Ознакомительная версия.
Несколько раз Гальперин порывался отказаться от проявлений терпения и такта: поехать к матери снова и твердо потребовать объяснений. Но сначала визит пришлось отложить из-за срочных консультаций для высокопоставленного лица, которое не могло позволить себе изливать душу кому-либо, не обладающему научной степенью и одновременно должностью директора психологического центра. Затем Влад на несколько недель свалился с тяжелейшим гриппом — видно, плотное общение с высокопоставленным лицом и глубокое погружение в его проблемы окончательно доконало врача. А потом пришло известие о болезни матери. Гальперин хотел немедленно вылететь, но настоятельница отговорила. Сказала, что «кризис миновал и беспокоиться не о чем». Влад поверил и решил, что его внезапный приезд может только навредить. Если вдруг Гальперин не совладает с собой и снова начнет расспрашивать и бередить больной душу, то последствия в ее состоянии могут оказаться непоправимыми. Влад остался дома, чтобы наверняка не потревожить мать. И чем больше времени проходило, тем больше ему казалось, что и ехать в монастырь ни к чему, и спрашивать монахиню не о чем.
Пытался Влад как-то наладить отношения и с Алиной. Успеха, правда, в этом особого не достиг. Похвастаться было нечем, но и поводы сильно огорчаться тоже отсутствовали. За прошедшие месяцы они несколько раз разговаривали по телефону, хотя содержательным это общение назвать было сложно:
— Здравствуйте, Влад, это Алина.
— Э-э-э…
— Щеглова.
— Да-да, я вас узнал.
— Не сочтите за нахальство, хотела попросить вас об услуге по старой памяти.
— Конечно. Пожалуйста.
— Сыну одной моей знакомой, к сожалению, срочно требуется нарколог. Я подумала, что вы, как психотерапевт, можете кого-то порекомендовать.
— Да, конечно. Есть хороший специалист. Сейчас, я найду телефон. Записывайте…
— Алина, это Гальперин.
— Добрый день, Влад.
— Я хотел узнать, как чувствует себя молодой человек?
— Молодой человек?
— Ну, сын вашей знакомой.
— Какой знакомой? — «Что за чушь! Нет у меня никаких знакомых с больными сыновьями! Ой! — Алина пугается, что ее испуг даже по проводу просочится к Гальперину. — Я же сама придумала этот дурацкий повод позвонить!» — Ах, этот мальчик. Да-да, спасибо. Ему гораздо лучше. Ваш специалист ему очень помог.
— Я очень рад. — «В последнее время моего „специалиста“ никто не беспокоил по рекомендации Влада Гальперина».
— Так?..
— Так ему лучше?
— Да-да, определенно.
— Что ж, обращайтесь. Всегда рад помочь. — «Ну и врушка!»
— Непременно. — «Кретин!»
— Влад? Алина.
— Щеглова?
— Хотела еще раз поблагодарить вас за помощь.
— Не стоит.
— Знаете, в субботу у меня открывается выставка в галерее «Photographer.ru» на Винзаводе. Будет презентация, небольшой фуршет. Придете? В семь вечера.
— Спасибо. С удовольствием.
— Да, вы можете прийти с… В смысле, приглашение рассчитано на два лица. — «О чем это я?»
«О чем это она?»
— Я учту.
Он пришел. Один. Не совсем. С красивым букетом. Вручил. Поздравил. Поболтали о всяких пустяках. Обсудили новые работы, погоду и пробки. Как чужие. Затем ее кто-то позвал. Она извинилась, отошла, сказав, что «ненадолго», но больше не подходила. Путешествовала с бокалом красного от одной кучки почитателей таланта к другой, иногда находила Гальперина взглядом, улыбалась, махала рукой. Потом не нашла. Обиделась. Сразу простила и решила, что позвонит ему на следующий день. Не позвонила.
Он ушел. Обиделся. Но сразу простил. Алина была чужой, незнакомой, загадочной. К чему обижаться на незнакомцев? Но, с другой стороны, она почему-то казалась близкой, родной, доступной, а на родных людей невозможно гневаться долго. Решил, что позвонит ей на следующий день. Не позвонил. Заболел. Поправился. Впал в апатию. Потом познакомился с очередной женщиной и снова отложил выстраивание взаимотношений с Алиной. Почему-то не отпускала мысль, что дамы сердца — какая-то переменная категория в его жизни, а Алина — постоянная, поэтому и откладывал, поэтому и не боялся упустить время. А может быть, потому, что так и не мог ответить себе на вопрос, что именно хочет он построить с этой женщиной, которая заполняла его жизнь, практически в ней не присутствуя.
