Ознакомительная версия.
На душе была тоска и гнетущее разочарование, хотелось влезть в темную, теплую нору и переждать там атаку мрачных мыслей. Гараж, в котором все напоминало о брате, был отнюдь не лучшим местом для реализации подобной идеи. Поэтому Саша задерживаться не стала. Небрежно сгребла свои ценности обратно в сумочку, клочок с телефоном порвала на мелкие кусочки и выкинула, вышла на мороз. Утро было солнечным, небо голубым — насмешка над ее настроением. В такую погоду надо радоваться свежему воздуху и скрипучему снегу, а не плестись мрачно по улице, забыв на прощание приласкать собак и перекинуться парой слов со сторожем. А она плелась и испытывала лишь одно желание: забраться на заднее сиденье такси и скорее оказаться дома.
Дома мрачные мысли если и не исчезли вовсе, то все же потеряли остроту. У нее даже получилось сесть за рабочий стол и нарисовать эскиз зайца. Настроение, конечно, было нерабочим, но она сама завела традицию каждый Новый год дарить сестре собственноручно изготовленный символ предстоящих двенадцати месяцев. Она делала это уже одиннадцать раз, так что отказаться от последнего права не имела. Между тем шестнадцатое декабря, а пушистый кролик существует только в воображении. И Саша взялась за дело. Она знала: в конце концов работа увлечет, а мысли о позе модели, окрасе, размере и форме вытеснят из головы все остальные.
Она как раз заканчивала рисовать длинноухому животному бантик, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял молодой человек приличного вида, очевидно, чем-то сильно озабоченный:
— Вы Александра? — спросил он официально.
Саша озадаченно кивнула и тут же заметила, как озабоченность на лице гостя сменилась откровенной радостью. Видимо, его задачей было найти ее, и теперь, когда миссия оказалась выполненной, он имел полное право расслабиться. Так и случилось.
— Вам просили передать. — Он вручил Саше небольшой бумажный сверток, развернулся и поспешил вниз по лестнице, не дожидаясь не только лифта, но и вопросов, которые хоть и не успели слететь с Сашиных губ, но уже роились в ее голове: «Кто просил? Что передать? А может быть, не мне?»
— Хоть бы фамилию спросил, — пробормотала она, пожимая плечами и закрывая дверь. — Ой! — Из конверта выпал чей-то паспорт. — Ну точно! Мало ли на свете Александр! — Она выглянула за дверь: топота ног уже не было слышно. Пробежала к балкону, но и оттуда не увидела никого, хоть сколько-нибудь похожего на незадачливого курьера. — Ох и достанется же кому-то! — Саша сокрушенно покачала головой, собиралась уже засунуть паспорт обратно в конверт, но все же не удержалась, открыла документ. Женщина! Она-то была женщиной, в чьей крови всегда есть частичка любопытства, а вот паспорт принадлежал мужчине, причем… мужчине знакомому. И паспорт отправлен именно ей.
— И зачем ты мне его послал? — мрачно спросила девушка у фотографии Сергея. Так же, как большинство людей, он мало походил на себя на снимке в официальном документе, но все же был узнаваем. Пролистала паспорт. С четырнадцатой страницы ей приветственно улыбнулся новенький штамп о разводе.
— Позер! — поморщилась и отбросила корочку. — Позер и фигляр!
«Хотя находчив, ничего не скажешь. Адрес выяснил, паспорт прислал. А я теперь, значит, должна думать, как отдать. Впрочем, сложного в этом немного. Вызову такого же немногословного курьера и отправлю по месту прописки. Где ты живешь? Ага. В общем, и ехать недалеко. Потрачусь на доставку — не обеднею».
Она решительно взяла конверт, собираясь вернуть в него выпавший паспорт и отправить обратно владельцу, но любопытство снова пересилило: конверт был твердым. Уже на ощупь она определила, что бумага, скорее всего, скрывала под собой аудиодиск в обычной пластиковой коробке.
— Прислал мне любовные серенады или сонеты Шекспира? — Саша усмехнулась, взглянула на себя в зеркало: рот до ушей, щеки зарделись, глаза горят. Показала себе язык. Она была довольна.
Когда она достала диск, улыбка сползла с лица, пальцы разжались, коробка полетела на пол. Девушка стояла в оцепенении, а с пола из-под треснувшего от удара пластика на нее смотрел задумчивым взглядом брат. Трясущимися руками Саша подняла диск, прочитала название, повторила:
— Владимир Чаидзе (в отличие от нее Вовка ополчился только на самого отца, фамилия осталась нетронутой). «Возвращение». Символично… — Саша перевернула коробку, пробежала глазами по обычному тексту: типография, год издания, студия, монтаж, звукозапись, тираж 5000 экземпляров. «Продюсерский центр Сергея Палевского», — прочитала она информацию, которая все расставила по своим местам. Она открыла коробку. Оттуда выпала лаконичная записка: «Послушай четвертую песню». Девушка пробежала глазами по списку произведений, нашла: «Прощение», тяжело, горько вздохнула и вспомнила:
«— Сашка, ты должна это послушать! Прямо сейчас, слышишь?
