— Дамы и господа, объявляю этот восхитительный вечер открытым! — провозгласил он. — Прошу к столу!
Шестой стол располагался на весьма заметном месте недалеко от сцены; чета Ханов осталась очень довольна.
— Приятно познакомиться с коллегой-спонсором, — сказал доктор Хан сидевшей за их столиком паре — это были мистер и миссис Джейкс, которые уже освоили содержимое хлебной корзинки.
— Мы каждую весну даем им скидку на средство против сорняков, вот они нас и приглашают. Моя жена любит танцевать, — сообщил мистер Джейкс.
Он был в одет в тунику простые бежевые шаровары и ботинки с темными носками. Жена была одета так же, но на ногах у нее были золотые сандалии на танкетке, а прическу украшала широкая золотая повязка. Майор подумал, что они похожи на пару хирургов в соответствующих облачениях.
— О, играют мамбу! — воскликнула миссис Джейкс и подскочила в кресле так, что звякнула посуда на столе. Майор торопливо встал следом.
— Прошу нас простить, — сказали Джейксы и ускользнули на танцпол.
Майор снова сел, жалея, что не может пригласить танцевать миссис Али.
К ним подошла Грейс и представила мистера Стерлинга, одетого в старый желтый китель, украшенный черной тесьмой, черную фуражку и черно-желтый шарф, свешивающийся ему на спину.
— О, вы американец, — сказала миссис Хан, протягивая ему руку. — Какой прелестный костюм.
— Это форма бенгальских улан — знаменитого британского-индийского полка, — сообщил юноша и указал на свои пышные белые бриджи. — Хотя лично я не понимаю, как британцам удалось завоевать целую империю в этих клоунских штанах.
— И это говорит представитель нации, завоевавший Запад в кожаных гамашах и беличьих шапках, — заметил майор.
— Рад снова вас видеть, майор, — сказал Стерлинг, протягивая ему руку. — С вами надо быть начеку.
— А где мистер Фергюсон? — спросила Грейс.
— Он обычно опаздывает из соображений безопасности, — сообщил Стерлинг. — Не хочет привлекать к себе внимание.
В это мгновение в дверях появился сам Фергюсон. Пышность его мундира заставляла поверить в его подлинность. Поверх он набросил алую накидку, подбитую горностаем. Под левым локтем он зажал высокую треуголку, а правой рукой набирал что-то на телефоне. Его поддерживала Сэнди — в облаке сизо-голубого шифона и в розовых перчатках.
— Взгляните, майор, это не Роджер идет с Фергюсоном?
Это в самом деле был Роджер, туго затянутый в костюм своего деда. Он по-собачьи трусил за Фергюсоном. Когда тот остановился, Роджер чуть не врезался в него. Сэнди с явным усилием сохраняла на лице сдержанную улыбку.
— Мистер Фергюсон превзошел великолепием даже нашего магараджу, — сказала миссис Хан.
— Где он, интересно, взял такой наряд? — спросил доктор Хан. Видно было, что он уже не был так доволен своим костюмом.
— Красиво, правда? — сказала Грейс. — Это мундир лорда Маунтбаттена[25].
— Очень уместно. Вы шутите, я надеюсь, — сказала миссис Али слегка напряженно.
— Не настоящий, конечно, — сказал Стерлинг. — Остался от какой-то постановки Би-Би-Си.
— Майор, ваш сын изображает придворного Маунтбаттена? — спросил доктор Хан.
— Мой сын, — начал майор, стараясь говорить медленно и спокойно, — одет, как полковник Артур Петтигрю, которого он будет изображать в сегодняшней постановке.
За столом повисло молчание. Роджер, так и следовавший за Фергюсоном, выглядел скорее как слуга, чем как полковник. Он был плотного телосложения, и мундир сидел на нем слишком туго, что заставило майора подумать, не был ли его отец тоньше и меньше, чем ему запомнилось.
— Роджеру очень идет мундир, — сказала Грейс. — Вы, должно быть, так им гордитесь.
Она поймала взгляд Роджера и помахала ему. Тот скорее с неохотной, чем радостной улыбкой направился в их сторону. Глядя на него, майор старался ощущать только гордость, к которой, однако, примешивалось смущение при виде сына в форме, на которую он не имел никакого права. Роджер наотрез отказался пойти по военной части. Майор вспомнил спор, который состоялся в ветреный день во время пасхальных каникул. Роджер приехал из колледжа с кучей учебников по экономике и новой мечтой стать финансистом и на корню обрубил все робкие надежды майора.
— Армия либо для бюрократов, либо для идиотов, — сказал Роджер. — Карьеру там не сделаешь.
— Так ты служишь своей стране, — сказал ему майор.
— Так я рискую застрять там же, где и ты!