В общем, к середине весны Влад был подавлен и угнетен тем, что количество вопросов в его жизни в разы превосходит количество ответов. Оптимизма ему не внушало даже то, что во время разбушевавшегося кризиса его финансовые дела нисколько не пошатнулись, а как раз наоборот. Теряющие миллионы миллиардеры не отказывали себе в консультациях специалиста, способного помочь им легче пережить утрату. Гальперин помогал другим. Себе не получалось.
Кризис кризисом, но мусульмане отметили рождество пророка Мухаммеда, иудеи Пейсах, православные Пасху. Гальперин был бы рад присоединиться к всеобщему ликованию, но праздновать было решительно нечего, и поводов для радости не существовало.
До Москвы оставалось еще километров пятьдесят, когда Алина проснулась. Ей всегда тяжело было крепко уснуть в автомобиле, но, возвращаясь с ночных съемок, она обязательно проваливалась в сон хотя бы на несколько минут. Поэтому и не спешила обзаводиться собственным транспортом — боялась заснуть за рулем во время таких поездок. Конечно, денег, которые за годы жизни в Москве она потратила на такси, хватило бы уже, наверное, на две, а то и три приличных машины. Давно прошли те времена, когда она отправлялась фотографировать с небольшой тряпичной сумочкой через плечо, в которую вмещалось все нехитрое оборудование начинающего мастера. Алина передвигалась тогда на общественном транспорте и чувствовала себя комфортно. Но размеры необходимого для работы реквизита росли одновременно с опытом и признанием. Теперь невозможно было даже представить, каким образом доставить на себе к месту съемок всю аппаратуру, а учитывая, что иногда таких мест за день могло оказаться несколько, вопрос о перемещении своим ходом следовало закрыть, не открывая. Кроме того, огромное количество времени Алина проводила в командировках, так что личный автомобиль большую часть года определенно ржавел бы под окнами. Конечно, было бы здорово, отправившись с Натали в один из огромных торговых моллов, спокойно загрузить потом все покупки в багажник и самостоятельно доставить себя домой, а не стоять на шоссе, обвешанной сумками, тщетно пытаясь поднять правую руку, удерживая в левой весь скарб и вертящуюся дочь. Купить автомобиль и нанять водителя? Но что будет делать водитель те полгода, что Алина проводит не в Москве? Возить Натали? Но куда? Школа во дворе, балетная студия в пяти минутах ходьбы, музыкальная школа (чего не сделаешь ради счастья ребенка!) — в десяти.
«Все-таки правильно я выбрала местоположение квартиры», — хвалила себя Алина, глядя на проплывающие мимо в предрассветном тумане пейзажи Новорижского шоссе. На деньги, что приносили сданные в аренду однушка в Солнцево и американские хоромы, она снимала просторную трехкомнатную квартиру в центре Москвы и была довольна. Хотя иногда вспоминала одну веселую, беззаботную фразу:
— Продадим мою, твою и Алишкину. И будет у нас с сестрой такая площадь, что…
Отсутствием площади обе они теперь не страдали, страдали от совершенно других, отнюдь не бытовых проблем, а заниматься проблемами бытовыми никто из них не имел ни времени, ни желания. Поэтому две квартиры в Москве (одна с великолепной библиотекой, другая с прекрасным видом из окна) пустовали. Алина иногда заглядывала: забрать счета, смахнуть пыль, взять какую-нибудь книгу для Натали. Маша в последний раз даже не зашла сюда. Зачем? Жила ведь у Алины. Не хотела оставаться одна. Не нуждалась в покое и одиночестве. Искала общества, заботы, ласки, тепла. Нашла…
Алина прислоняется лбом к стеклу, всматривается в информацию на указателе: до МКАД всего пять километров. «Попытаться еще немного поспать? Не получится. А надо бы. Сегодня воскресенье, а значит, бороться со сном теперь придется до позднего вечера, развлекая Натали, которая сразу же, как проснется, повиснет на матери». Мысли о дочери заставляют женщину улыбнуться. «Да, пожалуй, сегодня весь день придется провести в безумных играх. Когда же я смогу отсмотреть то, что нащелкала? Завтра у меня студия, „Вокруг света“, и с куратором выставки нужно пообщаться, послезавтра ранний вылет на Домбай — новая серия гор, возвращаюсь в четверг. Значит, отобрать снимки смогу только через три дня. Ничего себе! Ладно, не страшно. Наверняка там получилось что-нибудь симпатичное. Не могло не получиться. Места просто сказочные. И ночь была дивная. Если бы в пленку можно было добавить воска, я бы, пожалуй, обскакала самого Куинджи и его „Ночь на Днепре“. Да, моя „Ночь на Волге“ должна быть не хуже». И Алина улыбается снова. «Конечно, это не совсем Волга, но кому это известно!»
Ознакомительная версия.
