– Послушай, – отозвался Костя, – а чего это забор стоит линзой?
Винг понял, что Костя заметил. Решил слегка наехать.
– Деревянный дом полезнее, чем кирпичный. Но непрактичный. Горит.
Костя не отозвался. Он не понял: Винг философствует или пугает. А если пугает, то что за этим стоит? Вернее, кто за этим стоит? Может быть, Винг – уголовник, что тоже вероятно. В стране незаметно и постепенно произошла легализация криминального отсека. Они уже живут рядом, заседают в правительстве, скоро сядут с тобой за один стол. С ними придется дружить, ходить в гости. Однако сосед – это навсегда. И устраивать себе под боком Чечню – недальновидно и неразумно. Лучше погасить скандал в зародыше.
– Давай так: ты распрямляешь забор, а я плачу деньги. Я покупаю у тебя этот треугольник. Называй цену, – предложил Костя.
Эмбрион Винг смотрел недоверчиво.
– Сколько ты хочешь?
– Машину, – не мигая произнес сосед.
– Какую? – не понял Костя.
– А вот эту. – Он ткнул пальцем на сиротливую Костину машину.
В Косте толкнулась радость: не надо возиться с машиной, жечь ее, – он никогда этого не делал, и неизвестно – сумеет ли поджечь. Может загореться лес, и Костя начнет метаться среди деревьев и сам сгорит, не дай Бог…
– А зачем она тебе? – простодушно спросил Костя.
– Жена хочет учиться. Надо такую машину, чтобы не жалко разбить. А твою не жалко.
Костя сделал вид, что задумался. Потом сделал вид, что решился.
– Идет, – согласился Костя. – Бери.
– Прямо сейчас? – не поверил сосед.
– А чего тянуть…
– А ты на чем будешь ездить? – позаботился Винг.
– У меня служебная есть, – соврал Костя.
Сосед обернулся к рабочему. Это был крепкий молодой украинец по имени Васек. В поселке работали молдаване, армяне, украинцы, или, как их называли, хохлы. Дети разных народов. Они приезжали в поисках работы, и по этой миграции становилось понятно, что экономика разрушилась. Люди летят, как осенние листья, гонимые ветром перестройки.
– Переставишь забор? – спросил эмбрион Винг.
– Когда? – уточнил Васек.
– Зараз, – по-хохлацки ответил Винг. Он хотел казаться своим, свойским – так легче торговаться, сбивать цену. – За чей счет?
Этот вопрос относился к Косте. Костя готов был оплатить всю стоимость, но боялся привлечь внимание неожиданной щедростью.
– Пополам, – сказал Костя.
Эмбрион уставился в пространство, и Костя видел: он подсчитывает возможность его обдурить. Такая возможность есть. Он возьмет с Кости всю сумму и скажет, что это – половина.
Лицо у соседа было круглое, пухлое, как волдырь. Косте было противно возле него стоять, хотя все складывалось на редкость удачно.
– А оформление? – спохватился сосед.
– Пожалуйста. Я дам тебе генеральную доверенность с правом продажи.
– Когда?
– Все равно. Хоть сегодня.
Винг посмотрел на часы.
– Успеем, – сказал он. – У них обед с половины первого. Сейчас я Гале позвоню.
– Какой Гале? – насторожился Костя.
– В нотариальной конторе. У меня там все схвачено.
Сосед достал из кармана сотовый телефон и стал договариваться с Галей, чтобы она ждала и не уходила.
Костя вспомнил, что оставил дома рюкзак. А это улика.
– Я сейчас, – предупредил он и пошел в дом.
Рюкзак валялся в прихожей. Костя взял его, чтобы выкинуть в любой мусорный бак.
Сосед продолжал разговаривать. После Гали он позвонил еще в несколько мест.
Костя раскрыл свой багажник и сбросил туда рюкзак. При утреннем свете рюкзак выглядел грязным, в подтеках. Косте показалось, что это замытые пятна крови.
Хохол вскинул лопату на плечо и пошел искать себе напарника. У него была сверхзадача: как можно больше набрать заказов и послать деньги домой, в маленький городок, который называется Золотоноша.
У Кости возникло желание догнать Васька и дать ему половину пачки. Но добро не бывает без последствий. Васек может решить, что это в долг, и убьет Костю, чтобы не отдавать долг. Либо молва разнесется по поселку, и Костей быстро заинтересуются.
Костя вздохнул. Ему было жаль этих людей. Их здесь эксплуатировали, как рабов, и кидали. И они сами тоже кидали. Рабское существование лишает человека нравственности.
Жизнь пестра и многослойна. Поэтому лучше всего в нее не вникать, не нырять в черные глубины, а вальсировать на поверхности.
Нотариальная контора находилась возле окружной дороги.
Костя включил печь. Ехали молча. От теплого воздуха стало душно. Костя расстегнулся.
– Хороший у тебя шарфик, – заметил сосед.