Роджер был бледен, но в голосе его не было ни извиняющихся, ни виноватых ноток. Его слова больно ударили.
— Так ваш дед был полковником? — спросила миссис Хан, когда Роджера представили всем присутствующим. — Как чудесно, что вы следуете семейной традиции.
— Традиции — это очень важно, — добавил ее муж.
— Вообще-то Роджер работает в Сити, — сообщил майор. — Он банкир.
— Хотя мне иногда кажется, что мы сидим в траншеях, — сказал Роджер. — Зарабатываем шрамы в сражениях с рынком.
— Банки играют в наше время очень важную роль, — сказал доктор Хан, с воистину политической ловкостью меняя тему. — У вас есть возможность завязывать самые важные знакомства.
Все взглянули на лорда Дагенхэма, стол которого стоял на небольшом помосте в центре зала.
— Я видел Марджори, — сказал майор, отводя Роджера в сторону. — Это ты ее пригласил?
— Господи, нет, конечно, — ответил Роджер. — Это Фергюсон. Она сказала, что получила от него очаровательное приглашение.
— Зачем это ему понадобилось?
— Думаю, он хочет надавить на нас по поводу ружей, — сказал Роджер. — Будь тверд, папа.
— Я так и планировал, — ответил майор.
Ужин протекал слегка хаотично. Официанты протискивались между гостями, не желавшими сидеть на своих местах. Танцпол был забит, но многие только притворялись, что идут туда, а вместо этого бродили от столика к столику, здороваясь со знакомыми и демонстрируя свои костюмы. Даже чета Ханов, которые сообщили, что собираются станцевать ча-ча-ча, вскоре были замечены в группе, столпившейся вокруг лорда Дагенхэма. Вокруг него собралось так много народу, что майор заметил, как сидящая между Дагенхэмом и Фергюсоном Сэнди просит официанта передать ей очередное блюдо через стол, а не пытаться подойти к ее месту. Когда подошло время есть горячее, стало ясно, что официанты слишком заняты, разливая окружающим вино, чтобы помнить о фруктовом пунше для миссис Али.
— Давайте я сбегаю в бар, если вы не против меня подождать, — предложил он.
— Хорошо, мы с Грейс пока что посплетничаем, — ответила миссис Али.
— Мне ничего не берите, — сказала Грейс. — Мне одного бокала хватит на весь вечер.
После этого она взяла свою сумочку и, извинившись, торопливо удалилась в дамскую комнату.
— Возможно, надо предупредить ее, что каждый раз, как она отворачивается, официант подливает ей шардоне, — заметил майор.
Пробиваясь через толпу к своему столику, майор остановился за кадкой с саговым деревом, чтобы взглянуть на миссис Али — сидя за столом в одиночестве, она казалась совсем маленькой. Лицо ее сохраняло равнодушно-вежливое выражение, взгляд был направлен на танцующих. Майор видел, что здесь, в этом теплом зале она выглядела куда менее уверенно, чем на ветреной набережной, заливаемой дождем. Он уже не раз замечал, что люди, сидящие в одиночестве, зачастую кажутся менее привлекательными, чем те, кого окружают восхищенные спутники. Миссис Али вдруг широко улыбнулась, враз обретя всю свою красоту. К ней наклонился Алек Шоу, и, к удивлению майора, она встала, приняв приглашение на довольно быстрый фокстрот. Алек взял ее за руку и обнял ее тонкую талию — и тут кто-то хлопнул майора по плечу.
— Ну что, майор, вам весело? — вопросил Фергюсон. В руках у него был стакан виски, в зубах — сигара. — Я как раз собирался покурить.
— Вполне, вполне, — ответил майор, пытаясь не упустить из виду Алека и миссис Али, которые чересчур оживленно кружились по залу.
— Я рад, что ваша золовка смогла прийти, — сказал Фергюсон.
— Прошу прощения? — переспросил майор, не отрывая взгляда от танцпола. Как он и думал, она танцевала необычайно легко, и платье синими волнами колыхалось вокруг ее ног.
— Она рассказала, что хочет отправиться в круиз, когда у нее будут деньги.
— Какие деньги?
Майор разрывался между внезапным желанием удушить Алека и требованиями внутреннего голоса, велевшего прислушаться к Фергюсону. Сделав над собой усилие, он отвернулся от танцпола.
— Не беспокойтесь.
Теперь Фергюсон, кажется, тоже следил глазами за миссис Али, которая плыла сквозь толпу танцующих.
— Я буду играть честно, если и вы со мной по справедливости, — продолжил американец. Фергюсон взглянул на майора в упор. — Я уже сказал Стерлингу, что мог бы заплатить вдове за ее ружье прямо сейчас, а потом вычесть это из доли Петтигрю, но зачем? Майор ведь джентльмен и не будет пытаться меня надуть.
