Ознакомительная версия.
– Дай-ка мне ключ.
Я открыл дверь – сначала медленно, а потом пинком распахнул.
Заглянул внутрь. Пика у меня с собой, но я не полез. Она закрыла за нами дверь.
– Проходи в спальню, – пригласила она.
– Минуточку…
Я рывком распахнул дверь чулана и прощупал всю одежду.
Ничего.
– Ты на каком говне сидишь, чувак?
– Я ни на каком говне не сижу!
– Ох, Господи…
Я вбежал в ванную и дернул на себя занавеску душа. Никого. Зашел в кухню, отодвинул целлофановую шторку под раковиной. Одно переполненное грязное пластмассовое мусорное ведро. Проверил вторую спальню, чуланчик в ней. Заглянул под двуспальную кровать. Пустая бутылка из-под «риппла». Я вышел.
– Иди сюда, – сказала она.
Крохотная спаленка, больше похожая на альков. Диванчик с грязными простынями. Одеяло валялось на полу. Я расстегнул ширинку и вывалил его.
– Двадцать баксов, – сказала она.
– Сначала губами поработай над этим уёбком! Отсоси его досуха!
– Двадцатку.
– Я цену знаю. Заработай. Выцеди мне яйца.
– Двадцатку вперед…
– Ах вот как? Я дам тебе двадцатку, а откуда я знаю, что ты не заорешь полиции? Откуда я знаю, что твой 7-футовый братец-баскетболист не свалится с финкой на мою жопу?
– Двадцатку вперед. И не волнуйся. Я тебя отсосу. Я тебя хорошенько отсосу.
– Я тебе не верю, блядина.
Я застегнулся и навалил оттуда по-быстрому, сбежал по всем тем цементным лестницам. Добежал до низу, прыгнул в «фольксваген» и рванул домой.
Я начал пить. Просто звезды не в порядке.
Зазвонил телефон. Бобби.
– Ты посадил Айрис на самолет?
– Да, Бобби, и я еще хочу сказать тебе спасибо, что ты для разнообразия не влез своими лапами на этот раз.
– Слушай, Хэнк, это ты сам чего-то перемудрил. Ты старый, ты притаскиваешь к себе всех этих молоденьких курочек, а потом начинаешь психовать, когда подваливает молодой кошак. У тебя просто очко играет.
– Самосомнение… нехватка уверенности, правильно?
– Ну-у…
– Ладно, Бобби.
– В любом случае, Валери тут спрашивает, не хочешь ли ты зайти пропустить.
– Почему нет?
У Бобби было крутое говно, настоящее крутое говно. Мы дунули. И много новых кассет к стерео. К тому же, у него был мой любимый певец, Рэнди Ньюмэн, и он включил Рэнди, но только на среднюю громкость, как я его и попросил.
И вот мы сидели, слушали Рэнди, курили, и тут Валери начала устраивать показ мод. У нее был десяток сексуальных прикидов из «Фредерикса». С той стороны двери в ванную висело 30 пар туфель.
Валери вышла и загарцевала на 8-дюймовых шпильках. Она едва могла идти. Пошарахалась немного по комнате, качаясь на этих каблуках. Зад у нее отклячивался, а крохотные соски, жёсткие и напряженные, выпирали из-под прозрачной блузки. На лодыжке звякал тоненький золотой браслет. Она резко развернулась к нам лицом и проделала несколько легких сексуальных па.
– Боже, – вымолвил Бобби, – ох… Господи!
– Господи ты Боже мой Царица Небесная! – сказал я.
Когда Валери проходила мимо, я дотянулся и цапнул ее за жопу. Я жил. Ништяк. Валери нырнула в сральник сменить костюм.
С каждым новым выходом она становилась всё лучше, всё безумнее, дичее. Весь процесс развивался в сторону какого-то оргазма.
Мы пили и курили, а Валери всё выходила к нам и выходила.
Дьявольское шоу просто.
Она села мне на колени, и Бобби щелкнул несколько фоток.
Ночь изнашивалась. Потом я вдруг оглянулся – Валери с Бобби не было. Я зашел в спальню – там лежала на кровати Валери, вся голая, если не считать шпилек. Тело у нее было твердым и стройным.
Бобби был еще одет – он сосал Валери груди, переходя от одной к другой. Ее соски гордо стояли.
Бобби поднял на меня взгляд.
– Эй, старик, я слыхал, ты выживался, как здорово ты пизду ешь. Как насчет?
Бобби нырнул и раздвинул Валери ноги. Волосы у нее на пизде были длинные, перепутанные и взъерошенные. Бобби залез прямо в них и стал лизать клитор. У него неплохо получалось, но не хватало воодушевления.
– Одну минутку, Бобби, ты неправильно делаешь. Давай, я тебе покажу.
Я тоже туда опустился. Начал далеко сзади и медленно продвигался к ней. Потом дошел. Валери ответила. Причем, слишком. Она обхватила ногами мне голову так, что не вздохнуть, ни охнуть. Уши мои расплющились. Я вытащил оттуда голову.
