Джо с налета берет препятствие и скачет галопом к электронному датчику, который отключает часы.
Ева и не думает придержать лошадь и только вертит во все стороны головой. Цифры на табло больше не мелькают, и в следующее мгновение раздается восторженный рев толпы зрителей. Прямо за спиной несколько человек включают сирены, и я от неожиданности подскакиваю на скамье.
Джереми заходится в визге, а я вижу, как девочки Натали быстренько прячут в рукава курток принесенные контрабандой сирены. Они прыгают по трибуне, что-то радостно выкрикивают и обнимают друг друга.
Лицо дочери исполнено ликования, оно так прекрасно, что не поддается описанию. В минуту торжества Ева невероятно красива, а у меня на глаза снова наворачиваются слезы. На сей раз от счастья. Ева ласково похлопывает Джо по бокам, и тот всем своим видом дает понять, что он прекрасно осознает, какой подвиг только что совершил.
Потом, к огромному восторгу зрителей, Ева совершает экспромтом круг почета по арене. Наклонившись к моему уху, Дэн шепчет:
– Ты хоть понимаешь, что твоя дочь только что выиграла тридцать тысяч долларов?
Я только фыркаю в ответ. Сказать по чести, мысль о деньгах ни разу не приходила в голову, и можно с уверенностью утверждать, что Ева о них тоже не думала.
* * *
Тем же вечером мы с Дэном, Мутти и Джереми возвращаемся домой, а Ева остается на ночь в отеле праздновать победу вместе с друзьями. Перед отъездом я видела ее в окружении девочек, со стаканом шампанского в руках. Конечно, это нарушение закона, но я абсолютно спокойна, так как празднование проходит под бдительным присмотром Натали, и второй раз бокал Еве не наполнят. В этом можно не сомневаться. Завтра дочь вместе с подругами и Джо вернется в Уайлдвуд.
День выдался трудный, и обратный путь кажется изнурительным. Пять часов! И я уже жалею, что мы не полетели самолетом. Когда планировалась поездка в Рочестер, я подсчитала, что с учетом пересадки путешествие на самолете займет примерно столько же времени, что и на машине. Но теперь вижу, что ошиблась, однако уже ничего не исправить.
Всю дорогу за рулем Дэн, но из троих пассажиров уснуть умудряется только Джереми. И, естественно, когда мы уже за полночь наконец добираемся до дома, спать малыш решительно не желает.
Бегаю с ним по комнате, пытаясь укачать, пою колыбельные песенки. Но всякий раз, когда хочу уложить Джереми в кроватку, он открывает глазенки, и приходится повторять всю процедуру заново. Во время шестого захода, наклонившись над кроваткой, понимаю, что, скорее всего, в этой позе придется провести остаток ночи. Стоит только убрать от малыша руки, как он немедленно просыпается.
Однако уснуть в изогнутом положении, когда бортик кроватки врезается в живот и некуда преклонить голову, не представляется возможным. Я делаю очередную попытку и очень медленно укладываю Джереми на матрасик.
Некоторое время в комнате царит тишина.
Замерев на месте, не верю своему счастью.
Однако оно длится всего пару минут. Джереми просыпается, оглашая пространство пронзительным визгом.
На помощь приходит Дэн и забирает у меня ребенка. Я благодарна до слез и направляюсь прямиком в кровать.
Сразу же отключаюсь и вот уже скачу верхом на Гарри, преодолевая одно за другим все препятствия. Зрители на трибунах вскакивают с мест, а сам стадион расположен на зеленом поле. Всякий раз, приближаясь к препятствию, Гарри просит разрешения на прыжок, и я, дождавшись нужного момента, даю команду. Так мы с ним работаем всегда.
И вдруг перед нами возникает двойной оксер. Напрягаюсь всем телом, каждой клеточкой, и, словно окоченев, замираю. С ужасающей ясностью понимаю, что вижу сон, но это не приносит облегчения, так как слишком хорошо знаю его конец.
Умоляю Гарри остановиться. Нет, Гарри, не надо! Но Гарри не слушает, и тогда я делаю то, чего никогда не практиковала с Гарри. Дернув за поводья, откидываюсь назад в седле, выбросив вперед ноги, пытаюсь остановить лошадь. Бесполезно. Гарри стремительно несется вперед.
И, как всегда, спрашивает разрешения, будто мы собираемся преодолеть обычное препятствие. «Нет, Гарри! Ради бога, не надо!» – кричит все мое существо. Но Гарри только прядает ушами. «Доверься мне!» – отвечает он, и в следующее мгновение я понимаю, что мы перелетаем через гребень окаянного оксера.
