– Найду. – Парис степенно кивнул.
– Это глупость! – крикнул Леон. – Безумие!
Никто на него не взглянул.
– Очень хорошо, – похвалил Астил. – На подготовку технической стороны операции нужно еще пять дней, так? – Ремесленник покивал в ответ. – Часть техники можно начать выдвигать уже сегодня, особенно на подступы к зоне «Мишень»… Теперь о людях. Нам нужны три группы: основная, отвлекающая и группа поддержки и прикрытия. Полидевк! Хочу знать твое мнение: какие солдаты у нас наиболее стойкие?
– Горцы. – Брюхоног поправил пузо, лежащее на коленях. – Яйцееды.
– Отлично. Набери мне из них тысячу-другую добровольцев. За пять дней справишься?
Висящие брылы Полидевка приподнялись от самодовольства:
– Я и за день справлюсь.
Похоже, он был в курсе заранее, да и Парис тоже. Так вот зачем понадобился Кирейн, понял Леон. Весь этот спектакль был устроен главным образом для сказителя – чтобы тот адекватно описал высокую мудрость вождя в следующей из бесчисленных саг. Не исключено, что возможные возражения ретрограда-Леона заранее учитывались и даже планировались, чтобы выгодно оттенить вышеозначенную высокую мудрость. Глупо попался. Опасно… Наверняка идея принадлежала Умнейшему, и здравомыслящий Астил не стал возражать…
Умнейший сладко улыбался с закрытыми глазами. Как видно, уже торжествовал победу. Нет… «Ох, как я понимаю тебя, Учитель мой Умнейший, – подумал Леон. – Мой и Астила. Твоя победа не в том, что ты дождался-таки вожделенной тобой случайности, как назло, благоприятной для Астила. Твоя победа в другом. В том, что зависящие от твоего ума люди перестали бояться. В том, что уничтожение Железного Зверя из области невозможных снов переброшено в область трезвых расчетов – и ничего страшного, если первая попытка выйдет пшиком… Может быть, до этой минуты ты и мечтал дожить все время своих скитаний по Простору? Дожил – и счастлив…»
Леон встал и, перешагивая через чьи-то ноги, ни на кого ни глядя, вышел вон.
…Наконец, сама фигура Умнейшего – не что иное, как миф, выдумка, изобретенная современниками Леона Основателя специально для того, чтобы принизить его роль в осуществлении Великого Пересмотра, смехотворная инсинуация врагов величайшего человека, не имевших за душой ничего, кроме черной зависти, жалкий писк ничтожеств, осознавших свою ничтожность. Излишне опровергать их аргументы – они настолько слабы, что не заслуживают даже поверхностной критики.
(История Великого Пересмотра, издание 18-е, дополненное, т. IV, стр.613. 1-я Государственная машинная типография.)
Операция началась рано утром.
Еще на закате Астил вылетел на один из западных аэродромов, потратив последний день на окончательное увязывание множества мелочей и выдержав трудный спор с Умнейшим. Тот возражал. Но так же, как когда-то Леон в «Разъяренном Драконе», Астил и думать не желал о том, что кто-то другой может возглавить атаку на Железного Зверя – его атаку!
Вслед за «летающим крылом» вождя в воздух поднялись еще несколько самолетов, ведомых лучшими пилотами из южан. Время и маршрут выбрали таким образом, чтобы свести к минимуму риск встречи с заурядами-Б. Но неопределенность оставалась, к тому же посадка «летающих крыльев» на западные аэродромы, внешне неотличимые от обычных полян, должна была произойти уже в полной темноте. Тревожное ожидание разрядилось, когда по цепочке шептунов было передано: перелет прошел благополучно.
Леон остался при штабе. Он мог бы полететь, и Астил приглашал его принять участие в операции, вероятно, без всякой задней мысли, – но это было выше его сил. Участвовать в охоте рядовым загонщиком? Нет уж. Пусть Астил справляется сам, как хочет. Нет и нет.
Донесения по цепочке поступали ежеминутно, и лично Парис переводил их на человеческий язык. Умнейший нервно ходил из угла в угол, принимался петушино кричать, когда новости запаздывали. Свою знаменитую шляпу он давно швырнул через всю комнату, она спланировала под заваленный картами стол, там и осталась. Леона старик не замечал вовсе.
С самого начала пошли сбои. Два «летающих крыла» старой постройки не смогли развести пары из-за неисправности котлов. Потом неожиданно пропала связь на линии Астил – зона «Мишень»; оказалось, что одного из шептунов на эстафете сразил вульгарный сердечный приступ, так что пришлось срочно задействовать резервный искровой передатчик и переключаться на связь через штаб. Планшетист сломал голову, пытаясь сложить в сколько-нибудь разумную картину противоречащие друг другу сведения о текущем местоположении заурядов-Б. Наконец, из пограничья пришло паническое донесение о мятеже в одной из отвлекающих рот – солдаты отказались воевать на пустоши.