— Если я послушаю прямо сейчас, могу сорвать свою выставку на Винзаводе. Галеристы любят пунктуальных художников, у меня через полчаса встреча, и я стою у входа в метро.
— Ты в метро?!
— В городе пробки, боюсь опоздать. Все, пока.
— Нет, стой! Сань, это важно. Я, кстати, эти стихи и продюсеру оставил. Они понравились. Я даже запись сделал оригинальную.
— Вовочка, раз это так важно и такие замечательные стихи, можно я не буду их слушать на бегу, а? Завтра приеду к тебе, и исполнишь. А то по мобильному несерьезно как-то.
— Ну хотя бы названием ты можешь поинтересоваться?
— Валяй, говори.
— «Прощение».
— Философски.
— Еще как. Оно, между прочим, о том, что мы с тобой неправильно живем.
— Вовочка, научишь меня жизни завтра, договорились?
— Договорились».
«Завтра» Вовка разбился…
Саша в нерешительности смотрела на диск. Вот так сразу поставить его, снова услышать голос брата, представить его живым она не могла. Постояла какое-то время, но все же собралась с духом, включила:
— «Болит, гнетет, мешает, губит», — запел Вовка с какой-то надрывной, до этого никогда не слышанной хрипотцой.
Саше было настолько больно, мучительно внимать знакомым интонациям, что в первый раз она даже не обратила никакого внимания на текст. Музыка была незатейливой: простые аккорды в левой руке, в правой — бой. Слов она не разбирала, жадно хватала звуки, ловила буквы. И только когда наступила тишина, она подумала, что не разобрала смысла. Взяла себя в руки, снова включила мелодию, заставляя разум взять верх над чувствами. «Вовка не хотел, чтобы я просто слушала, он хотел, чтобы я услышала».
И она услышала. Включила запись снова, а потом во второй раз, в третий раз, в четвертый, словно проверяла себя: правильно ли я понимаю, это ли он имел в виду, об этом ли тихо размышлял при жизни и громко кричал после смерти? Саша останавливала диск, снова ставила, проживала один кусочек песни, другой, словно хотела отбросить последние сомнения, будто искала подтверждение своим мыслям и в каждом отдельном слове, и во всем тексте:
Болит, гнетет, мешает, губит,
Не отпускает и волнует
Обиды боль от лжи давнишней,
Как будто есть билетик лишний
В иную дверь, в другую жизнь,
Где все возможно повторить,
На счастье шанс не упустить
И то былое изменить,
Что держит, мучает, тревожит
И непрощеньем сердце гложет.
Лазейки нет туда попасть.
И ключ от двери не украсть,
И жизнь вторую не найти.
Лишь только в этой все пути
Ведут к надежде и спасенью.
Чтоб не лежало черной тенью
Обиды горькое пятно,
Чтоб не испортило оно
Судьбы тернистые дороги,
Полезно будет очень многим
Воспоминанья отпустить,
Понять друг друга и простить.
Сомнений не осталось. Все предельно понятно. Конечно, ее спаситель без паспорта преследовал совершенно другие цели, предлагая обратить внимание на эту композицию. Но его цели могли подождать, а Вовкины ждать не должны были. Теперь это была не просто песня, не просто философское стихотворение, а самое настоящее завещание: завещание ей, Саше, которое она обязана была исполнить. Брат не получит другую жизнь, не найдет тайную дверь и никогда не вернется, он уже не сможет сделать свою судьбу «правильной», а у нее этот шанс все еще есть.
Саша аккуратно вынула диск из проигрывателя, осторожно, как величайшую драгоценность, положила его в коробку и, не выпуская из руки, будто он мог исчезнуть или раствориться в небытии, другой рукой набрала номер. Услышав ответ, коротко спросила:
— Ты дома? Можно мне приехать? — И через секунду: — Все. Через час я у вас.
— Через час Сашка приедет, — Ира произнесла это вслух, чтобы удостовериться в реальности происходящего.
Это было более чем странно. Во-первых, сестра никогда не баловала ее частыми визитами, а виделись они только вчера на выставке, а во-вторых, встречи обычно были запланированы заранее. А чтобы вот так неожиданно, без предупреждения, как снег на голову, — такого не случалось. Впрочем, после утренних похорон и выяснений отношений с Саматом у Иры было предостаточно тем для размышлений помимо необычного поведения сестры. «Приедет — объяснит», — решила она и вернулась к домашним хлопотам.
Ознакомительная версия.
