свою музыку для другой аудитории. Для тех, кто не читает жёлтую прессу, для тех, кто не выстраивается у входа в отель с плакатами. Для тех, кто не льёт слёзы по смазливому личику одного из знаменитостей. И я знаю, такие люди есть. И они услышат меня…
Я знаю это. Я чувствую это…
Я не отказываюсь от своей мечты.
А Шейн будет свободен.
– А у вас есть дипломатические задатки, мисс Миллер! – Сок буквально сиял от счастья. – Вот уж не думал, что вы сами предложите подобное. Пойдёте на обман.
– Весь ваш мир – обман, директор Сок, – печально улыбнулась я. – А я всего лишь подброшу в костёр пару поленьев.
– Что ж, – задумчиво почесал подбородок, – значит, вы даёте гарантии, что за год сумеете стать самым успешным проектом R.Q. Entertainment?
– Через год я соберу стадион на тридцать тысяч мест.
Брови Сок взлетели на лоб, он резко выпрямился на стуле и нервно усмехнулся:
– Это невозможно! Только не за год! Мисс Миллер, вы переоцениваете свои возможности.
Я была уверена в себе:
– Это возможно, если вы позволите мне писать и исполнять собственные песни.
Усмехнулся:
– Ваш талант неоспорим, Тейт, но даже это… слишком.
– Если я этого не сделаю, если не соберу стадион Лос-Анджелеса на тридцать тысяч мест, вы можете делать с моим проектом что пожелаете. Если облажаюсь, можете напяливать на меня короткие юбки и заставлять исполнять попсу. Даю слово, что пойду на любые последующие условия.
Тишина. Сок сузил глаза:
– Почему вы за него так просите? Не понимаю… Это ведь всё ради Шейна? Всё ради того, чтобы я разорвал с ним контракт без предъявления претензий? Вы сейчас зарываете себя в песок, понимаете это? Да, из истории с потерей памяти можно извлечь огромную выгоду для нас обоих, и даже если обман раскроется, в любой момент можно сделать заявление, что случилось чудо и ваши воспоминания вернулись на законное место. Фанаты проглотят это, как любую другую душераздирающую историю. Но стадион… тридцать тысяч мест…
– Это всего лишь мои гарантии того, что после ухода Шейна ваш лейбл не обеднеет.
– И вы станете той, кто принесёт агентству столько денег, – заключил Сок. – Я ценю вашу уверенность в себе, мисс Миллер, но, если дело прогорит… – печально вздохнул, – отвечать будете вы. Потому как если я освобожу Шейна ото всех обязательств, в итоге мы останемся ни с чем, расхлёбывать последствия придётся вам.
Сок поднялся на ноги и принялся мерить кабинет шагами.
– Но если уж мы говорим так открыто, мисс Миллер, ваше предложение мне нравится больше, чем перспектива судов и скандалов. Это невыгодно для лейбла… Так что… – Остановился, посмотрел на меня. – Мы внесём в ваш контракт изменения, в качестве гарантий для нас обоих. Добавим пункт о запрете отношений на год, для того чтобы потерявшая память девушка не засветилась с каким-нибудь парнем на какой-нибудь вечеринке. Понимаете, о чём я? Также сократим наше сотрудничество до рамок двенадцати месяцев с обязательным внесением пункта о том, что если в условленный день стадион Лос-Анджелеса на тридцать тысяч мест не будет полон, вы обязуетесь подписать любой последующий предложенный мною контракт. Любой, Тейт. – Вздохнул и довольно улыбнулся. – Я же в свою очередь после того, как мы с вами пожмём руки, и после того, как промотур FB по США закончится, с радостью сообщу Шейну о том, что согласен с его решением покинуть группу. На этом и разойдёмся.
Тяжело выдохнул и устремил взгляд в окно:
– Надо сделать заявление о поиске соло-гитариста. Новым лидером группы станет Калеб.
Ну вот. Теперь запутанный клубок стал ещё меньше.
Весь день я провела в больнице. Обследования, тесты, и всё без разглашения. Новые лекарства, новые советы, новые указания.
Директор Сок отправился со мной и долго беседовал с доктором наедине. Думаю, им удалось найти общий язык и договориться о том, чтобы не выносить сор из избы.
Для всех я так и осталась девушкой с частичной потерей памяти.
Гнусно, погано, но почти уверена – фанаты останутся довольны такой новостью, это ж какая пища для фантазий! Для новых рассказов и для нового срама в Интернете.
Убеждаю себя в том, что оно того стоило, вряд ли чувства фанатов будут задеты больше, чем мои… Вряд ли они потеряют больше, чем я… Но теперь Шейн свободен. Может стать композитором, исполнить свою мечту и уйти в свободное плавание.
