Ознакомительная версия.
Так и появилось дело Дены Нордстром и теперь лежало, тикало и ждало подходящего момента. Обычно Капелло воспринимал все только как бизнес, но в случае Дены у него была личная заинтересованность. Если бы не эта Нордстром, он мог бы сегодня быть продюсером на телевидении. Заняться Нордстром он поручил лучшему своему агенту — Барбаре Зофко. То, что она нарыла, превзошло его самые сладкие фантазии. Теперь ему оставалось только отдыхать, развалясь на стуле, и ждать момента, а человеком он был терпеливым. Это был грязный бизнес. Но не шантаж. Спроси его — и он скажет, что это просто увеселительное чтиво и что бизнес бульварных газет приносит гораздо больше денег, чем тот же шантаж. К тому же бизнес этот легален. Да что там, он заставляет тебя гордиться, что ты американец.
Если Сидни Капелло был пчелиной маткой, то Барбара Зофко была идеальной рабочей пчелой. Она хорошо его обслуживала. Грузная, бесформенная женщина с рябоватой, лоснящейся кожей, не уродливая, не красивая, мимо такой тысяча человек в день пройдут — не запомнят. Эта характерная особенность была ей на руку. Она вообще идеально подходила для своей работы.
Барбара Зофко не горевала, что приходится есть в одиночестве. Как раз наоборот. Она была полностью сосредоточена на работе и на следующем приеме пищи. Аппетит ее был ненасытен, она могла одна съесть большую пачку печенья, целый торт и дюжину пончиков за один присест. Если у нее и имелась характерная черта, то это был вечный голод. Зофко была одной из семерых детей и приехала из маленького городка, выросшего вокруг угольной шахты недалеко от Питтсбурга. Дочь неразговорчивого шахтера и состарившейся к тридцати годам матери, Барбара всегда чувствовала недостаток во всем: в любви, в деньгах, еде, и теперь, сколько бы она ни съела, ощущение сытости не приходило.
Делом Дены она занималась уже несколько недель, но пока не удалось нарыть почти ничего. Да, она часто меняла школы, и все помнят ее, но ничего конкретного. Похоже, задача предстоит не из легких. Труднее всего попасть в двигающуюся цель, а эта теледива с четырех лет только и делала, что передвигалась с места на место. В колледже она тоже не доучилась, Барбара раздобыла список ее сестер по сообществу и охотилась за ними по всей стране, но все впустую. Ни одна не сказала о Дене ничего дурного, а некоторые говорили только о том, какая она замечательная. Особа из Алабамы, соседка Дены по комнате в колледже, заговорила ее чуть не до смерти, взахлеб описывала, до чего Дена была восхитительной девушкой. Еле избавилась от нее. Она проследила карьеру Дены от одной частной телекомпании к другой, и ничего. Все твердили одно и то же: хорошая девушка; мы знали, что она далеко пойдет. Глухой тупик.
Самое время заняться непосредственно семьей. Когда Барбара зарезервировала комнату в единственном на весь Элмвуд-Спрингс отеле, ее первой мыслью было: «жареные креветки». Она всегда любила маленькие жареные креветки, но в первый же день ее ждало разочарование: у них не было обслуживания в номерах. Однако она воспрянула духом, увидев брошюру блинной и выяснив, что она находится недалеко. Барбара бросила сумки и сделала то, что всегда делала в незнакомом городе. Отправилась в ближайший супермаркет, взяла корзину и принялась кружить по секции хлеба и кондитерских изделий, как большая белая акула, чтобы обеспечить себя запасом сладостей на ночь. Наутро она постучала в дверь Нормы Уоррен:
— Миссис Уоррен?
— Да?
— Вы меня не знаете, но я здесь по делам государственной службы Джефферсон-Сити и хочу спросить, не могли бы мы поговорить относительно вашей кузины… Дены Нордстром?
Норма была застигнута врасплох, на что, собственно, и рассчитывала Зофко.
— Это конфиденциальный разговор.
— Ну… да, конечно. Проходите.
Они прошли в гостиную.
— Миссис Уоррен, в этом году штат Миссури открывает Зал славы Миссури, и ваша кузина получит награду «Женщина года».
Норма аж задохнулась:
— Ах, неужели? Серьезно?
— Да. Но мы не дадим сведений в прессу до следующего месяца, так что придется попросить вас держать эту информацию в тайне.
— Разумеется. Понимаю. Какая честь.
— Мы хотим, чтобы это стало сюрпризом.
Норма шепнула:
— Даже для Дены?
— Да. Особенно для нее.
— Понимаю. Слово даю. В ее честь, наверное, будет обед?
Зофко доставала из сумки диктофон и блокнот.
— Что, простите?
— Ну, обед… или там банкет, в честь награждения?
