– Он вообще гандон… Бля буду, буду увольнятся, я его, суку, порежу.
– Зря. Посадят.
Арбузов промолчал. В душе он понимал, что его слова, сказанные Вдовцову, были бравадой. Но он считал, что их нужно было сказать, для усиления собственного авторитета в глазах сослуживца.
Старшина не сдержал своего слова. Он обо всем подробно рассказал ротному. Иголка одобрил действия старшины.
– Правильно. Так и надо. Арбузова давно пора нагнуть, а то он слишком много о себе возомнил. Постарел… Я его в нарядах сгною, но добьюсь от него его, если не уважения, то хотя бы дисциплины. Он у меня в отпуск хрен уедет.
Ротный в этот же вечер поставил Арбузова в наряд и заставил трижды перемывать лестницу. Скобля лестницу куском стекла, Арбузов ползал на коленках и с ненавистью исподлобья поглядывал на ротного, стоявшего над душой.
– Лучше скобли, лучше, – говорил Иголка, наблюдая за работой.
Ротный заставил Арбузова ходить дневальным через день. После пятого наряда Арбузов был измотан. На вечерней проверке стоял, шатаясь. Пол плавал у него под ногами. От постоянного недосыпания (в наряде за ночь Арбузову удавалось поспать только четыре часа) у него под глазами появились мешки; виски, как после сильного похмелья, выламывало от боли.
Иголка хотел добиться от него четкого и беспрекословного выполнения приказа. Но Арбузов был упрям. Он решил идти на принцип до конца, чего бы то ему ни стоило.
На другой день после утреннего развода Арбузов отпросился в санчасть. Оттуда он позвонил ротному по телефону и сообщил, что его положили на лечение.
– Закосил-таки, – усмехнулся Иголка.
– Не закосил, а заболел, – поправил офицера Арбузов. – Я никогда не кошу, товарищ капитан. Если б я хотел косить, я б вообще не пошёл в армию. Так что до свидания!
Арбузов провалялся в санчасти неделю. Рубился с ребятами в карты, пил водку.
Как-то, после обеда, вышел на улицу покурить. Там, прапорщик Метленко, фельдшер части, в окружении солдат говорил:
– Слыхали, что в России творится? Чечня взбунтовалась. Джохар Дудаев усиленно оружие закупает. Мутит Чечню отделиться. Требует суверенитета. Ельцин решил ввести войска и ввести чрезвычайное положение. Пашка Мерседес побещал ему в считанные дни подавить бунт. Я служил под его началом в Афгане, когда он был комдивом ВДВ.
– А что за Пашка Мерседес? – поинтересовался Арбузов.
– Министр обороны России – Павел Грачев. Ему эту кликуху дали, когда наши войска из Германии выводили. Он оттуда «Мерседесы» возил.
– И что Чечня? Россия её подавит?
– Бесполезно. Шею на ней сломит. Чечню уничтожить нельзя. С ней русские цари сорок лет воевали… А толку… И то, что Берия по приказу Сталина с чеченцами в 53-м году сделал, дела не решило, а только усложнило… Чечня – это гнойник, вечный нарыв на теле России…
– Да сколько там той Чечни. Она вся, наверное, размером с Херсонскую область? Хер там её уничтожать?
Когда Арбузов выписался, то узнал от сослуживцев, что старшина ушёл в отпуск.
Капитан Иголка пригласил его в каптёрку на беседу.
– Ну что, Виктор, будем дальше с тобой воевать?
– А мы разве с вами воевали? – невозмутимо спросил Арбузов.
– А как ты думаешь, зачем я тебя пять нарядов подряд повесил?
– Не знаю. Блажь вам в голову ударила.
– Я гляжу, Виктор, ты не думаешь исправляться.
– Я такой, какой я есть. Чего вы ко мне пристали?
– К тебе никто не приставал. Я хочу добиться от тебя подчинения.
Арбузов промолчал. А про себя подумал: «Не добьёшься!»
Оставшись наедине, ротный думал, как ему лучше повлиять на Арбузова. «Гордый мальчишка. Слишком гордый, своенравный. Но я тебя всё равно к ногтю прижму».
Ротный обратил внимание, что после санчасти Арбузов немного присмирел. Он старался не выделятся среди солдат. Именно этого ротный он него и добивался. Иголка оставил Арбузова в покое и взялся за воспитание других. Чего-чего, а забот у него сполна хватало.
Рядовой Комари вернулся из увольнения пьяным. И ротный, вызвав его к себе в каптёрку, отхлестал по щекам…
Тянулись дни…
Как-то вечером, в конце рабочего дня, Марчук велел солдатам заправить ему автомобиль.
У Марчука был трехсотый «Мерседес» светло-салатового цвета.
Наливая в бензобак бензин из канистры, Дробышев сказал Вдовцову:
– Хорошо ему на халявном бензине ездить.
На что Вдовцов заметил:
– Был бы ты начальником склада ГСМ, ты бы тоже на халявном бензине ездил бы.
