Олег Никитин - Это я, Эдик

Ознакомительная версия.

(Неужели вам приятно или интересно читать такое безобразие?! Берегитесь же, дальше будет еще гнуснее. Пока не поздно, пролистайте до следующего эпиграфа. – Прим. ред.)

Расул же поскользнулся на льду, ошарашенно взвизгнул и подставился под неловкий удар охотника в шею. После чего предпринял мощную попытку вывернуться и буквально сдернул Гошу с полки. Тот же вцепился в рукоятку ножа окостеневшей от мышечного спазма ладонью и ткнулся физиономией в вонючую шкуру пса.

Стремительно теряя силы, Расул в последнем усилии вывернул голову и стиснул зубы на ухе Паскудникова. Вслед за чем исторг прощальный, булькающий хрип и растянулся. Так они и лежали мордами на кровавом снегу, пока Гоша в панике не вскочил на колени. Ухо с жутким хрустом покинуло собачью хватку. Бросив оружие, Гоша устремился к ближайшему сугробу и принялся оттирать липкую рожу от собачьей крови.

Против воли из его глотки рвался охотничий рык, но он сдержал порыв и огляделся. По счастью, смертельная схватка осталась никем не замеченной.

– Вот же сука, – невпопад пробормотал парень по адресу поверженного пса. На ухе у Гоши осталась кровоточащая ранка – она саднила и чесалась. – Как бы бешенством не заразил, гад…

Медлить не стоило. Того и гляди, найдется еще один или два пса, привлеченных запахом свежего мяса. Ну и визг же они поднимут, когда обнаружат мертвого соратника! А то и человек подвалит, у многих чутье не хуже звериного.

Но Ленка просила принести только мясо и голову! Что делать? О том, что после убийства придется еще и свежевать труп, до этого момента Паскудников старался не думать. Теперь же проблема встала в полный рост.

Чуть не ревя от ужаса и дергаясь всем телом, он вспорол псине брюхо и оттяпал хвост. А затем и голову, все равно она и так была уже наполовину отрублена. С позвоночником, правда, пришлось помучиться.

На этом запал, да и силы удачливого охотника иссякли. Оставаться на месте преступления было уже невыносимо. Он затолкал расчлененный труп в мешок из-под картошки, простелив его полиэтиленовыми пакетами, как приказала Целко. Авось задержат кровь и не дадут ей проступить предательским пятном.

Пока вышагивал в направлении общаги, Гоша успокоился и даже почувствовал гордость. Надо же, сам завалил целого пса! Теперь все узнают, какой он добычливый хозяин, и станут уважать не только за половую близость с Ленкой. Гоша осмелел настолько, что за сотню метров до общаги схоронился в развалинах сарая, еще не совсем растащенных по домам уродовцев, и довершил дело. Шкуру, разумеется, выбрасывать он не стал. Ее можно отчистить от кусочков мяса, которые вполне способны составить целое жаркое. А шкура потом, скорее всего, пойдет на настоящую меховую шапку или даже модный пояс от радикулита!

Как ни крути, день начался великолепно. Правда, мерзкой комендантше пришлось отдать целый хвост – а если бы добычу нес не Гоша, Ленкин парень, то гнусная бабища отняла бы еще и ногу.

(До чего отвратительные типажи! – Прим. ред.)

– Охотничек, – уважительно высказалась тетка, и Паскудников даже взопрел от счастья. – Кровищу-то с хари смой!

Он вприпрыжку кинулся в родную комнату, и встречные студентки с завистью косились на его окровавленный мешок. Хвататься за полы зипуна и заманивать к себе, однако, никто не осмелился, только голодными воплями провожали.

– Я принес его, Лена, – вздохнул Гоша, остановившись на пороге.

Круглая морда Целко расплылась в улыбке. Она с топотом подбежала к другу и обняла его стальными ручищами, а затем страстно расцеловала, выбирая места почище.

– Будет тебе все, что хочешь, – пообещала она. – Сегодня же, после обеда.

Паскудников только радостно замычал в ответ – какие тут подберешь слова?

Трапеза намечалась царственная! Торопясь, пока Маринка не явилась с хахалем, Лена нарезала самые сочные куски и бросила их на сковороду вместе с остатками маргарина. Свежее мясо буквально истекало кровью, но Целко лишь облизывала пальцы. Не хватало еще терять калории. Гоша курсировал вокруг стола и пытался утянуть хотя бы косточку, чтобы обглодать ее, и Лена наконец прикрикнула на товарища. Тот обиженно повалился на кровать и громко зашмыгал сопливым носом.

Все, что не влезло в кастрюлю, Целко поместила в пакет и спрятала между оконными рамами. Вывешивать добычу за окно было рискованно, дервиши могли сорвать ее багром.

