Нажал пальцем на рычажок, снова набрал сложный номер. Подождал.
– Але, здравствуйте! Метеоцентр? Это вас директор АО «Захолмье» беспокоит. Тут вот по радио… Да. Да-да. – Слушал, что ему там говорили из метеоцентра, и лицо постепенно мрачнело, Виктор Михайлович понимающе и тяжело покачивал головой. – Ну, ясно. Значится, не миновать? Угу… Ну, спасибо вам и за это.
Положил трубку, некоторое время сидел, курил, механически двигал туда-сюда стеклянную пепельницу по столешнице. Обжег пальцы об окурочек, затушил его, встал.
– Ла-адно… – Поправил свою кепочку с длинным пластмассовым козырьком, вышел из кабинета. – Ладно…
В голосе его можно было уловить угрозу потягаться с кем-то сильным, но на самом деле надеялся теперь Балташов только на чудо, что все-таки – пронесет мимо бурю… На полях работали три комбайна, все, что осталось в хозяйстве: два старых «Сибиряка» и один совсем древний, зато надежный, прицепной комбайн, который таскал единственный у «Захолмья» гусеничный трактор. А убрано едва ли треть пшеницы. А еще овса сколько, зеленки…
Но нужно что-то предпринимать. Хоть людей поподгонять, чтоб перекуривали пореже.
Балташов заглянул на почту, сказал связистке Ане:
– Кто звонить будет, я на полях. Спрашивай, кто звонит. Может, важный кто…
– Хорошо, – лениво и устало от духоты ответила Аня, перебирая какие-то квитанции.
Вдалеке, но уже оглушительно и устрашающе заревело. По этому реву все село знало мотоцикл Димки Егорова, семнадцатилетнего паренька, доучившегося в этом году с горем пополам в школе, теперь ожидающего призыва в армию; Димка числился у Виктора Михайловича водителем. Без средства передвижения в эти страдные дни совсем невозможно.
– Такси подана! – подлетев к крыльцу, заорал голый по пояс Димка, показывая в улыбке прокуренные, мелкие зубы.
– Здорово! – Балташов умостился сзади Димки, правой рукой уперся в борт люльки «Урала».
– Куда прикажете?
– Давай на поле. Ураган обещают к вечеру. Немного б еще убрать.
Димка крутанул рукоятку газа, ногой подцепил педаль, мотоцикл рванулся с места, сыпанув из-под заднего колеса струйкой гравия.
Беспрестанно шевеля рогами руля, объезжая многочисленные колдобины, Димка гнал «Урал» за село, к полям, что находились за цепью невысоких, поросших чахлым осинником гор.
Бивший в лицо теплый ветерок немного освежал ездоков. Виктор Михайлович выставлял лицо из-за Димкиной спины, глотал ветерок, морщился, когда об лоб или щеку ударялась муха, твердый, как камешек жучок. За мотоциклом стеной вставала плотная, душащая пыль и долго висела над проселком серым ядовитым туманом.
Справа и слева от дороги тянутся огороды и картофельные поля с почерневшей ботвой, свернувшимися на солнцепеке в трубку листьями. У многих изб окна плотно закрыты ставнями – таким образом пытаются сохранить в них прохладу… Потом село кончилось, пошли высокие, чуть не в рост человека, заросли конопли, среди них кучи битого кирпича, изржавевшие дырявые ведра, сопревшие опилки. Дорога стала совсем тряской. Димка гнал напрямик – по разбитому, заброшенному проселку, – но вот, наконец, вывернул на более ровную и широкую дорогу, за которой следили, подсыпали гравий, два раза в год прогоняли грейдер. Эта дорога как раз на поля.
– Да, плохи дела! – полуобернувшись к Балташову, выкрикнул Димка.
– Чего случилось?
– Ну, ураган-то. Мать у меня готовится. Заставила крышу укреплять, трубу на бане… Поэтому и припоздал…
– Ну, ну, – мыкнул Виктор Михайлович, пихнул парня в голую, загоревшую до шоколадного цвета спину: – Ты за дорогой гляди, таксист!
Димка выправил руль, сбивавшийся было к кювету «Урал» пошел ровнее.
– А чего теперь с хлебом будет? Поляжет ведь. – Димка снова обернулся к директору.
Балташов негромко, через силу ответил:
– Посмотрим. Спешить надо…
– А?
– Понужай давай, там видно будет!
