– Не неумение, а лень. Они… вы что, смеетесь надо мной?
– Продолжаем… – сказал Ру. – «Эти новости становятся оружием в руках тех, кто подозревает, что в университете происходят совершенно недопустимые вещи. Несмотря на усилившийся нажим…»
– Фу.
– «…мистер Далтон, менеджер учебного центра, который осуществляет оперативный контроль над проектом, не сдается».
– Фу.
– «Он сообщил „Новостям“, что университет не собирается рассматривать призывы к проведению экспертизы строительной площадки, которая находится прямо под окнами его кабинета».
– Господи, пощади. Эти зануды уже несколько недель достают меня по телефону. Сегодня все утро прятался от телевизионщиков. Вдобавок вкалываю за троих, терплю неприязнь персонала, извиняюсь перед чертовой Карен Роубон, слежу, чтобы никто не узнал о новом бизнесе Бернарда, утешаю сантехников, запуганных Урсулой, а еще с ДОПОЛом морочусь.
– С ДОПОЛом? Ты о триадах говоришь? – Ру откинулся на спинку стула.
– А ты о них слыхал? Я что, единственный, кто о них не знал?
– Организация ДОПОЛ – главный сюжет комиксов в Гонконге.
– Классно. Лучше некуда. Скольких бед удалось бы избежать, проявляй я больше интереса к отношениям между лупоглазыми девчонками-подростками и роботами-великанами.
– Лупоглазые девчонки – это из японских комиксов, а не из китайских.
– Ой, какого я дал маху. Только в газеты не сообщай, ладно? И так дурак дураком.
– Давайте определим приоритеты, – вмешалась Трейси. – Что с триадами?
– Да ерунда. Некоторое время назад возник вопрос касательно студентов из Азии. Но сейчас я пытаюсь разобраться с насущными проблемами. По сравнению с «Новостями» парни из триады были само очарование.
– М-м-м… – Трейси вопросительно посмотрела на Ру.
– М-м-м, – ответил тот.
– Что? – спросил я.
Мои друзья отчего-то заерзали на стульях. Трейси помешала ложечкой кофе.
– Э-э… – начала она. – Мы собирались тебе кое-что рассказать. Сначала не хотели говорить, вдруг ничего бы не вышло… а потом не знали, как лучше сказать… дело затянулось, и мы боялись, что ты обидишься, подумаешь, что мы нарочно с тобой не поделились… Ру? Может, ты? – Трейси бросила на него жалобный взгляд.
Ру сосредоточенно скатывал сигарету.
– У тебя нормально получается, – буркнул он, наклонив голову еще ниже.
Трейси протяжно вздохнула.
– Дело в том… Мы с Ру теперь – ячейка общества.
Я уставился на Трейси, потом перевел взгляд на Ру – тот наклонился так низко, что нос мешал ему сворачивать сигарету, – потом опять посмотрел на Трейси. Пауза длилась.
Трейси тревожно оглянулась.
– Наверняка сейчас ты пытаешься представить, как мы занимаемся сексом, верно?
– Да, верно.
– Прекращай.
– Рад бы, да не могу.
– Мы теперь живем вместе, в квартире Ру. Я и так там почти все время проводила, поэтому… ну, ты понял.
– Но… я… очень рад за вас. Честно. Только никак не пойму, что между вами общего?
– Эй, полегче.
– Ладно, мы с Урсулой тоже та еще пара, но ведь Ру… э-э… причудливая ошибка природы, а ты вместо еды скорее купишь себе новые туфли. Вы оба могли найти кого-нибудь более подходящего.
– Ох.
– Он шутит, – заметил Ру.
– Шутишь?
– Конечно, шучу.
– Только попробуй сказать, что ты это всерьез. Причудливая ошибка природы, говоришь? – Ру прикурил сигарету с элегантностью кинозвезды тридцатых годов.
– Разумеется, шучу. Теперь, по крайней мере, Ру не грозит потеря зрения, на комиксы времени не хватит.
– Опять шутит, – сказал Ру.
– Вряд ли, – ухмыльнулась Трейси. – Думаю, ради меня ты выбросишь все свои комиксы с Бэтменшей.
– С Бэтменшей? – Мои брови поползли вверх. – А что, бывают комиксы с Бэтменшей?
– Она потрясающе прорисована, – с видом знатока ответил Ру.
– У него уже мозоли на ладонях.
Трейси погрозила Ру пальцем. Тот закатил глаза, но Трейси, смеясь, накрыла его ладонь своей и крепко сжала. Ру помотал головой – мол, за что мне эта напасть, но я заметил, как он переплел свои пальцы с пальцами Трейси.
Вот те на. Ру и Трейси – новая пара. А я ничего не подозревал. Однако, когда я рассказал Урсуле, она возвела очи к небу и выдохнула: «Наконец-то». Новость была хорошей, просто классной. В последнее время мне крайне недоставало хороших новостей. А вдруг это знак, что дела отныне повернутся к лучшему?
