— Опять ты за старое. Успокойся, проехали. Давай о другом. Почему производство? Почему не торговля?
— Очевидно. Нам от них мало что нужно. Не бананами ведь торговать будем? Капиталисты у них природные ресурсы разрабатывают. На то и есть третий мир. Что у них можно купить? Только сырье. А сырье надо добывать. Следовательно, мы обсуждаем производство в Африке.
— А если предложить им что-то из советских товаров?
— Не смеши… Танзания — почти соцстрана, и ей все, что могли — дали, причем бесплатно. У них, вероятно, иждивенческие настроения. Папуасы…
— Ты не совсем прав. Там тоже масса изменений. У них происходит что-то похожее на нашу перестройку. Зарубежные инвестиции…
— Гриша, я не специалист по Африке, но как бы не получилось, что «битый небитого везет».
— Надо на чем-нибудь останавливаться. Если не хочешь выручать деньги — не надо. Я твою оборотку обещаю пополнить, а остальные деньги буду возвращать по мере возможности. Средства во Внешэкономбанке, естественно, передашь в мое распоряжение.
— Дай до завтра подумать? Утро вечера мудренее.
— Хорошо.
— Договорились… Ты что-то перестал ходить в баню. Мы же пока еще партнеры.
— Боюсь, что ты меня запаришь до смерти, — в несвойственной себе манере пошутил Григорий Михайлович и уже серьезно добавил: — Родик, надеюсь, ты понял больше, чем я тебе сказал. Африка очень перспективна. Я все равно займусь совместным с Танзанией предприятием, так надо.
— По-моему, ты пошел по второму кругу. Умный детина знает, что хлеб, что мякина. Обещаю сегодня весь вечер думать и советоваться. Завтра ровно в десять скажу, «да» или «нет». У меня уже от твоего табачного дыма голова кружится и в горле першит. Все… Привет… правлению.
Дома Родик уселся в любимое кресло, по привычке закинул ноги на подлокотник и в который уже раз начал анализировать свою деятельность: «Последний год пролетел как во сне. Скорее, не я руководил событиями, а события мной. Я жил той счастливой для себя жизнью, когда каждый день рождал новое и необычное. Это новое и необычное нужно было изучать, творчески осмыслять и, что самое главное, преодолевать. Такая работа мне нравилась всегда, но, как только она становилась рутинной, интерес пропадал. Последние месяцы были именно такими. Глобальных проблем, нового в производстве возникало мало, а утомительной текучки, всякого рода мелочей, требующих внимательного отношения, — много. Кроме того, все больше мучили сомнения о наличии у всех производств будущего. В моей голове засели слова Гриши о том, что в стране производство надолго лишается рынка сбыта. Если в них есть хоть доля истины, то это крах. Остановить производство сразу сложно. Начнется, да уже началась затоварка, появятся долги. Нечем будет платить зарплату. Возможно, поэтому интуиция подсказывает, что необходимо заняться импортными операциями и истратить на них все деньги. Однако получится ли импорт? Сейчас с пуховиками — явно сбой. А если не сбой? Может, не дано мне стать таким коммерсантом? Не мое или не для меня…»
Родик физически ощутил пустоту, образовавшуюся внутри. Он понял, что его гложет честолюбие, заставляющее устремляться в будущее и требующее новых свершений, которых нет и не будет в его сегодняшнем бытии, являющемся по сути уже вчерашним. Как ни старался Родик уверить себя в обратном, предложение Айзинского являлось тем, что искала его натура. Само слово «Африка» манило чем-то сказочным, навеянным еще детскими грезами, совершенно неизведанным, требующим его знаний и опыта, рождающим надежды.
Разум противился, выдавая все новые аргументы — начиная с невозможности контролировать производство на таком расстоянии и кончая опасениями по поводу расширения контактов с Григорием Михайловичем и его «правлением». Интуиция же, возбужденная разговором о неустойчивости, непредсказуемости экономики и политики, выкидывала идеи типа: «надо иметь «запасные аэродромы», «не класть все яйца в одну корзину», и тайно от разума натягивала авантюристические струны, возбуждая Родиково воображение.
В комнату вошла дочка и, не спрашивая разрешения, включила телевизор. Как по заказу, шел «Клуб кинопутешествий» и Сенкевич рассказывал об африканском сафари.