— А-а, да. Итак, что нужно от вас, миссис Уоррен. Некоторые сведения общего характера для официальной биографии.
— Это будет официальное мероприятие, гости в вечерних туалетах, да?
— Да, вероятно, и если у вас есть какие-то фотографии, которые мы могли бы использовать, школьные, скажем…
— А где это состоится? Здесь или в Джефферсон-Сити?
— В Джефферсон-Сити.
— А-а. Как думаете, а мне можно будет приехать? Публику туда пускают?
— Вам пришлют приглашение.
— Когда?
— Дата пока не утверждена, но вам дадут знать.
— Ох, я так волнуюсь, что сейчас в обморок грохнусь. Как думаете, нам позволят взять лишний билет для тети Элнер? Мы с радостью за него заплатим. Она ее двоюродная бабушка, ой, она небось просто взорвется от радости. А губернатор собирается присутствовать?
— Итак, насколько я понимаю, отец ее родился в Элмвуд-Спрингс…
Норма встала:
— Я так разволновалась, что ничего вам даже не предложила. Выпьете кофе или еще чего?
— Нет, спасибо, не нужно. Впрочем, выпью колы, если у вас есть.
Два часа спустя Норма все еще распевала о том, какой милой девчушкой была Дена.
— Мама ее работала, так что я водила Малышку в садик в доме Соседки Дороти и забирала пораньше, и она была такой миленькой, слов нет. Помню, отмечали ее четвертый день рождения и заказали большой именинный торт. Мама нарядила ее как куколку.
Зофко среагировала на слово «торт», поняла, что снова проголодалась, и постаралась сократить излияния родственницы.
— Миссис Уоррен, откуда, говорите, была родом ее мать?
— Не могу сказать. Не знаю.
Зофко навострила уши.
— Она никогда не рассказывала?
— Нет. Но она была очень хорошим человеком.
— И вы говорите, она скончалась?
Норма кивнула и переменила тему:
— И конечно, когда мы лично познакомились с Уэйном Ньютоном, мы чуть не выскочили из себя. Малышка устроила нам встречу. Она была к нам так добра.
— Миссис Уоррен, когда умерла мать Дены?
— Извините, не могу сказать наверняка.
— А когда уехала из Элмвуд-Спрингс?
— Ей было годика четыре с половиной, по-моему.
— Дене, в смысле. Ага. Как думаете, где я могу узнать о ее матери?
— Ну а вы скажите просто, что она не из Миссури.
Зофко решила, что хватит. Это можно и позже проверить.
— Миссис Уоррен, думаю, этого достаточно. Как только сделаем копии, сразу вернем вам фотографии. Вы нам очень помогли.
— Надеюсь. Знаете что? Простите, но я так и не услышала вашего имени.
— Барбара. — Она встала, пожала Норме руку и сказала: — Поздравляю.
Норма проводила ее до двери.
— Жаль, ее отец не дожил до этого дня. Передайте губернатору, что мы рады донельзя. Да, Барбара, и еще: вы же будете на этом обеде, правда?
— Наверняка.
— Надеюсь, мы окажемся за одним столом!
Норма помчалась в кухню и позвонила Маку на работу:
— Мак, я знаю один секрет. Но сказать не могу. Погоди, вот узнаешь, так обрадуешься! Больше ничего не могу сказать. Все.
После разговоров по кругу с двоюродной бабушкой Дены, миссис Элнер Шимфесл, Барбара Зофко покинула Элмвуд-Спрингс, и вся-то ее добыча состояла из двух банок финикового варенья, горы жареных креветок, распиравших пояс на брюках, да нескольких школьных фотографий. В остальном поездка вышла напрасной. Родственнички оказались скучными, типичные благопристойные провинциалы, посещающие церковь по воскресеньям. Ничего такого, что можно использовать. Отец, Джин, однажды был задержан за купание в городской водонапорной башне в компании других ребят. Даже Капелло ничего из этого не слепит. Единственной темой, которую можно еще помусолить, была мать. Барбара отметила, что и миссис Уоррен, и миссис Шимфесл были исключительно кратки и не горели желанием о ней распространяться. Обе ответили на вопрос о ней одинаковой фразой: «Не могу сказать наверняка».
Откуда же ей плясать? Барбара знала только, что, уехав из города, мать Дены устроилась на работу в каком-то магазине. Неведомо где. Но у Зофко были свои источники. Она раздобыла номер социальной страховки матери Дены и выследила ее от первого места работы до последнего. Нашла все записи о трудовом соглашении и раздобыла копии ее данных с каждого места работы. Они были все одинаковые. Имя: Марион Чапмэн Нордстром. Дата и место рождения: 9 сентября 1920, Вашингтон, федеральный округ Колумбия. Родители: умерли.
Ознакомительная версия.