– А «Мерин» откуда?
– До Говерловска Марчук в Германии служил. Оттуда и «Мерин». Марчук вообще мужик нормальный.
– А я разве плохо о нем говорю?
Возвращаясь с аэродрома в казарму, сослуживцы коротали дорогу в нехитрых своих солдатских разговорах.
Вопрос коснулся службы в армии.
– А я вот прямо скажу, – широко шагая, говорил Вдовцов. – Я от армии не косил и не бегал. Я ещё в школе настраивался сюда идти. И батёк меня всегда учил: «Ты, сын, должен отслужить в армии. В этом ничего зазорного нету. Ты должен отдать долг Родине!» Я спрашивал его о дедовщине. Он рассказывал, что и в его время, когда он служил, всякое было. Он говорил: «Говна везде хватает, но и хорошие люди есть везде!» И тогда, в начале семидесятых, были несправедливости, и тогда кто посильнее пытался прижать того, кто послабее. Так было всегда. Как там Дарвин говорил? Выживают сильнейшие.
Вербин промолчал.
– А я скажу честно, врать не буду. Я не хотел идти в армию, – признался Дробышев. – Думал, а хрен там делать? Два года на ветер. Сейчас, конечно, всё совсем по-другому воспринимаю. Армия, безусловно, многое дала. Она меняет человека. Она, прежде всего, даёт взглянуть на себя другими глазами, делает человека взрослее. В армии мы находимся сами по себе. Всё больше и больше начинаешь понимать, что надо во всём рассчитывать только на собственные силы.
– А я всегда привык рассчитывать на собственные силы. Меня этому батёк с детства учил. И сдачи он меня учил давать всегда. Никто не сможет лучше всего за себя постоять, только ты сам. Рассчитывай только на самого себя, и тогда всё будет пучком.
– Всё это так, – согласился Дробышев. – Но два года… как не крути, это много. Это слишком много. Я считаю, для того чтобы у человека сложилось впечатление об армии, достаточно одного года службы. Ведь служат же год те, кто имеет высшее образование! И ничего. Нормально. Я считаю, что надо сокращать срок срочной службы до года.
– Помню, читал в какой-то газете, – поддержал беседу до этого молчавший Вербин, – что некоторые в Правительстве об этом и поговаривают. Украине нужна профессиональная армия.
– Всё это пока только одни разговоры. Никто срок службы сокращать не будет, – с убеждением сказал Вдовцов. – Вот нашим дедам повезло. Они уходят полуторагодичниками. А я вот переживаю, как бы нашему призыву опять срок службы до двух лет не подняли.
– Не поднимут, – уверенно сказал Дробышев. – Какой им хрен было нашим дедам до полтора года сокращать?
– Да их, этих депутатов, хрен разберёшь, – возмущался Вдовцов. – Сидят там, в Верховной Раде… Говно в ступе толкут: реформы, реформы… Что току от этих реформ? Разве народ от этого лучше стал жить?
– Нашему брату везде несладко, – вздохнул Вербин.
– Жизнь сейчас скотская пошла. Вот, помню, летом выборы были, – говорил Вдовцов. – Решали за кого голосовать – за Кравчука или Кучму. Я помню, накануне выборов в увал ходил. Иду по городу. Навстречу дедок какой-то чешет. Спрашивает: «Ты, сынку, за кого голосоваты будешь?» Я кажу: «Нэ знаю ще». А вин мэни: «Голосуй за Кучму, цей за народ!» Я про себя думаю: «За кого не голосуй, всё равно получишь… рубль! Что тот вор, что этот. Кравчук – это предатель. Он Союз вместе с Ельциным и Шушкевичем развалил, а Кучма… на одну его морду взгляни… колхозник. 9 классов образования… Ладно, я безграмотный. Но ведь я в политику не лезу. А этот прёт. Куда ты прёшь, дура?
– Выходит, ты за коммунистов? – уточнил Дробышев.
– Нет. От коммунистов толку нету. Не умеют они управлять государством. Тому пример – Горбачев, Ельцин, Кравчук… развалили Союз. А какое государство было!
– Это всё Америка виновата, – заметил Вербин.
– Да это и ёжику ясно, что без Америки тут дело не обошлось! – с убеждением говорил Вдовцов. – Но один хрен: коммунисты – козлы. Незалэжники – тоже. Украина не может быть нэзалежной. Один хрен … всё равно от кого-то зависеть она будет… От Польши, Литвы, от Америки… В конце концов мы от России зависим. Газ – её, нефть – её. Вот отрубит Россия нам газ, что тогда делать будем?
– Россия нам газ не отрубит, – сказал Вербин. – Тут большие деньжищи замешаны.
– Я наоборот хотел бы, чтоб Россия отрезала Украине газ, – запальчиво и зло сказал Дробышев. – Пусть рагули на собственной шкуре нэзалэжнисть почувствуют.