Долго сносить голод не смогла даже стойкая к невзгодам девушка. Когда на волнующий запах жареной собачатины изо всех дверей потянулись голодные студентки, Лена схватила сковороду и пробилась в свою комнату. Остановить ее не посмели, однако жалостный вой десятков глоток преследовал еще долго.

Пожрав самые сочные куски, полусырые и совершенно пресные, счастливцы выставили сковородку за порог, и там на несколько минут разгорелась подлинная битва.

– Посудину бы не сломали, – проворчала Целко со счастливым видом.

– Ну, давай, – подмигнул Гоша и расстегнул пуговку на штанах.

Ленка в сомнении почесала немытую голову и кивнула.

– Только маргарина больше нет, – злорадно сообщила она. – Так что обойдешься пока так.

Паскудников горестно застонал. Делать, впрочем, было нечего – согласно известной поговорке, следовало проявить себя доблестным любовником. Увенчать, так сказать, удачную охоту страстной любовью с пещерной женщиной-хозяйкой. Может быть, даже проявить некоторую грубость… Но на последнее Гоша не решился, хотя и повел себя смелее, заставив подругу пару раз нахмуриться.

Толпа под дверью тем временем рассосалась до полной тишины.

Пришла пора воплотить в жизнь ужасный замысел Целко, и девушка без колебаний оставила друга на кровати, а сама занялась делом. Сначала она наполнила кастрюлю водой и принесла ее в комнату, а потом долго колдовала над собачей головой. Раздвинула губы, так что обнажились молодые клыки, и вообще придала мертвой морде порядочный оскал. Пришлось использовать щепки от шкафа. Наконец череп можно было помещать в кастрюлю, и Лена проделала это со всей аккуратностью.

– Посмотри-ка, – призвала она товарища.

– Чего? – невнятно буркнул тот и приподнялся.

– Страшно, нет?

Паскудников с опаской заглянул в кастрюлю и вздрогнул от ужаса. Ленка осталась довольна его реакцией.

– Вы у меня получите, суки… – мстительно сказала она. – Враз пугливые вопли-то услышу. Ух, тогда берегитесь, твари.

– Ты сейчас это варить собираешься?

– А то когда? Аппетит раззадорили, гниды, надо брать их теплыми.

Она решительно удалилась на кухню, где и водрузила кастрюлю, плотно закрытую крышкой, на плиту. Гоше же отчасти было жаль ту бесшабашную девчонку, что решилась тогда на кражу супа. Подстегнутая к преступлению голодом, на этот раз она может страшно поплатиться. Если, конечно, осторожность изменит ей вновь и она возомнит, что кража сойдет ей с рук и во второй раз, если сошла в первый.

Хотя на месте воровки Паскудников бы, напротив, затаился и никогда не повторял «подвиг». Но девки легкомысленны и могут не учуять ловушку, а вот запах вареного мяса наверняка вскружит их тупые мозги, подвинутые на жратве…

Comments on this: 9

Танк: Все комментарии я стер, уж простите. Данный текст не нуждается в них.(И на том спасибо. – Прим. ред.)

(Воспоминание Э. Кулешова о Гузели и комментарии к нему перенесены на 16 Раджаба, 11:00 – Прим. ред.)

Устал. Такая перед праздником апатия вдруг навалилась, что даже записи делать в журнале неохота. Поиграю, погуляю по Сети; почитаю, наконец… Может, Эльмару позвонить?

Comments on this: 1

Ахмед: Наконец-то не к чему придраться.

Ах, Тася, Тася, помнишь ли ты наш первый совместный Исрав аль-мирадж? Твои предки тогда еще жили тут, а не на Огненной Земле! (Может быть, кто-то вроде Ахмеда полагает, что в праздники можно изрекать только истины? Пусть проваливает из моего журнала, я не такой ортодокс.)

Тогда еще вдруг модно стало навещать родственников в реале, по старинке. Мне даже нравилось, в общем. Как ты помнишь, может быть, я тогда батрачил в одной строительной конторе дизайнером карманных унитазов, и выбираться под открытое небо мне выпадало нечасто.

Отлично помню, как твой прадед взялся пережевывать предание о чудесном путешествии Мухаммеда из Мекки в Иерусалим и его вознесении к небесному престолу. Ему неплохо удавалось менять голоса – то за Джабраила скажет, а то и за его коня. Адам, Яхья, Иса, Харун, Ибрахим… Всяк напутствовал нашего путешественника по семи небесам. Ладно хоть все 99 тысяч слов из выступления Мухаммеда перед Аллахом старик не стал пересказывать.

Ознакомительная версия.