— Кто тебе разрешил встать?
— Деда, я не хотел тебя огорчать. Я…
Это были не просто звуки, а голоса. Родители Лены возвращались домой.
Мальчик резко повернулся. Еще одна тень в полумраке. Мишка. Выскочив из тени, пес кинулся к мальчику и принялся его облизывать, а спустя пару секунд отскочил и распластался у ствола ясеня, подставляя свой живот. Старик склонился на ним. Сжатый кулак отведен назад.
— Деда, он…
Мишка повернул голову к мальчику и нависшему над ним старику. Алик подумал, что сейчас пес оскалит зубы и, подпрыгнув, вцепится деду в горло, но вместо этого в глазах Мишки мелькнуло нечто вроде страха и полной покорности. Вскочив, пес умчался прочь.
— Присядь.
Мальчик, вслед за псом, решил, что лучше повиноваться.
— В каком направлении они пошли?
Внук точно не помнил.
— Откуда их ждать?
— Они пошли туда, — махнув рукой, сказал мальчик.
Старик и на этот раз «пас» его, используя для этого свой костыль. Шли они, петляя между дубами и соснами, то и дело останавливаясь. Лес сыграл с ними злую шутку: звуки голосов раздавались то слева, то справа, то впереди, то сзади, то вдали, то совсем рядом.
— Не сюда! — воскликнул мальчик, указывая на следы людей.
Рядом шли отпечатки лап Мишки. Мальчик присел. А вот и четкие следы сапог.
— Они ушли туда, деда.
А потом до слуха мальчика донеслись ясные, как никогда прежде, звуки человеческой речи.
— Деда, быстро! Они возвращаются!
Старик медлил. Взгляд его был прикован к следам.
— Они возвращаются!
Мальчик бросился к зарослям ольхи. Там он остановился и оглянулся. Старик его догонял. Оставляемая им борозда пересекала цепочки следов родителей девочки.
Прошло совсем немного времени, и они появились. Папа и мама Лены двигались медленно и тащили за собой молодую сосенку чуть менее трех метров в высоту. Ветви дерева волочились по снегу. Мишка трусил сбоку. На этот раз пес вел себя необычно спокойно. Только раз Мишка ткнулся мордой женщине в ногу и завилял хвостом, словно напрашивался на то, чтобы его погладили.
Стоящий рядом с мальчиком дед просипел:
— Молодец, внучок.
От прикосновения старика тот вздрогнул.
— Зачем они потащили сосну-то? — прошептал дед.
— Скоро праздник, деда, ты забыл? Они несут ее в дом…
Мальчик взглянул на деда. Рот старика кривился в невообразимой пародии на улыбку. Теперь на его лице застыли два противоречивых выражения. Одно могло принадлежать хорошему человеку, когда-то нежно заботившемуся об умирающей дочери, а другое — зверю, взлелеянному лесом.
Мальчика не удивило выражение лица деда. Мысль о том, что срубленное дерево можно наряжать в доме, теперь кажется старику столь же глупой, как и перспектива когда-то вернуться в квартиру. Мальчик подумал, что ему никогда больше не доведется увидеть улицы родного городка.
***
Проснувшись утром, мальчик почувствовал острое желание отправиться к дому Лены. Костер уже погас, дед ушел неизвестно куда. Алику хотелось пробраться в сад и подождать девочку там, но потом он вспомнил выражение ее лица… Не надо, чтобы Лена снова стала свидетельницей его унижений.
Мальчик разжег костер и прошелся по местам, где были установлены силки, а после принялся жарить на огне то немногое, что туда попало. Довольно далеко от лагеря он обнаружил в лесу борозду, оставленную дедом. Неизвестно, впрочем, была ли это свежая борозда или старик прорыл ее еще пару ночей назад. Мальчик пошел по ней и скоро уже знал наверняка, куда направился дед. Борозда вела к болотам, за которыми росли осины и расстилался дикий край, где когда-то пропал Старик-из-Леса.
Провожая исчезающую среди деревьев борозду взглядом, мальчик вдруг подумал, что в книжке сказок Лены не было никакого Старика-из-Леса. Откуда тогда сказки, которые рассказывал ему дед? Кто их выдумал, если вообще выдумал?
Идти дальше он не решился и вернулся по своим следам к пряничному домику. Пойти к Лене сейчас было не опасно, но мальчик не был уверен, что она захочет с ним дружить.
В лагере он первым делом заметил, что сосновая лапа, прикрывавшая прежде вход в шалаш, лежит на снегу неподалеку от костра, а рядом в снегу одиноко торчит пряничный человечек.
