Не могу прийти в себя от возмущения подобной наглостью. Лоренс никогда не скрывал своего отношения ко мне, и здесь нечему удивляться, но не ответить на телефонный звонок! Нет, это уж слишком!
– Передайте мистеру Сковилу, я не займу много времени. У меня очень срочное дело.
– Попробую, – лепечет секретарша.
– Будьте добры, дело не терпит отлагательств.
Снова вынуждена слушать, как божественная музыка Пахелбела ведет неравный бой с синтетическим чириканьем птичек.
– Мистер Сковил просит передать, что через пару минут начинается совещание по телефону, и он действительно не может…
– Скажите Лоренсу, – шиплю я в трубку, – если он немедленно не ответит, я буду каждую минуту звонить по его персональной линии до конца дня. А если и это не поможет, начну звонить по сотовому. Нам нужно поговорить, и точка!
Названных номеров телефона я не знаю, но надеюсь, Лоренс об этом не догадывается.
Повергнутая в ужас секретарша тяжело дышит в трубку.
– Подождите минутку, – мямлит она дрожащим голосом.
Очередной щелчок. На сей раз океанские волны и электронные пичужки объединили усилия и окончательно сокрушили органный канон Пахелбела.
– Аннемари! – раздается бодрый голос Лоренса. Каков наглец, делает вид, что в первый раз слышит о моем звонке! – Сто лет от тебя нет известий. Как поживаешь?
– Отвратительно, Лоренс. Хуже некуда.
– А в чем дело? – настороженно интересуется Лоренс.
– Мне нужно знать имя адвоката, который занимается делами семьи Роджера.
– Э-э-э, – мычит он в ответ. Наверняка теряется в догадках, что может означать такая неожиданная просьба. – Видишь ли, не знаю, уполномочен ли я… А почему ты не обратишься с этим вопросом к самому Роджеру? Ведь вы все вместе отправились на конные соревнования, верно?
– Роджер погиб, и Соня тоже. А власти штата собираются отдать Джереми в приемную семью.
Лоренс молчит и только сопит в трубку.
– Но я не могу допустить это безобразие, а потому должна как можно скорее узнать, что сказано в завещании. И времени у меня в обрез, час-два, не больше. Так что надо спешить.
– Как? Что случилось?! И что, оба погибли? Господи, да как же это!
С другого конца провода доносятся хриплые сдавленные звуки, даже не верится, что их способен издавать человек. Злость на Лоренса мгновенно улетучивается, и я чувствую, как к горлу снова подкатывается комок.
– Они выехали перед трактором с прицепом на автостраде I-88, – начинаю объяснять я. – Трактор вез тяжелый груз и затормозить не мог.
– Значит, они не мучились?
– Соня умерла на месте. Она даже не успела понять, что произошло.
– А Роджер?
Я отвечаю не сразу.
– Некоторое время он еще жил, а вчера ночью скончался. И знаешь, Лоренс, это к лучшему.
Лоренс молчит, осмысливая мои слова.
– Но, говоришь, ребенок-то остался жив?
– Да, и практически не пострадал. Отделался здоровенной шишкой на лбу и трещиной на запястье, но она уже почти зажила. Джереми прекрасно себя чувствует, и его собираются выписать из больницы. Ты ведь знаешь, у Роджера нет родственников. Похоже, у Сони тоже. Вот мне и надо срочно узнать, говорится ли что-нибудь в завещании по поводу опекунства. Если нет, Джереми отправят в приемную семью в Миннесоте, несмотря на то что я сама хочу его усыновить.
– Боже правый! Поверить не могу… Черт возьми… даже не знаю, написал ли Роджер завещание…
– Что за ерунду ты несешь, Лоренс! Как это не написал?!
Наступает долгая пауза. Слышно, как Лоренс судорожно сглатывает, собираясь с силами.
– Понимаешь, когда Джереми родился, Роджер и Соня попросили нас с Пегги позаботиться о малыше, если с ними что-то случится. Но потом… Месяц назад Пегги меня бросила, сбежала с кардиологом, и я попросил Роджера изменить завещание. Не знаю, успел ли он… Однако, зная Роджера… Боже мой, Аннемари, какое горе! Нет! – неожиданно кричит Лоренс, но уже не мне, а кому-то, кто находится в его кабинете. – Отложить все переговоры! Я занят!
Слышно, как женский голос что-то бормочет в ответ.
– Хайди, мне наплевать! Отменяй все, что назначено на сегодня! А теперь уходи, да не забудь закрыть за собой дверь. Погоди-погоди, Аннемари, – обращается он уже ко мне, и в трубке слышится его тяжелое дыхание. – Значит, если Роджер не указал в завещании имени опекуна, Джереми отдадут в приемную семью?
– Вот именно.
– А тебе не разрешат стать приемной матерью?