Нет, пожалуй, второго раза я не выдержу
– Отмолчаться решил? Не выйдет, – предупредила Урсула, грозно склонив голову. – Молчать – в данной ситуации самый худший для тебя вариант.
Я посмотрел вверх, на скелет крыши. Балки еще кое-где соединялись деревянными решетками с остатками штукатурки, но сквозь прорехи виднелось голубое небо. На темном чердачном фоне дыры в крыше светились нежными красками проплывавших над ними облаков, словно кто-то высоко в поднебесье установил гигантский калейдоскоп. Мне даже понравилось.
Словом, Урсула бросила работу, приехала домой и разругалась вдрызг с кровельщиками. Хорошо еще, что секретный код для запуска американского ядерного арсенала ей неизвестен.
– Ванесса меня окончательно довела.
– Ага. – Я все не мог оторвать завороженного взгляда от прорех.
– Ты не представляешь, каково мне было на работе. Ванесса всегда ко мне цеплялась, но тут ее просто прорвало, и я решила, что с меня хватит. Начиталась в газетах про тебя всякого и думает, что ей позволено любые гадости говорить. Все из-за тебя и твоих университетских дел. Так что в определенной степени это твоя вина.
– А-а-а? Моя, значит? У меня сейчас челюсть отвалится.
Дом был опутан лесами, от греха подальше мы на несколько дней увезли детей к маме. Казалось бы, мелочь, а вон как обернулось: теперь у мальчишек имелась крыша над головой – в буквальном смысле.
– Признаю, – Урсула развела руками, жест был призван подчеркнуть искренность ее слов, – что приехала домой несколько gereizt…[19]
– Обидели тебя, значит. Очень живо представляю себе разыгравшуюся сцену.
– Но они оба сидели на лесах и читали газеты. Ты можешь себе такое представить?
– И ты, конечно, преподала им урок.
– У тебя вообще никаких чувств нет, я посмотрю? Бесчувственный чурбан. Ты же видишь, в каком я стрессе, хоть бы капельку поддержал.
– Я думаю, как теперь крышу укрепить, чтобы на голову не свалилась.
– Вот ты всегда так Крыша – всего лишь вещь, мертвый предмет, а я живая. Неужели непонятно?
– Понятно. Этот предмет не позволяет дождевой воде литься прямо в спальню.
– Это что, типичная черта английских мужчин? Вас в школе учат не проявлять эмоций, но лишь пожимать плечами?
– Фигня! Вот это уж точно фигня! Не надо разводить эту чушь про «английских мужчин», потому что это бред собачий. Еще немного – и во мне уже будет столько женских черт, что впору самого себя трахать. Спорт по телевизору не смотрю; как карбюратор работает, понятия не имею; покупая тампоны в магазине, могу глядеть продавщице прямо в глаза. Да я почти лесбиянка, запрятанная в мужское тело. И думаю, имею право высказаться от имени всех женщин: «Бабоньки, да кому же понравится дырявая крыша!»
– Приехали. С тобой невозможно говорить, когда ты в таком настроении. Когда успокоишься, найдешь меня в столовой.
– Р-р-р-р-р-р!
– Р-р-р-р-р-р!
– Ох, не надо так рычать, мистер Далтон. Вы меня пугаете, – пожаловался доктор Беннет.
Зря я не ушел домой пораньше. Все-таки отсутствие крыши имеет одно преимущество: она не упадет на голову. Но на часах было уже семь вечера, а я все еще торчал в университете. И конца моим трудам не было видно. Прежде чем рухнуть в постель и забыться свинцовым сном, предстояло еще кое-куда съездить. Студентки с гуманитарного факультета уже некоторое время жили в нашем старом доме. Мы договорились, что квартплату они будут передавать в университете, где я бывал ежедневно, а они – спорадически, на лекциях и семинарах по «спасению карьеры», которые вел Колин Роубон. День оплаты миновал, но ни одна из студенток не соизволила появиться. Я позвонил им. Выяснилось, что студентки не смогли вовремя со мной встретиться по целому ряду причин, и чем дольше они объясняли, тем больше эти причины смахивали на мифы и легенды о приключениях юных богинь в какой-нибудь азиатской религии. Урсула не долго сопротивлялась природному инстинкту и заявила, что опять виноват я. Она потребовала, чтобы я поехал и лично забрал деньги. Я согласился. Чуть позже, когда нажим со стороны Урсулы усилился, я согласился сделать это «поскорее». Наконец, в ответ на прямое обвинение в предательстве, я назначил конкретный день, а именно сегодня.
– Не забудь, что ты обещал забрать квартплату сегодня, – первое, что Урсула сказала утром. Она обожает напоминать мне про обещания. Возможность составить список моих обещаний и постоянно его цитировать дает ей ощущение стабильности.
