После совершенного акта насилия я вдруг резко успокоилась, неожиданно повеселела и позволила перепуганным ребятам увести меня домой.
По дороге из машины до подъезда, не теряя веселого расположения духа, я исхитрилась набрать на мобильнике эту самую Лену, телефончик которой у меня сохранился, и в ответ на ее нежно-сонное «алле» заорать на всю улицу:
– Не лезь к моему мужику, сука шелудивая, а то я приеду и ноги тебе выдерну, поняла?
Побледневший Юра вырвал у меня из рук телефон, посмотрел на набранный номер, послушал испуганные гудки, обозвал меня дурой конченой, с видом зомби затолкал мобильник в мою сумку и закрыл ее на замок. Заботливый какой! Так тебе и надо! Объясняйся завтра со своей девкой.
Паша с Олесей уже веселились от души.
Друзья уложили меня спать в мою комнату, а сами пошли на кухню дезинфицировать алкоголем раны Юрика. Поскольку раны были и физические и душевные, то лечили их как снаружи, так и изнутри.
Под утро несчастный, исцарапанный и пьяный Юра пришел-таки ко мне, обнял меня и уснул.
А утром я просрала капитанский звонок. Невиданное, просто невиданное дело!
– Довыпендривалась? – спросил меня Леша, разруливший ситуацию с капитанами и примчавшийся меня искать. С перепугу. Все же знают, что я никогда не пропускала звонки, – мало ли чего стряслось.
Он обнаружил нас с Юрой сидящих на кухне в страшном виде – опухшие, изможденные отнюдь не нарзаном, с поцарапанной мордой.
– Поставь, чайник, Леша, – проскрипела я, еле разлепив рот.
– Может, тебе таблеточку? – ужаснулся он.
– Что-нибудь цианидосодержащее, – хмуро предложил Юра.
Кажется, мое вчерашнее выступление не способствовало нормализации и потеплению наших отношений. Странно.
Ну и хрен с ним. Зато мы квиты. Мне прямо полегчало, словно я отомстила сполна и гештальт завершен. Он мне больно сделал – я ему. Можно, конечно, было сделать это более цивилизованным способом – например, тоже завести любовника, но мне по-прежнему кажется, что это необычайно глупая месть.
Леша, мотая от изумления головой, провел комплекс реанимационных мероприятий и уехал работать, а я молча ушла в свою комнату и легла спать. Гори оно все!..
Хорошо, что я редко напиваюсь: весь следующий день, как правило, потерян. Это уже не жизнь, а сплошное выживание.
Я кое-как пережила этот день и опять легла спать, надеясь, что легкое чувство вины исчезнет само собой. Оно не исчезло, и я решила просто жить с ним – чай, не в первый раз.
Юра спал отдельно, да и вообще, он не сильно повеселел. Мне приходится сдерживаться, чтобы не ржать при виде его длинных красочных царапин. Надо все же сделать для него чтото хорошее, а то он так и умрет от обиды и мировой скорби, бедняга.
А меня отпустило.
У Юльки вовсю идут свадебные приготовления. Платьишки, ресторанчики, колечки… Везуха!
Я уехала на выходные вместе с ней – в маленький город, где они со Стасом родились. Мне нужно было прийти в себя, отдохнуть и вообще посоветоваться, а то я совсем запуталась. И это, между прочим, чуть ли не первые мои выходные с тех пор, как я из отпуска вернулась. Природа меня спасет – решила я. Обниму какое-нибудь дерево и буду стоять, пока не пропитаюсь энергией насквозь. Надеюсь, дерево после этого не засохнет.
Ну и колбаса! То есть амплитуда эмоциональных колебаний, простите.
– Вам просто нужно научиться друг другу уступать, – подумав, заявила Юлька. Мы сидели на веранде, в доме ее родителей. Домик мне уже понравился, а вот сами родители еще не объявились.
– Какое своевременное замечание! Мне кажется, что я все время только и делаю, что уступаю, – возразила я.
– Да чего ты там уступаешь? Только по мелочам косточки бросаешь, а сама все равно делаешь только то, что тебе нравится. И даже то, в чем уступаешь, делаешь не легко и радостно, а так, типа, «ладно, фиг с тобой, будь по-твоему, но сам потом пеняй на себя, дурак несчастный».
– Да ладно, неужели это так выглядит со стороны?!
– Ну, в общем да. Не всегда, конечно. Иногда ты бываешь нормальной, но не часто. Видно, что Юра прямо-таки бьется, пытаясь построить отношения. Он конечно не ангел, очень упертый, авторитарный и высокомерный, ну так и ты не подарок, знаешь ли. Вы просто отражение друг друга.
– Ну что ты, Юля! Я просто ангелочек. Послушная как… как… Ну, не знаю. Просто послушная.
– Тьфу на тебя! Как вы, психи, меня достали своими расколбасами. Где только нашли друг друга! – она схватилась за голову.
