Ознакомительная версия.
На мгновение оторвавшись от меня, Эмик прошептал:
— Я еле нашел тебя. Она мне все рассказала, — и мы снова прильнули друг к другу. — Я так люблю тебя, — сказал он мне, когда мы снова смогли разомкнуть наши губы, и слезы струйками катились из его глаз. Я впервые в жизни видела плачущего мужчину. — Я так соскучился по тебе, — он гладил мое лицо и шептал мне все это прямо в глаза, в губы, во всю меня. И я тоже гладила его лицо и волосы, и тоже шептала ему всякие милые глупости, которые обычно приходят людям на ум и на язык в таких ситуациях. И не важно было, что именно мы говорили друг другу. Важно было слышать голос друг друга, такой родной и такой, как уже казалось, недоступный и утраченный навсегда.
— Какие же мы дураки, — он прижимался ко мне всем телом, словно хотел раствориться во мне или растворить всю меня без остатка в своих горячих, очищающих душу, слезах. Нам было очень хорошо, но все испортила все та же мило-противная Ольга. Заглянув ко мне в палату и обнаружив там чужака, она настежь отворила дверь, набрала в грудь побольше воздуха и начала, было, длинную и справедливую речь о моем здоровье. Но Эмик молча встал, достал из кармана пачку купюр толщиной около сантиметра, все так же молча вложил эту пачку в карман запнувшейся на полуслове медсестры и в полном молчании выдворил ее за дверь одним-единственным властным жестом.
Оставшись вдвоем, мы смотрели друг на друга и не могли наглядеться. Только сейчас я до конца поняла, как мне дорог этот человек и какая я идиотка, что потеряла столько времени, избегая встречи с ним. Оказывается, я бежала не от него, я бежала от самой себя. Такая трусость иногда стоит людям всей их загубленной ослиным упрямством жизни.
Через час появился Дэвик. То, что я была в палате не одна, совершенно его не смутило.
— Ну, наконец-то, — совершенно запыхавшийся от путешествия по больничной лестнице на третий этаж, Дэвик абсолютно не утратил ни чувства юмора, ни чувства реальности. — Наконец-то я вижу разумное решение этой дурацкой, надоевшей всем проблемы, — выдал он, только мельком взглянув на наши вполне экзотические позы — Эмик почти забрался ко мне под одеяло, и мы, как два примерных пионера, лежали на узкой больничной койке, тесно прижавшись друг к другу. — Вот теперь я понимаю, что вы оба — совершенно разумные люди, — утрируя свой и так ярко выраженный еврейский акцент, сказал Дэвик. — Но, думаю, вам будет гораздо удобней отдыхать совсем в другом месте.
Мы с ним тут же согласились, и уже через полтора часа я с комфортом расположилась в такой милой моему сердцу квартире Эмика, где мы были по-настоящему счастливы с ним целых несколько месяцев.
Пока мы добирались, Дэвик рассказал нам захватывающий детектив.
— Помнишь, я в Вене тебе как-то сказал, что не могу понять, кто тогда сдал наш разговор с Сашком? Ну, про то, что я должен прийти к тебе, чтобы рассказать о завещании? Так вот. Я таки узнал, кто был тот нехороший человек, который все рассказал мадам. Ой, простите, Эмик, я имею в виду вашу уважаемую мамашу. — Еврейский акцент всегда так и пер из Дэвика, когда он волновался. А сейчас Дэвик просто фонтанировал национальными интонациями. Я обожала, когда он переходил на этот замечательный, как я его называла, русско-еврейский диалект. — Ты представляешь, Зиночка, червяк, жадный и завистливый червяк, не еврей, сидел прямо посредине моей нотариальной конторы. А я еще был крестным отцом у его второй дочки, чтоб она была здорова. Вот говорила мне моя мама, Дэвик, не бери на работу никого, кроме евреев. Все другие тебя предадут.
Я не удержалась:
— А почему только евреев?
— Все просто, — Дэвик на секунду отвлекся от дороги и посмотрел на меня, — еврей, если и захочет меня предать, то не сделает этого.
— Почему? — допытывалась я.
— Есть три причины: он испугается, он пожадничает — у меня хорошие зарплаты, и третья причина — ему не разрешит мама.
Мы дружно расхохотались, хотя смех отдавался в моем покалеченном теле глухой болью. Но я не обращала на нее никакого внимания. Рядом со мной сидел Эмик, и я была на седьмом небе от счастья!
— Этот мерзавец, мой помощник, его зовут Иннокентий, но это сейчас не важно, — продолжал свой рассказ Дэвик, — действительно подслушал нас с Сашком и смекнул, что тут можно неплохо поживиться. Он сообщил, само собой, не бесплатно, кому следует, — Дэвик выразительно скосил глаза на Эмика и кивнул, — все подробности наших замыслов, и машина закрутилась. Вот с той самой минуты и начались наши неприятности. Так что, ваша мамаша, уважаемый Эмик, гениальная женщина!
По интонации Дэвика нельзя было разобрать, говорит он серьезно или просто изощренно подначивает Эмика и его матушку. Но мы и не думали разбираться в таких тонкостях. Ведь «мадам», если разобраться по-человечески, все же, наверное, имела право злиться на меня, на Сашка и на весь белый свет.