По левую сторону небольшой, превратившийся в овраг карьерчик. Лет двадцать назад брали отсюда глину на хозяйственные нужды, потом забросили. Еще вёсен пяток – и доберется овраг до дороги. От мысли этой Виктор Михайлович поморщился, скорей отвернулся. В сентябре должны ровнять дорогу, придет техника, тогда и покумекают, как овраг остановить.
Мотоцикл пошел заметно тяжелее – дорога в гору. Димка с остервенением щелкал педалькой, крутил газ. Из отверстий в прогоревшей выхлопушке вылетали черные клубы дыма.
– Стой, Дим! – толкнул парня Виктор Михайлович. – Вон Саманов, кажись, катится.
Навстречу действительно трясся на велосипеде агроном. Димка завернул на обочину, заглушил мотор. Слезли с сидушек, размяли ноги, закурили. Смотрели на приближающегося Саманова.
– Ну, как у них? – крикнул Балташов.
– Стоят!
– Как – стоят?!
– Бункера забиты доверху, а машин нету. С вечера ни одной… – Агроном прислонил велосипед к люльке «Урала», достал сигареты. – В-вот… Что делать будем, Михалыч?
– А я знаю? – вырвалось у Балташова тоненько и жалобно. Он кашлянул, мотнул головой. – Звонил счас в район. Ни Жгутовича, ни этого, по сельскому. Где-то оба в разъездах…
Помолчали. Саманов вытер платком сухой морщинистый лоб… Солнце, казалось, давно выпарило и из земли, и из людей и растений всю влагу. Травы стояли прямые и светло-желтые, в них на все лады трещали кузнечики и саранча.
– Да вот, – вздохнул агроном, – все одно, видать, к одному.
Его слова оживили Балташова. Он бросил окурок, поправил кепочку, делово, командно заговорил:
– Слушай, сейчас возвращаемся, собирай все тракторишки, что на ходу. И пускай дуют сюда. Пускай в них сдоются.
– Да они плестись два часа будут, – хмыкнул Димка.
– Два не два, а все хоть немного вывезем, – поддержал директора Саманов.
– Восемь «Беларусей» у нас. На фермах которые, не считаем. Так? Пускай цепляют прицепы для сена, обернут брезентом…
– В них дыр-то, что в прицепах, что в брезенте, как сито, – снова встрял парень.
– Примкнись, слушай, пока! – крикнул на него Балташов. – Умник тоже… А ты вот что предлагаешь?
Димка пожал плечами:
– Мое дело, как говорится…
– Вот именно! Тогда и не встревай. Ладно, по коням!
Саманов сел в люльку, кое-как пристроил рядом с собой и велосипед.
«Дожились, грузовика ни одного, – с каким-то стыдом подумалось Балташову, даже глаза заслезились. – Хозяйство тоже…»
Впереди в низине черной широкой полосой лежало село, перерезанное напополам речкой Муранкой. Свежей чистой синевой манил пруд. С трех сторон подступал к селу сосновый бор. «После дождей рыжик должен полезть», – мелькнула в голове директора приятная мысль и тут же омрачилась боязнью дождя, перемены погоды.
– Щас искупнуться б! – улыбнулся мечтательно Димка.
– Искупнемся, – пообещал Балташов. – Вот покроет нас ураган этот, тогда делать нечего будет. Купайся тогда до чертиков.
4
Добравшись до конторы, Виктор Михайлович побежал к телефону. Решил дозвониться до кого-нибудь в администрации (с ними заключали договор насчет машин), выяснить, почему нет транспорта. А Саманов с Димкой поехали по селу поднимать трактористов.
– Алё! Ну как, вернулся Эдуард Сергеевич?.. – старался говорить спокойно Балташов. – А где он все-таки? По району… Это, а этот, Борис Романыч? Тоже… Ч-черт… А кто там есть? У меня хлеб сгружать некуда, комбайны стоят… Да, из Захолмова! Уж вы, девушка, выясните. Пускай хоть пяток дадут. Тут ураган идет, а тут… У нас же договор все-таки… Ну, все ясно. Узнайте, девушка! Очень, мол, надо. Ага. До свиданья.
Положил трубку, постоял над телефоном.
– Посмотрим, – выдохнул тем же тоном угрозы кому-то, что и утром. Поцарапал ногтем теплую пластмассу козырька кепочки, пошел на воздух.
– Виктор Михайлович! – окликнула связистка Аня. – Вас завклубом искал. Прибегал два раза уже.
– А что у него?
– Котел вроде как привезли. Да что-то там проблемы.
Прибытия котла ожидали с весны. Послали заявку, перевели деньги. И вот надо ж было обстоятельствам так сложиться, чтобы именно сегодня…