Мы победили. В этот раз удача на нашей стороне.
Вздрагиваю и просыпаюсь. Открыв глаза, понимаю, что вижу потолок своей спальни. Дышать становится легче, и сердце колотится не так часто. Разглядываю трещину на штукатурке, по форме напоминающую кролика, и размышляю над тем, что только что произошло.
Впервые за двадцать лет мы с Гарри приземлились целыми и невредимыми по другую сторону оксера. Это наш первый успех после смерти Гарри.
* * *
Молча приступаю к утреннему ритуалу. Натягиваю коричневые бриджи поверх хлопкового белья и длинных носков и надеваю футболку, которая вчера была на Дэне во время соревнований. Извлекаю ее из груды одежды, брошенной в углу.
Бесшумно пробираюсь по коридору, заглянув по пути в комнату Джереми. Дэн расположился в кресле-качалке, а Джереми устроился у него на груди. Оба спят непробудным сном.
Восторг уже ждет меня, будто и ему приснился давно погибший брат.
Захожу в денник, накинув на плечо уздечку. Набросив поводья на шею лошади, становлюсь сбоку, держа в одной руке затылочный ремень, а другой собираюсь вставить в рот трензель.
И вдруг отказываюсь от этой затеи.
Поводья по-прежнему обмотаны вокруг шеи Восторга. Забросив уздечку на плечо, вывожу его из денника. Сама иду впереди, а Восторг идет следом. На голове лошади ничего нет, только поводья на шее.
Захожу на манеж и останавливаюсь у мостика для посадки на лошадь. Восторг стоит рядом. Сняв поводья с его шеи, бросаю их вместе с уздой в угол. Снаряжение с глухим стуком падает на пол.
Ни разу в жизни не ездила верхом на лошади вообще без снаряжения, и на долю секунды меня начинают одолевать сомнения. Однако, если это по силам Пэт Парелли, почему не попробовать и мне?
В центре арены установлены препятствия, оставленные вчера Джоан после занятий. Рабочие не успели их убрать, и это упрощает дело, так как по правилам надо начинать с перекладины.
Поднявшись на мостик, вскакиваю на рыже-белую полосатую спину Восторга.
Восторг понимает, что он не оседлан надлежащим образом, и управлять я им не могу. Тем не менее он ждет приказа тронуться с места. Потом прошу его остановиться, и Восторг беспрекословно выполняет распоряжение. Я смеюсь, потому что не возьму в толк, почему всю жизнь пользовалась ненужным снаряжением. В следующее мгновение мы уже скачем кентером вокруг арены. Закрываю глаза и, подобно крыльям, раскидываю в стороны руки. А как же иначе? Ведь мы действительно летим, и нет места сомнениям. Между всадницей и лошадью полное понимание и гармония. Ничуть не хуже, чем с трензелем во рту. Нет, гораздо лучше!
Открыв глаза, замечаю движение в окне комнаты для отдыха. Дэн вынес Джереми из дома, оба одеты в пижамы, и вид у них сонный, а волосы торчат в разные стороны.
Поняв, что я его заметила, Дэн замирает как вкопанный. Ведь обычно в таких случаях я смущаюсь, соскользнув с Восторга, исчезаю и долго не появляюсь, пока не приду в себя. И вот теперь скачу верхом на неоседланной лошади, раскинув в стороны руки, как ребенок, решивший поиграть в самолет. Я заливаюсь счастливым смехом и прижимаю левую ногу к боку Восторга.
Он удивленно опускает левое ухо, как бы спрашивая: «Ты точно этого хочешь?» Чуть отодвигаю назад правую ногу и еще крепче прижимаюсь к лошади левой. «Да, хочу!» Восторг входит в поворот и направляется к тройной перекладине, еще не веря в серьезность моих намерений. Вижу, как по очереди шевелятся его уши.
– Точно хочешь? – переспрашивает Восторг.
– Да! – отзываюсь я, подгоняя его ногами и верхней частью тела.
На сей раз оба уха одновременно подаются вперед, Восторг набирает скорость, и я чувствую, как его туловище наполняется радостью полета. Препятствие уже совсем близко, и я вижу изумленное лицо Дэна. Собравшись с силами, Восторг делает мощный толчок, и сгусток энергии весом в сто тысяч фунтов взлетает вверх…
Потом наступает тишина. И вот мы уже по другую сторону изгороди. Подняв лицо к небу, закрываю глаза и верю, что папа наблюдает сверху и радуется вместе с нами.
Милая (нем.).
Бэдлендс – национальный парк США, расположенный на юго-западе штата Южная Дакота.