– Разрешат, но не сразу. На получение необходимых документов и обучение уйдет от четырех месяцев до полугода, а пока малютку забирают обратно в Миннесоту, чтобы отдать чужим людям. И им плевать, что сейчас я – самый родной человек для Джереми. – Теперь надо успокоиться мне. – Лоренс, я знаю, мы с тобой никогда не питали друг к другу симпатии. Признаю, временами я была… Черт возьми, ну да, вела себя как последняя эгоистка, самовлюбленная дура, которая сама не знает, чего хочет. В общем, по этому поводу можно многое сказать. В молодые годы меня порой было трудно выносить, и на твоем месте я бы тоже невзлюбила такую истеричку. Но поверь, с годами я изменилась. Клянусь, это правда, и я хочу поступить, как и полагается нормальному человеку. Ведь у Джереми никого нет ближе, чем Ева и я. Мы – его семья. Умоляю, помоги! И не важно, что ты обо мне думаешь. Только помоги!
С замиранием сердца жду, что ответит Лоренс.
– Как с тобой связаться? – спрашивает он наконец. – Сейчас же займусь этим делом.
Я сообщаю номер телефона в отеле.
– А сотовый у тебя есть?
– Да, но когда я нахожусь в больнице, приходится его отключать. Правда, ты можешь оставить сообщение.
– Как зовут социального работника? Дай мне номер телефона.
Я называю имя Сандры.
– Держись, Аннемари. У Роджера есть друзья, и у меня тоже. Обещаю, мы во всем разберемся. Не сомневайся.
Кладу трубку и, присев на краешек кровати, прижимаю руку к сердцу.
Еще позавчера я сердилась на Роджера за то, что он меня бросил, и откровенно ненавидела Соню. И всего десять минут назад Лоренс не желал со мной разговаривать.
А теперь я отдала бы все на свете, лишь бы Роджер был жив и здоров. И Соня тоже. Узнав подробности ее жизни, испытываю к этой женщине уважение. Несмотря на тяжкие испытания, выпавшие на ее долю, Соня все-таки закончила юридический факультет. И самое удивительное на данный момент, что мы с Лоренсом и, как я догадываюсь, вся система юридических учреждений Миннесоты действуем заодно. Господи, только бы получить право опеки над Джереми!
Трагедия, случившаяся с Роджером и Соней, перечеркивает прошлое и переписывает все с чистого листа, а ручка вышвыривается в мусорную корзину.
* * *
Голова гудит и разламывается от боли, и я начинаю опасаться инсульта. Только этого не хватает. Получается, родители в нашем семействе умирают один за другим, сгорают, как новогодний фейерверк. Думал ли папа, что его смерть станет первым звеном в цепи страшных событий? Внезапно накатывается приступ необъяснимого панического ужаса, будто разверзлась под ногами бездна, и меня опутывает знакомая, липкая паутина суеверных страхов.
Все кончено, в глазах троится, надежды на будущее нет.
Иду в ванную и роюсь в туалетных принадлежностях, но натыкаюсь только на ибупрофен. Потом, стыдно сказать, копаюсь в вещах Мутти в надежде найти валиум.
Испытываю одно непреодолимое желание – рухнуть на кровать. Господи, ведь я же лежу на покрывале! Я – и на покрывале! Нет, это уже никуда не годится. Пора вставать и идти в больницу. Теперь остается только ждать новостей от Лоренса.
Выхожу в коридор и, закрыв за собой дверь номера, зачем-то поворачиваю голову влево. И застываю на месте. Потому что через четыре двери от меня высокий широкоплечий мужчина возится с карточкой, пытаясь проникнуть в свой номер. Рядом с ним стоит чемодан.
Наши взгляды встречаются.
– Дэн! – Закрыв лицо, зажмуриваю глаза.
Под сомкнутыми веками вспыхивают черно-белые молнии на трепещущих крыльях бабочки. С закрытыми глазами вижу, как Дэн бросается ко мне. Колени подгибаются, я медленно сползаю на пол, но это уже не страшно. Потому что меня обнимают его сильные руки.
Наверное, Дэн несет меня к себе в номер. По крайней мере, очнувшись, вижу, что сижу на краешке широкой кровати, прислонившись к Дэну. Обстановка вокруг незнакомая. Какое счастье снова ощущать теплоту и силу его тела!
Все, что произошло до этого момента, уже не имеет значения. Не хочет Дэн на мне жениться, ну и ладно! Так ли важен клочок бумаги с печатью? Ведь это всего лишь формальность. Главное, Дэн меня любит. Я это точно знаю. Он здесь, рядом со мной, а на все прочее наплевать. Да-да, сорок раз наплевать! Никогда больше не отпущу от себя Дэна. Ни за что на свете!
Я плохо соображаю и, уткнувшись в плечо Дэна, издаю нечленораздельные звуки, пытаясь рассказать, что произошло. Непосильная ноша меня сломила, и теперь сама не понимаю, что придавало сил держаться столько времени. Впрочем, моей стойкости хватило ненадолго, и произошел срыв, каких прежде не бывало.
