Когда Алексий впервые увидел Людок, то немедленно впал в состояние ступора. Главной причиной кратковременного расстройства его здоровья послужила мини–юбка — серьезная угроза для мужских глаз (ослепнуть можно), да и для сердца, ведь оно у нас сделано не из камня и не из железа. Когда Людок присела за журнальный столик напротив Алексия, то от великолепия ее ног у него начала бесконтрольно выделяться слюна. Когда же он пообвык к яркому сиянию этой женщины, то перешел в состояние созерцательного анабиоза. Все это ему понравилось, и тогда он решил: «Она будет моей!!!». Видимо, признание, вырванное коварной прелестницей в виде неких междометных созвучий, вырвалось наружу, так как жена Алексия, неся из кухни тарелки с закуской, подозрительно скосила на него хозяйский глаз.
— Милый… Ты что–то сказал? — уточнила она, а может, просто дала понять, что он находится под контролем.
Очарованный Ветер понял, что потерял покой. Чтобы выправить ситуацию, он собрал свою спортивную волю в кулак и почти не заикающимся голосом просипел:
— Э–э–э… я сказал, что эта рюмка с коньяком — моя…
Неизвестно, обнаружила ли жена состояние мужа, но гостья, зная о своей магической власти над сильной половиной человечества, загадочно улыбалась. А у Алексия возникло подозрение, что он просчитан красавицей от кончика… до кончиков пальцев. Чего желает женщина, того, оказывается, хочет Бог. Людок смилостивилась и не уронила Ветриного достоинства, а наоборот, прикрыла его от любопытства жены и поддержала:
— У нас тут спор вышел, кому достанется надтреснутая рюмка. И Алексий как истинный джентльмен решил ее у меня отнять.
Алексий смекнул, что речь идет не о расколотой рюмке, а о чести новоявленной чаровницы. Уловив ее игривый тон, он почувствовал себя ее заложником, однако обоюдное умалчивание правды возвело их в статус заговорщиков. И Ветер не растерялся:
— Нинон, объясни, почему твоя подруга не хочет мне отдать сущую безделицу?
Хозяйка, не подозревая истинного предмета разговора, поддержала мужа:
— Людок, будь человеком! Отдай ты ему, чего он у тебя просит!
Людок от двусмысленности прозрачного намека тут же вспыхнула. Меж тем Нинон, занимаясь столом, соображала, как бы чего не забыть, и по сложившейся привычке про хлеб–то и запамятовала. Она срочно вышла в кухню. Воспользовавшись ее отсутствием, Людок с деланной укоризной и довольной улыбкой посмотрела в глаза Алексия. А тот натянул на лицо маску ухмыляющегося циника–плейбоя, хотя его сердце в предвкушении любовной истомы тут же брякнулось в обморок.
Ветер долго оставался в состоянии мечтательной изолированности от внешнего мира, будто обесточенный микрорайон, а его восприятие мира сузилось до любования очаровательными коленками сидящей напротив женщины, при этом взглядом и мыслями все больше погружаясь в пространство между ними. И как только жена не заметила отрешенности мужа от всего остального? Наверное, из–за стола, вокруг которого хлопотала.
Людок в гостях у подруги понравилось. Ей было приятно ощущать себя королевой в глазах такого мужчины, как Ветер. Одновременно ее умиляла и забавляла его скованность и заторможенность в ее присутствии. Она знала, что это происходит под влиянием ее чар, и была довольна, так как Ветер ей тоже понравился.
На город опустились сумерки. Людок ушла домой. Нинон домашним тараканом шебаршила на кухне. Алексий тупо смотрел в ящик с новостями, но ничего там не видел. Он тихо грезил. На экране своего воображения он видел, как фланирует с Людок по местному бродвею — проспекту Ленина. Он — ростом около метра семидесяти, а может, и ниже. Она — длинная дылда и красивая–красивая зараза, что аж морду сводит. Грезилось Алексию, что весь народ сосредоточился на этой парочке: женщины понаделали взглядами дырок на нем, а мужчины просто шеи посворачивали об Людок. А они вдвоем, гордые и независимые, шпацируют и никогошеньки не замечают — счастливые от обладания друг другом. И потом он вытворяет с ней черте что, на что въявь ни физических способностей, ни фантазии художника не хватит…
— Милый! Я долго буду тебя ждать? — сгорая от нетерпения, мило шепчет Людок.
— Хххих…
Тихий шепот Лидок вдруг резко превращается в противный визг жены:
— Ты что–о–о, оглох!? — кричит Нинон над ухом.