Умнейший не реагировал, лишь кривил изредка губы. То ли он считал подобное допустимым и естественным, то ли не верил в то, что можно еще успеть что-либо исправить. Иногда, выслушав очередное донесение, он произносил: «Так», – и только. Иногда просто кивал в знак того, что услышал и понял. Он казался посторонним лицом – удачливым зрителем, занявшим лучшее место, и ход операции был у него, как на ладони.
Первыми заговорили пушки, скрытно размещенные вдоль пограничья. Их было немного – всего четыре-пять десятков некрупных орудий на линии длиной в несколько переходов. Стреляли даже зенитки. Стреляло все, что могло забросить снаряд как можно дальше на пустошь. Эксперт Фрон предложил не возиться с семенами – все равно места рассеяния будут скоро и добротно обработаны десинторами заурядов. Каждый снаряд-контейнер заключал в себе начинку из обыкновенных фекалий, драконьих и человеческих, – почти идеальный и уже засеянный субстрат для развития бактериальной жизни, смертельный яд для пустоши… Одни снаряды лопались на грунте, разбрызгивая содержимое. Другие, улучшенной конструкции, теряли в полете днище, оставляя за собой длинный шлейф разносимой ветром взвеси.
Торопились. Часто меняли прицел, стараясь разбросать «субстрат» по возможно большей площади. Вслед за снарядами в воздух с нестерпимым свистом рванулась первая стая пороховых ракет с той же начинкой. Более тысячи таких же ракет, спрятанных под пологом леса, остались ждать своей очереди.
Ответ Железного Зверя последовал тотчас же. Неустановленное количество ромбических заурядов-Б нанесло быстрый удар, в несколько секунд уполовинив число приграничных орудий. Уцелевшие пушки прекратили огонь. Перестали взлетать ракеты. О том, что делалось дальше к западу, донесений, естественно, не поступало, но можно было не сомневаться: дисковидные зауряды-А рыщут над пустошью, стерилизуя последствия первой бомбардировки.
Ни один человек в штабе не мог быть уверен в том, что все патрулирующие небо убийцы-ромбы участвовали в атаке на пограничье, из чего исходил Астил в своих планах. Но никто не имел аргументов, чтобы утверждать обратное. Парис тряс кулаками перед носом замордованного планшетиста. Приказ Астила, переданный дежурным шептуном в дословной точности, на краткое время заставил Умнейшего перестать слоняться из угла в угол:
– Астил – штабу. Транслируйте всем. Зоне «Мишень» начать работу немедленно. Через десять минут возобновить дерьмообстрел и не прекращать его до последней ракеты; через тридцать минут добровольцам выдвинуться на пустошь. Пора. Мы начинаем.
Леон покачал головой. План операции был прост – насколько может быть прост план, рассчитанный на противодействие не людей, а равнодушных мыслящих механизмов, и то лишь на первый случай. Но именно простота плана давала некоторую надежду на его осуществление.
Леон закрыл глаза. Он очень хорошо понимал, будто видел своими глазами, то, что происходило в эту минуту в десяти переходах от штаба: на трех западных аэродромах двадцать два «летающих крыла», сосредоточенных там накануне операции, начали выруливание на взлетные полосы.
Зона «Мишень» была обширным малолесистым пространством, примыкающим к поясу гор со стороны Междулесья. Пустошь стеснила его с юго-запада, оставив клочок степи на час пешего хода. Местность, которая когда-то так не понравилась Леону, с Междулесьем на западном ее рубеже и обгорелыми руинами меняльной деревни на восточном, играла особую роль в планах Астила. И как раз в нее упиралась краем цепочка только что прекративших огонь орудий, растянутая вдоль приграничья.
Началось скромно: в небе над зоной «Мишень» появился одинокий летательный аппарат. Он совершал странные эволюции, то ныряя к самой земле, то натужно карабкаясь в высоту, и несколько раз бессистемно пересек зону, густым дымом и характерным пыхтеньем извещая о своей принадлежности к устаревшим «летающим крыльям», движимым почтенным паровым движком. Малое время спустя с ним сблизился отклонившийся от маршрута черный ромб – большего внимания крылатый анахронизм не заслуживал, – после чего «летающее крыло» прекратило свое существование. И сразу же вслед за этим зауряд-Б заметался над зоной «Мишень», сбитый с толку небывалым множеством наземных целей.