Все документы подготовлены. В том числе и мой изменённый контракт на год. Я должна буду подписать его, как только буду готова, и сразу после этого, на следующий день, улетаю в Сеул и буду целый год впахивать до седьмого пота.
Да, я готова к этому.
Почти готова. Осталось распутать клубок до конца. Перелистнуть ещё одну страницу своей жизни.
Я должна увидеться с Шейном и на этот раз… завершить то, что не даёт нам покоя. То, что связывает нас стальными цепями. То, что наконец пора прекратить.
В этот же вечер собрала все свои вещи, села на кровать и наткнулась взглядом на гору одинаковых пакетов и коробочек.
Вывернула все до единого в поисках чего-то, сама не знаю чего… Шейн не просто так их принёс и не просто так спрашивал, открывала ли я их… Но что он имел в виду? Что я должна была среди них обнаружить?..
Ещё раз потрясла уже опустевшие подарочные пакеты. Маленькая, сложенная вдвое карточка упала к ногам. Сердце вмиг ускорило ритм, раньше меня почувствовав – это именно то, что имел в виду Шейн.
До боли знакомый почерк, слегка размашистый и немного наклоненный в левый бок:
«Для Тейт»
Руки дрожали, слёзы сдавливали горло и увлажняли глаза.
Тяжело дыша, подскочила на ноги, вытряхнула всё содержимое рюкзака на кровать, подхватила ежедневник с текстами моих песен и достала из него две точно такие же карточки, подписанные точно таким же почерком:
«Для Тейт»
Спортивный костюм. Обезболивающий крем.
«Для Тейт»
Так это был не Калеб?..
Водоворот мыслей, и снова головная боль. Это делал Шейн…
Он купил мне костюм, он нашёл крем, потому что по его вине я подвернула лодыжку. Он разделил со мной гнев фанаток после поцелуя на стадионе, он спас меня от них в аэропорту, он избавил от позора в клубе, разорвав песню Сока… Он… он был рядом. Всегда. А я этого не видела. Не понимала. Не чувствовала.
«Ни разу… ни разу ты даже не попытался сказать, что я значу для тебя нечто большее».
«Ни разу? Правда, что ли?..»
«Разве нет?!»
«Пусть так».
Руки опустились. Упала на кровать. Развернула карточку дрожащими пальцами и поднесла к глазам.
Внутри надпись:
«Если это то самое чувство, в котором так сложно признаться, я не хочу играть в любовь. Я хочу быть с тобой по-настоящему, Тейт. А это оно – то самое чувство. Теперь я уверен. Шейн».
* * *
Весь следующий день провела на пляже. Наедине с собой. Наедине с собственными мыслями.
FB уже должны были прилететь, но мне всё ещё нужно время, чтобы сказать Шейну о том, что мой контракт изменили, о том, что сегодня я его подписала, о том, что завтра улетаю в Сеул, и о том, что теперь он свободен.
Зазвонил мобильный уже в сотый раз. Неизвестный номер.
Хватит бежать, раз решила идти до конца, то пора это сделать.
Приняла вызов.
– Эй, сестрёнка! – орал в трубку Джаред. – Что вообще происходит? Ты где? Что ещё за инфа? Какого хрена ты завтра летишь в Сеул? Без нас, что ли? И что значит Шейн уходит из группы? Сок так просто отпустил его? Что за чушь? И главный вопрос: что значит – твоя память вряд ли вернётся?!! Кан ведь шутканул, да? Память ведь вернётся? Потому что, если нет, Шейн точно кого-нибудь убьёт! Может, прямо сейчас убивает. Он тут весь номер, прикинь себе, разгромил и унёсся куда-то к чертям собачьим. Не знаешь, где он?.. Эй, сестрёнка, слушаешь вообще? Этот парень социально опасен, когда в таком настроении! Он думает, что твоей памяти конец! Эй, давай-ка, расслабь меня: скажи, что это не так!
Тишина в трубке.
– Тейт! Где ты? Шейн с тобой?! Скажи, что с тобой, тут все в панике!
– Я знаю, где он, – ответила не сразу. – И… братишка, спасибо тебе.
Двухэтажное здание с белым фасадом передо мной. Большая надпись над главным входом: «Студия звукозаписи «До сиреневой звезды». Двери не заперты. Вошла внутрь. Пусто. Звуки музыки доносятся со второго этажа. Мелодичные, спокойные…
Поднялась по лестнице и застыла в дверях. Шейн сидел ко мне спиной на краю стола, в руках белоснежная гитара, пальцы беззвучно перебирают струны. Чёрная футболка плотно обтягивает рельефы его спины и бицепсы. Руки напряжены, вены вздуты. На голове тёмная кепка козырьком назад. Комнату заполняют звуки из колонок – Fightstar «Mono».
И словно невидимые огненные нити тянут меня к нему. Ласкают кожу, возрождая трепетное покалывание в каждой клеточке.
Ознакомительная версия.