– Мне тоже нравится, – согласился Костя, отсекая тем самым все намеки.
– А откуда он у тебя?
– Жена подарила, – соврал Костя. Так было короче.
– А мне моя только теплые кальсоны покупает, хотя знает: я кальсоны не ношу.
– Заботится, – отозвался Костя.
– А ты кальсоны носишь? – спросил Винг.
– Нет.
– Сейчас, по-моему, никто не носит. Она их в военторге покупает.
– Ну вот, военные носят…
Тема была исчерпана. Замолчали.
– Тебя как зовут? – спросил Костя.
– Влад. А что?
– Да ничего. Просто узнал, как зовут. Мы же соседи.
– Ну да…
– А что значит Влад? Владислав?
– Владимир.
– Ну и был бы Володя.
– Меня все детство дразнили: «Вовка-морковка, спереди веревка, сзади барабан по всем городам»… Тебя дразнили в детстве?
– Не помню.
– Не помнишь, значит, не дразнили. Счастливый человек. В детстве бывает очень обидно. Потом на всю жизнь остается.
Костя молчал, думал о спортивной сумке, которая лежала за его спиной. Мысленно пересчитывал деньги, размышлял – сколько вложить в новую машину. Нет смысла покупать самую дорогую. Машины все равно принято менять раз в пять лет.
– Ты, наверное, думаешь, что я жлоб? – спросил Влад и сделал паузу, ожидая возражения. Но возражения не последовало. – Я не жлоб. Просто я в этом углу гараж хотел поставить. Поэтому и прихватил шесть метров.
– Но это же чужие метры. Попросил бы или купил.
– А ты бы сказал: нет. Не дам и не продам.
– Так бы и сказал, – подтвердил Костя.
– Ну вот. А мне без гаража невозможно. А поставить его больше некуда.
– Почему некуда? Поставь в противоположный угол.
– А там надо деревья рубить. Три березы снимать. Жалко.
– Но есть понятие: мое и чужое.
– А еще есть шанс. Единственный шанс в жизни. Если отобью – будет мое, а не отобью – уйдет навсегда. С концами. Ну, я и попробовал. Любого человека можно напугать или купить. Деньги и страх.
– Сталин так же считал, – заметил Костя.
– Вот и царствовал всю жизнь. Страной должен править диктатор. Это как отец с ремнем в доме. Всегда будет порядок.
– А ты чем занимаешься? – спросил Костя.
– Всем. Мороженым торговал. Пломбиры, эскимо.
– Выгодно?
– А зачем бы я стал этим заниматься?
– Тогда зачем тебе диктатор? Он бы тебя посадил на паек. На пайку.
– Я бы выкрутился. Я никогда не пропаду. Я – непотопляемый.
Влад нажал на кнопку приемника, оттуда выплеснулась песня, неизвестно в чьем исполнении. Влад подхватил с энтузиазмом и пел не хуже певца.
– Люблю эту группу, тащусь… Ты мне оставишь кассетник?
– Бери, – согласился Костя.
– По-моему, у тебя колодка стучит, – насторожился Влад.
– Починишь.
– Ремонт сейчас дорогой…
– Заплатишь. Машина ведь даром досталась.
– Ничего подобного, – запротестовал Влад. – В этом месте земля дорогая. Одна сотка – две штуки. А твоя машина – полторы от силы.
– Так ведь земля моя. Ты забыл… – напомнил Костя.
Остановились возле нотариальной конторы. Костя усомнился: оставлять деньги в машине или взять с собой. С собой – вернее. Он закинул сумку за плечо и пошел за Владом в нотариальную контору.
В коридоре сидела очередь – человек восемь. На полтора часа. Коридор был довольно узкий, стулья старые, стены крашены зеленой масляной краской. Картину дополняли сквозняки и тусклое освещение, поскольку коридор был без окон.
Костя подумал: если бы люди каким-то образом узнали, что у меня за спиной в сумке полмиллиона, что бы сделали? Навалились скопом. Но вид у людей был не агрессивный и слегка заторможенный. Когда приходишь в такие вот государственные коридоры, процессы в организме замедляются, как у медведя в спячке. Отсюда такие заторможенные лица.
Влад, ни на кого не глядя, прошел в кабинет.
– Куда? – подхватилась женщина.
– Мы занимали, – бросил Влад. – Он подтвердит.
«Он» – это Костя, появившийся полминуты назад.
Влад исчез за дверью, но тут же высунулся.
– Заходи, чего стал, – велел он Косте.
Наглость, как любое боевое действие, должна быть внезапной и краткой и действовать как электрошок. Влад хорошо это усвоил.
Нотариус Галя сидела за столом возле окна. На ней была мохеровая вязаная шапка, какие носили при социализме. Серый костюм не украшал Галю, а просто сохранял тепло. Похоже, Гале было все равно, как она выглядит. А может, у нее был другой вкус. Не плохой, а другой.
