Ознакомительная версия.
Женечка сидит за столом с новой женой, она похожа на генетически улучшенную версию старой. Прежняя жена — та, что носила пушистые штаны, — теперь возглавляет бутик дамской одежды. У нее квартира в жилом комплексе «Париж» на Белореченской, а Женечку она бросила сама — кто бы мог представить? Старая хрущевская пятиэтажка прицепилась к «Парижу» сбоку, точно репей к штанам.
Эль-Маша вышла замуж за недопитого художника, с лицом как подмышка. У них живет собака-смесь: морда породистой овчарки, а хвост — простонародный, как у самого распоследнего Шарика.
Другой художник — Сережа — так много времени проводит в интервью и встречах с поклонниками, что ему некогда рисовать.
Ада вспоминает свое детство — по стежку, по шагу, по слову.
Давным-давно в Екатеринбурге жила девочка, которые слушала музыку, сделанную человеческими руками, и верила в силы нового платья.
Вот художественная гимнастика во Дворце спорта. Маму спрашивают, какой у Ады аппетит:
— Ужасный! — признается мама.
— Отлично, — радуются тренерши, сестры-чемпионки.
Гимнастическую ленту для Ады папа делает сам — ручка из бамбуковой удочки.
Когда ведут домой после тренировки, голодную и злую, Ада ощупывает камею на мамином пальце — и потом давит на нее со всей силы, чтобы остался след на руке.
С соседом Вовой, который не так давно потерял три пальца — взрывал бомбочки, — они играют пробками от духов и собирают спичечные этикетки. У Ады есть еще и собственная коллекция — мыло. Упаковка открыта с одной стороны, чтобы можно было понюхать — или аккуратно вынуть, подержать в руках гладкий брусок с вырезанными буквами LUX, а потом вернуть на место. Родители замылили эту коллекцию только в девяностых.
Кинотеатр «Октябрь» стал вдруг стереоскопическим — в нем целый год показывали фильм «Ученик лекаря». Повернешься к залу — а там особое зрелище, все в очках. На фасаде «Октября» — капители колонн, как совиные морды.
Воспоминания падают как дождь: не скроешься.
Похороны аквариумных рыбок в унитазе.
В восьмом классе пришла мода носить белые колготки — как у королей на портретах.
Во дворах — оградки клумб из кроватных спинок, а в больницах — комнатные цветы с длиннющими хвостами.
Одноклассник Дима начал работать в фотоателье — голову чуть в сторону и прямо на меня посмотрим!
Потом разворот — и еще лет на десять назад.
Ада училась читать слова наоборот. Ее не удивляли странные свердловские вывески, где не горела половина неоновых букв. Они как выбитые зубы, но потом придет утро и вместо загадочной ночной «арик ахер ая га» появится простая и понятная «Парикмахерская Элегант».
Пейзаж терялся за словами.
Соседский пес-боксер подставлял, как для благословения, замшевую голову — на лбу продолговатые пролежни, как в готовальне. Ложбинки для пальцев.
Казнь грецких орехов между дверей, а папа обязательно раскалывает молотком абрикосовые косточки — там вкусные, немного кислые ядра.
Перед новым годом нужно вырезать гирлянды из цветной бумаги — чтобы получился хоровод танцующих девушек. Олень-«ловкие ручки» справляется лучше всех.
Лето на даче под Сысертью. Внезапное явление папиного аспиранта в костюме — у него предзащита. (У папы тогда еще были аспиранты.) Гость в портфеле, в галстуке и ботиночках пошел искать папу в лес и — Ада шла по следам, всё видела — набрал полный портфель красноголовиков! Возвращаясь домой в деревню, коровы перекрывали дорогу, как пьяные хиппи — и хозяйки радовались им едва ли не больше, чем мужьям. Вымя коров — как рогатые мины.
Июльский тысячелистник и клумбы репьев. Черно-зеленая, зрелая зелень. И такой родной запах тушеной картошки с мясом — из окна, где крашеная железная решетка, как татуированное солнце.
Значки с портретами. Балахоны с карманами-сеточками. Российский сыр, который пахнет коровой. Бетонные одеяла строительных заборов. Древесные стволы в известковых белых гольфах. Каменные палатки — стопками блинчиков. Пейзажи на уральской яшме. И маленький Ленин на картине — точь-в-точь ангелочек-путти.
Перед сном Ада пересчитывает в уме башни Консьержери́ и величественные колонны церкви Мадлен, похожие на гигантские свечи именинного торта. Она вспоминает скульптуру из какого-то сада — гордый лев забил страуса. Видит за окном гигантский фонарь Пантеона. Туристы не спят — вот идет какая-то пара, над решеткой метро девушка придерживает юбку, но жаркий воздух сильнее — и юбка парит, словно парус! Кажется, среди мальчишек это называлось «московский зонтик».
Статуи в нишах прячутся, подогнув ноги.
Тихо, чтобы не разбудить Аделя, она выходит из комнаты, потом — из дома. На тротуаре — роза. Лепестки нежно-шелковые, и это почти неприятно. Ада растирает лепесток до темной тряпочки.
Кругом дыхание неспящего Парижа.
С утра Ада придет в свой офис — и первым делом проверит прогноз погоды в Екатеринбурге.
С утра в Екатеринбурге седая от инея трава — как будто за ночь постарела, пережив тяжелую весть. Днем она непременно сбросит десяток лет и снова станет молодой и зеленой, всяжизньвпереди.
В этом — не сомневайтесь.
Ознакомительная версия.