Мальчик, перепрыгнув через едва теплящийся костер, бросился вперед и уже хотел залезть в шалаш, когда взгляд его уловил неясную тень в лесном полумраке. Мальчик замер на месте и прислушался. Знакомых звуков, сопровождающих передвижение деда, слышно не было. А потом мальчик увидел два уставившихся на него глаза. Сначала он решил, что это Мишка, но, приглядевшись, понял, что перед ним лисица, пришедшая поживиться чем-нибудь в их лагере.
Прежде чем лезть в шалаш, мальчик поднял пряничного человечка. Он выглядел черствым и замерзшим.
Он забрался в шалаш и увидел Лену. Из ее груди вырвался вздох облегчения. Впрочем, бросаться ей в объятия мальчик не спешил. Он опустил пряничного человечка на свою постель. Тот зацепился головой за ветку и развалился.
— Что это? Условный знак?
— Да. Я хотела, чтобы ты знал, что я здесь.
— Мой дед тоже догадался бы! — перешел на крик мальчик. — Я же говорил тебе не приходить в лес!
— Мне очень надо было с тобой встретиться, Алик.
— Не называй меня больше Аликом!
— Но ведь это твое имя!
— Мне оно не нравится.
— Алик, я должна была прийти…
— Ничего ты не должна. У тебя есть где жить, есть своя собственная кровать, есть мама и папа. Ты ходишь в школу и…
Лена положила руку ему на плечо.
— Алик, успокойся, все нормально.
— Нет, ничего нормального не осталось. Когда умерла мама, все изменилось…
— Где он, Алик?
— Пошел в одно место, — ответил мальчик, — где он упал и покалечился… Дед часто туда ходит… Может, хочет опять перебраться… Не знаю, когда он ушел. Утром, когда я проснулся, костер уже погас, значит, он отправился туда еще ночью.
— Мило, учитывая все, что он с тобой сделал, — хмыкнула девочка.
— Извини, Лена.
— За что ты извиняешься?
— За то, что тебе пришлось такое увидеть.
— Ты имеешь в виду то, как это чудовище, которое считает себя твоим дедом, с тобой обошлось?
— Он мой дед.
— Мой папа никогда в жизни не заставил бы меня мазаться грязью. Иногда он на меня кричит, но ни разу не ударил. Твой дед всегда был таким?
Мальчик поправил сосновые ветви за спиной, защищаясь от холодного ветра.
— Нет. Когда-то он жил в городе, в обыкновенной квартире. Когда мы с мамой туда переехали, он был добрым дедушкой, грел мне молоко и рассказывал сказки, не страшные, а обычные — о Бабе-яге и Демьяне, крестьянском сыне. Дед не хотел ехать в лес. Это я его заставил. А теперь… Я думаю, во всем виноваты деревья. Они способны делать с человеком ужасные вещи. Деревья проникли в деда, лишили всего хорошего, что в нем прежде было, и оставили только плохое. Сейчас он просто не может уйти из леса.
— Он не может, а ты?
Мальчик покачал головой.
— Я обещал маме, что буду о нем заботиться. Но он совсем одичал, и я не знаю, что делать.
Лена взяла его за руку.
— А чего бы ты хотел?
— Я хотел бы, чтобы все было как прежде. Я хочу жить в городе с дедом. И еще… я скучаю по маме…
— Прошлого не вернешь, — сказала Лена.
— Знаю.
— Тогда чего бы ты хотел из возможного?
— Я… не знаю…
— А я знаю.
— Что?
— Сегодня Рождество.
Мальчик кивнул.
— Я так понимаю, Дед Мороз ничего тебе на этот раз не принес, поэтому решила сделать тебе подарок.
Девочка отодвинулась в сторону, и за ее спиной стал виден лежащий на полу шалаша большой сверток, упакованный в блестящую ярко-красную бумагу. Лена, немного смутившись, передала подарок мальчику.
— Это мне?
— Тебе, Алик.
Мальчик прижал ухо к свертку, затем провел пальцем вдоль полоски скотча, подцепил его, отлепил край и рванул. Тот с треском поддался. Мальчик разорвал оберточную бумагу, и подарок внутри пакета начал увеличиваться в размерах, расти, как расцветает весной цветок. Внутри свертка лежало одеяло.
Мальчик отстранился, не решаясь к нему прикоснуться. Одеяло хорошенько утрамбовали, когда упаковывали. Теперь оно развернулось и оказалось очень большим и теплым, не хуже того стеганого, что было у него прежде. Мальчик глубоко вдохнул исходящий от него запах. Запах был знакомым, напомнившим ему о маме. Пахло ванилью, теплом и домом, где может жить обыкновенная дружная семья.
— Спасибо, Лена, — прошептал он.
— Алик, вот еще что…
Мальчик так увлекся разглядыванием одеяла, что ничего не услышал. Только тогда, когда девочка повторила свои слова, он обратил на нее внимание.
— Что?
— Я о тех историях, которые рассказывает тебе дед.