– Ладно, Бобби, видишь?
Бобби не ответил. Он отвернулся и ушел в ванную. Ботинок и штанов на мне уже не было. Мне нравилось хвастаться ногами, когда я пил. Валери протянула ко мне руки и увлекла за собой на постель. Затем изогнулась над моим хуем и взяла его в рот. Тут она была не очень хороша по сравнению со многими.
Она начала по-старинке, с головки, и помимо этого мало что могла предложить.
Работала она долго, и я чувствовал, что вряд ли мне что-нибудь удастся. Я оттащил ее голову, положил на подушку и поцеловал ее. Затем оседлал. Я сделал 8 или 10 толчков, когда услышал за нами Бобби.
– Я хочу, чтобы ты ушел, мужик.
– Бобби, да что не так, к чертовой матери?
– Я хочу, чтобы ты вернулся к себе.
Я вытащил, встал, вышел в переднюю комнату и надел штаны с ботинками.
– Эй, Четкий Папа, – позвал я Бобби, – что случилось?
– Я не хочу тебя здесь видеть.
– Хорошо, хорошо…
Я вернулся к себе. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как я посадил Айрис Дуарте на этот самолет. Она уже должна быть в Ванкувере. Вот черт. Айрис Дуарте, спокойной тебе ночи.
Я получил письмо по почте. Обратный адрес был где-то в Голливуде.
Дорогой Чинаски:
Я только что прочла почти все ваши книги. Я работаю машинисткой в одном месте на Чероки-Авеню. Я повесила ваш портрет над своим рабочим местом.
Это плакат с одного из ваших литературных вечеров. Люди меня спрашивают:
«Кто это?» – и я отвечаю: «Это мой приятель», – и они говорят: «Боже ты мой!»
Я дала почитать своему начальнику ваш сборник рассказов «Зверь С Тремя Ногами», и он сказал, что ему не понравилось. Он сказал, что вы не знаете, как надо писать. Он сказал, что это говно и дешевка.
Он по этому поводу сильно рассердился.
Как бы то ни было, мне нравятся ваши вещи, и мне бы хотелось с вами встретиться. Говорят, что я довольно неплохо затарена. Хотите убедиться?
с любовью,
Валенсия
Она оставила два телефонных номера – один на работе, один дома.
Времени было около полтретьего. Я набрал рабочий.
– Да? – ответил женский голос.
– Валенсия там?
– Это Валенсия.
– Это Чинаски. Я получил ваше письмо.
– Я так и думала, что вы позвоните.
– У вас сексуальный голос, – сказал я.
– У вас тоже, – ответила она.
– Когда я могу вас увидеть? – спросил я.
– Ну, сегодня вечером я ничего не делаю.
– Ладно. И как насчет сегодня?
– Хорошо, – сказала она, – увидимся после работы. Можете меня встретить в этом баре на Бульваре Кахуэнга, в «Одиночном Окопе».
Знаете, где это?
– Да.
– Тогда увидимся около шести…
Я подъехал и остановился возле «Одиночного Окопа».
Зажег сигарету и немного посидел просто так. Потом вылез и зашел в бар. Кто из них Валенсия? Я стоял, и никто мне ничего не говорил. Я подошел к бару и заказал двойную водку-7. И тут услышал свое имя:
– Генри?
Я обернулся – в кабинке сидела одна блондинка. Я взял напиток и подсел к ней. Около 38-ми и совершенно не затарена. Ушла в семя, чуть-чуть толстовата. Груди очень крупные, но утомленно проседали. Коротко подстриженные светлые волосы. Очень много грима на лице, да и выглядит усталой. Она была в брюках, кофточке и сапогах. Бледно-голубые глаза. По многу браслетов на каждой руке. Ее лицо ничего не выдавало, хотя когда-то она могла быть очень красивой.
– По-настоящему гнусный ебаный день был, – сказала она. – За машинкой задницу отсидела.
– Давайте встретимся как-нибудь в другой вечер, когда вам будет лучше, – предложил я.
– А-а, блядь, все в порядке. Еще выпью одну и снова оживу.
Валенсия подозвала официантку:
– Еще одно.
Она пила белое вино.
– Как пишется? – спросила она. – Новые книжки вышли?
– Нет, но я работаю над романом.
– Как называется?
– Пока нет названия.
– Хороший получится?
– Не знаю.
Мы оба помолчали. Я допил свою водку и заказал еще. Валенсия просто не мой тип ни в каком смысле. Мне она не нравилась. Есть такие люди – сразу же после первой встречи начинаешь их презирать.
– Там, где я работаю, есть одна девушка-японка. Она делает вс, чтобы меня уволили. С начальником-то у меня всё ладится, а сучка эта каждый день мне подлянки кидает. Когда-нибудь я ей точно в зад ногой засажу.
– А вы сама откуда?
– Из Чикаго.
– Мне не нравился Чикаго, – сказал я.
– А мне Чикаго нравится.
Я допил своё, Валенсия допила своё. Потом подтолкнула мне счет.
Ознакомительная версия.