После ее окрика Алексий из прекрасных грез вернулся к реалиям тошнотворно–пресной жизни, что тут же сам подтвердил адекватным ответом:
— А–а–а чтоб ты треснула!!! Пи… Звизда моя негасимая!!!
Оказывается, муж понадобился жене в качестве мужчины:
— Сколько тебя можно звать, ять–переять?! Передвинь стол на место!
Вот так милые и дорогие женщины, сочетая культуру слова с его антикультурой, разрушают воздушные и фантасмагорические замки в тонких и чувствительных душах мужчин, которые на дрожжах только что накатывающей любви и пробившей их приязни взлетели в романтические выси!
Людок вместе с мужем и ребенком жила неподалеку, поэтому пристрастилась довольно часто посещать гостеприимную семью Алексия. В одно из таких посещений, улучив момент, Ветер тихо пригрозил на ухо Людок:
— Еще раз придешь в короткой юбке — трахну!
Людок прекрасно поняла угрозу, или намек–предложение, но продолжала дразнить Ветра, специально поднимая градус его желания гораздо выше допустимого значения. Для осуществления своей страшной угрозы он, воспользовавшись тем, что Людок однажды засиделась в гостях, как истинный кавалер вызвался проводить ее домой. В тот раз и исследовал путь–дорожку к своей возлюбленной не только географически, но и физически. Убедившись в наличии всех ингредиентов и не обнаружив изъянов, сам себе дал добро на продолжение эскалации. В общем, Ветер свою угрозу осуществил. Потом у них пошло, поехало.
Их первая совместная поездка была связана с соревнованиями в Гродно. Под предлогом посещения подруги Людок отправилась туда с Алексием. Остановились у его друга, и ни в чем себе не отказывали. А дальше настолько освоились, что практически все поездки Алексия на соревнования и в командировки осуществлялись в сопровождении личной секретарши, подруги, любовницы и просто красивой женщины, которой эта роль тоже пришлась по душе. Само собой, у них сложился свой распорядок дня. Днем Ветер занимался делами, а Людок гуляла по городу с экскурсиями, посещала театры, кино, кафе и рестораны, а вечером оба возвращались в гостиницу, где начиналась ночь, заполненная страстью и негой.
В скором времени муж Людок, не потрудившись оформить развод, бросил ее и перестал появляться дома. Положение соломенной вдовы, независимой женщины ей понравилось, ибо позволяло жить по своему распорядку. Теперь уже Алексий посещал Людок дома, а потом они образумились и начали снимать квартиру. Это была золотая пора их отношений. Тогда они кутили вовсю, почти ежедневно выезжали за город на шашлыки. Для этих целей выбрали удобный маршрут и облюбовали на природе подходящее место. Для разделки мяса Алексий нашел себе огромный нож, больше похожий на тесак. Однажды, разместившись у костра на полянке, он при помощи любимого тесака разделал мясо, нанизал шашлыки на шампуры и, положив их на камни жариться, приступил к десерту. На десерт у него была клубничка — Людок. А после десерта Алексий не нашел любимого пионерского ножичка, кто–то набрел на мирно развлекающуюся парочку и воспользовался ситуацией. Вот так и прое… продесертили, проклубничили тесачок–мачете. Хорошо, хоть недожаренные шашлыки остались.
В другой раз любовники зимой возвращались из Стаек, где проводили время в гостинице: дорога покрыта льдом, колеса буксуют, ехать невозможно. И вот картина: низкорослый кавалер сидит на месте водителя и усиленно газует, а высокая сногсшибательная дама в длиннополой шубе, вылитая барыня–сударыня, толкает машину вместе с кавалером, упираясь в багажник. У проезжавшей мимо публики лица удлинялись и глаза округлялись от завораживающего зрелища.
Отношения красивой пары развивались, и однажды Людок сделала Ветру предложение:
— Бросай жену и приходи ко мне!
Ветер полюбил Людок, поэтому от предложения отказаться не смог. До этого на подобные предложения он отвечал отказом, а эта красавица заполонила его душу. И ушел он от своей злой жены Нинон и зажили они с Людок душа в душу — прямо как в русской народной сказке. Однако скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. В общем, сказочная жизнь приказала долго жить. Через месяц или два они встретились после трудового дня, посидели, выпили и даже прилечь не успели как Людок вдруг заявила:
— Сегодня последняя встреча. Больше встречаться не будем!
У Алексия сердце скоростным лифтом ухнуло куда–то вниз — в пятки.
— Но почему? У нас же все ну просто прекрасно… — севшим голосом спросил он, не веря происходящему.