Я уже давно заметила, что все просто, только когда ты не знаком с участниками событий лично. Какие-то незнакомые люди всегда имеют какие-то интересы. И что? У всех есть интересы, и никому от этого ни жарко, и ни холодно. Но это только до того момента, пока все эти люди для тебя чужие.
Все меняется, как только ты знакомишься с этими незнакомыми людьми. И все становится еще более сложно, когда эти люди превращаются в твоих друзей. Или врагов. Это без разницы. Тогда меняется весь мир, и интересы вчерашнего незнакомца вдруг становятся тебе очень близки и понятны. Они иногда так странно трансформируются, что еще вчера ты и помыслить не мог о таком вот развороте твой жизни!
А если ты до этого момента чего-то там не учитывал, то это твои личные трудности. Кошмар! Такая вот вселенская бухгалтерия!
Дэвик довез нас до места, убедился в нашей абсолютной безопасности, в том, что мы ни в чем срочном в данный момент не нуждаемся, и оставил у нас в прихожей дюжего лысого субъекта со строжайшей инструкцией не покидать этот пост ни при каких обстоятельствах:
— Смотри, Алик, я плачу тебе громадные деньги, Алик, из своего кармана, Алик, ты понимаешь?
Алик кивнул, слегка изогнув бычью шею:
— Да, босс.
Но Дэвик для надежности разъяснил, что будет, если Алик вдруг не справится со своими обязанностями:
— Алик, тебя покарают все еврейские боги, нет, тебя убьет молния, и я ей помогу лично! Ты понял, Алик?
Алик согнулся под тяжестью слов Дэвика и на этот раз даже ничего не сказал.
Дэвик уже стоял в дверях, собираясь уходить, но мне не терпелось услышать конец истории, которую он начал рассказывать нам по пути сюда.
— И что же ты предпринял, ты не дорассказал? Ну, про этого негодяя Иннокентия, — спросила я его, беря за пуговицу пальто.
— Я? — Дэвик пожал плечами. — Ничего. А зачем. Я же крестный его дочери. Значит, мы не чужие люди. Мы с ним поговорили, и он мне пообещал, что больше не будет так со мной поступать. А еще я ему сообщил, что теперь он будет работать немного больше и зарабатывать немного меньше. И за этим будет наблюдать Алик. Лично! Иннокентий согласился, что это справедливо. Вот и все.
На этом Дэвик исчез, оставив нас наслаждаться обществом друг друга.
Мы говорили, говорили и говорили. Оказалось, что нам так много нужно сказать друг другу.
Эмик рассказал, как прожил этот год.
— Без тебя мне было очень плохо. Невероятно плохо. Когда я увидел тебя там, у нотариуса, я даже не слышал, что все вокруг говорили. Я смотрел на тебя. Ты была такая неприступная, а я так страдал, что не могу дотронуться до тебя.
Я рассказала Эмику о том, что происходило со мной на самом деле, и теперь мы оба от души нахохотались над своими напыщенными масками, которые напялили на свои лица, не иначе, как по взаимной глупости.
— Сначала я был просто раздавлен тем, что ты не Зоя, а Зина, и именно та Зина, которую разыскивала моя мать. Я никак не мог в это поверить. Мне ничего не хотелось делать и никого не хотелось видеть. Я не пошел на работу и три дня просидел дома. Я даже напился.
Зная, что Эмик практически не пьет, я испытала что-то вроде шока. Но это было только начало.
— Конечно, сначала мне в голову лезли всякие глупости, — Эмик зарделся, — и я даже подумал, что ты меня просто использовала. Но чем больше я думал, тем очевидней мне становилось, что ты все сделала правильно. Ведь познакомились-то мы случайно! — И Эмик, ища у меня подтверждения своих слов, внимательно всмотрелся в мое лицо.
Я не обманула его ожиданий.
— Познакомились мы действительно случайно. Но, наверное, все, в конце концов, так и должно было случиться. — Я прижалась к моему самому любимому на свете мужчине. Какое счастье, сидеть в тишине и покое, и говорить друг другу то, что должны были сказать уже давно.
— Потом, поняв, что без тебя мне совсем плохо, я бросился тебя искать. Мало того, что я совершенно ничего о тебе не знал — это выяснилось почти сразу, но ты еще и словно сквозь землю провалилась. Я нанял детектива, он обнюхал каждый сантиметр земли около твоего дома. Благо, узнать твой адрес не было большой проблемой, — здесь Эмик слегка запнулся, но я ободряюще погладила его по руке, и он продолжил. — Но, увы! Там ты не появлялась. Тогда я стал ждать. У меня просто не было никаких других вариантов. Будешь смеяться, но я даже приехал к моей матери и попросил ее, если вдруг ей станет что-либо известно о том, где ты находишься, сообщить мне сразу же. Она восприняла мою просьбу, как личное оскорбление, и мы после этого ни разу не разговаривали и не виделись. — Эмик сказал это с горечью. Я его понимала. — Эти месяцы были кошмаром. Время тянулось так медленно, что я совершенно потерял способность работать, я перестал соображать, где утро, а где вечер и потерял вкус к жизни. Поняв, что это может очень плохо кончиться, я перегрузил все мои дела на замов и уехал в Австралию. Я облазил все закоулки, какие только нашел. Но ты упорно не хотела уходить из моей головы.
Ознакомительная версия.