– Давай, Юлька, придумаем что-нибудь веселое! Такое, чтобы жизнь сразу наладилась, кураж появился и все стало радужно-замечательно, – мне вдруг необыкновенно сильно захотелось вернуть то время, когда мы с Юрой безумствовали, придумывали журнал, часами философствовали, обманывали государство и друзей, искали партнеров, не спали ночами, целовались где попало, ссорились и мирились…
Только полгода прошло, а мы уже живем, как ненавистные друг другу за десятилетия совместной жизни муж и жена. Впрочем, наши отношения сразу развивались со скоростью света. Мы и поженились-то чуть ли не на третий день знакомства. Правило третьего свидания соблюдено, между прочим.
– Давай. А что? Спросим у мужиков, они умные.
– У каких это?
– Сейчас придут Стас и папа.
– Да уж, папы нам еще не хватало!
У дверей раздался шум, видно, это они подошли.
– Да у меня отличный папа, свой в доску! Увидишь сейчас, – Юлька отправилась открывать дверь, из прихожей донеслись громкие чмоки, смех, крики, и в кухню ввалились Стас, Юлькин папа и огромная бутылка вина.
Я зажмурилась: алкоголь я видеть не смогу еще недели две. Меня даже слегка замутило.
– Привет! Я Виктор, – сказал папа.
– Наташа, – я открыла глаза и увидела протянутую руку, обладателем которой оказался симпатичный мужик средних лет.
Ничего себе папа. Папы обычно старенькие бывают, а этот мне в мужья годится. Отличный папа. Но вот пить я не смогу, простите.
– Значит, так, надо придумать экстрим для мужика Наташкиного, – очертила круг задач Юля, едва все расселись вокруг стола. Оказывается, она и в отчем доме командует. Это уже клиника.
– Почему это для мужика, для нас обоих, – возмутилась я.
– Я за любой кипеш, кроме голодовки, – объявил Стас.
– Я тоже, – присоединился папа Виктор.
Бутылку, слава богу, решили сохранить для будущих времен, а вместо вина треснуть чай. Пока трескали, Юля посвятила их в перипетии наших отношений. Мужики по этому поводу устроили целый мозговой штурм, в результате которого решили, что я сама дура. И что мне необходимо чем-то Юрика немедленно порадовать. Например, станцевать стриптиз.
– Подумаешь, стриптиз, – сморщилась я, – нет ничего более дурацкого, чем непрофессиональный стриптиз в домашних условиях.
– Ну, сделаем профессиональный и в таких условиях, в каких нужно! – заявил папа и схватился за трубку.
В шесть секунд он договорился с владельцем единственного в городе стриптиз-клуба о том, что в любое удобное время лучшая ВИП-кабинка клуба будет в нашем распоряжении.
Я не успела даже возразить.
Стас со скоростью света уехал в город и вытащил Юру в гости на субботний вечер и все воскресенье. Видно, у Юры защитные системы организма ослабли, не иначе, раз он послушно собрался и приехал. Теперь, судя по всему, был Юрин черед впасть в апатию вместо меня. Я не ожидала, что у Стаса получится вытащить его из дому.
Мужики взяли Юрика под белы рученьки и потащили прямиком в клуб, несмотря на его расцарапанную морду. О моем присутствии в городе его не уведомили.
Меня же заранее затолкали за сцену, чтобы я вышла к шесту, когда они, наконец, соберутся заказать стриптиз.
Я сидела там за сценой, полуголая, офигевшая от происходящего и думала. Целый час. Это был чуть ли не самый важный час в моей жизни. Я сначала просто хваталась за голову, размышляя над ситуацией, в которую попала, а потом начала делать выводы. И делала их целый час без остановки. И поплакала, и посмеялась, и погрустила, и порадовалась, и постыдилась, и погордилась…
Эх, не хватает мне мудрости, конечно, ничего не скажешь! Я все никак не могу принять тот факт, что я, как любое дитя природы, абсолютно совершенна, я все мечусь, доказываю что-то людям, самой себе, все набиваю шишки, делаю больно окружающим, мучаю себя. Пытаюсь везде быть лучшей, необыкновенной, самой яркой.
В результате я и не там, и не здесь.
Юру пожалела – вот ведь тоже колбасит парня, мечется, бедный, сопротивляется. Не может он расслабиться, перестать воевать со всем миром, перестраивать его под себя. Воин. Чего же его так переклинило-то?
Вот как лучше всего воспитывать людей? Непонятно. Юркины родители заботились о нем, помогали, поддерживали, образование постарались дать, продвигали в жизни, как могли, а покоя нет в его душе. Меня же, наоборот, в семнадцать в воду бросили и своими делами занялись. Я сама выживала, как могла, училась, где пришлось, ела, что попало, работала, кем придется, а покоя столько же, сколько и у него.