— Папчик, вот бы в Африку попасть, — ничего не подозревая, подлила Наташа масла в огонь.
— Вырастешь и съездишь. У тебя все впереди, — автоматически, не в состоянии задумываться о тривиальности сказанного, ответил Родик.
Наташа, то ли обидевшись, то ли поняв, что отец занят своими мыслями, замолчала, но не надолго.
— Папчик, а почему ты с нами по Волге на пароходе не плывешь? Нам без тебя будет скучно.
— Много работы, малыш, — отозвался Родик. — Я бы с удовольствием. Вы все волжские города посетите. Кижи, Соловецкий монастырь посмотрите. Очень интересно. Побольше запоминай, потом мне расскажешь.
— Ты вообще в отпуск теперь ходить не будешь?
— Не знаю, малыш. Пока не до того.
— Обещал меня в Таджикистан свозить. Сам был там недавно, а меня не взял.
— Я по делам ездил. Тебя развлекать не смог бы.
— А тетя Окса?
— Извини, но я как-то не подумал… Она ведь тоже работает… Скучно…
Родик осекся, представив Наташу и Оксу вместе в Душанбе. Дочка уже достаточно взрослая, чтобы, попав в душанбинскую квартиру Родика, понять, в каких отношениях он находится с Оксой. Возможная реакция Наташи его напугала. Он почувствовал себя мерзким предателем. Предателем собственной дочери. В ушах неприятно зазвенело, и ему пришлось предпринять неимоверное усилие, чтобы опять включиться в разговор:
— …Думаешь только о работе. Мы даже коллекции не помню, когда с тобой вместе смотрели.
— Права, права… Обещаю исправиться. Вот попутешествуете, возвратитесь… Тогда поживем недельку на даче, походим за грибами, на рыбалку…
— Не обманешь?
— Постараюсь…
— Наташа, — послышался из кухни голос жены, — иди, помоги мне…
Скоро на столе появился ужин.
— Девчонки, — сказал Родик, — давайте бросим этот ужин и пойдем в ресторан. А то через три дня вам отплывать, а когда вернетесь, сразу отправитесь на дачу, потом учебный год начнется… Да и я могу куда-нибудь уехать. Давайте пользоваться случаем.
— Здорово! — восторженно крикнула Наташа.
— Родик, поздно. Пока доберемся, будет девять, — возразила жена.
— Нормально. Собирайтесь. Ребенку в школу не надо, ты вообще вольный стрелок. А у меня завтра дел мало, один телефонный звонок — и я снова в вашем распоряжении, пойдем куда-нибудь погулять.
— Ура! — закричала Наташа.
— Родик, давай лучше завтра в ресторане пообедаем. Куда ребенка в такое время тащить? Там все уже пьяные. Да и я в домашнем виде…
— Наташа, мама твоя — неисправимая домоседка. Надо тебе взять над ней шефство. Поход в ресторан отменяется.
— Папчик, она всегда так…
— Ну ладно. Завтра так завтра. Будем надеяться, что ничего срочного не возникнет и погода не испортится. Принесли бы хоть папе выпить…
Сидя в семейном кругу, Родик осознал, что принял решение. Эмоции победили разум. Он был готов и уже хотел забраться в неизвестные африканские дебри.
Утром Родика разбудил не будильник, а Наташа.
— Предки, пора вставать! — просунув голову в дверь спальни, задорно выкрикнула она. — Погода — класс. Солнце, ни облачка. Завтракаем и едем гулять. Чайник я уже поставила.
Родик, вспомнив про вчерашнее обещание, нехотя вылез из-под одеяла и пошел в столовую.
— Ты куда, папчик? Ванная в другой стороне.
— Я же тебе говорил, что мне сегодня надо сделать один телефонный звонок. Всего один.
— Чувствую, опять все срывается, — заныла Наташа. — Мам, он же вчера обещал…
— Ничего не срывается. Звонок будет коротким. Идите готовьте завтрак. Быстро позавтракаем — быстро уедем.
— Ура… Мам, вставай.
Родик позвонил домой Айзинскому и, поздоровавшись, произнес только одно слово: «да».
— Я так и думал, — ответил Григорий Михайлович. — Сегодня договорюсь о встрече с танзанийцами. Ты будешь в офисе?
— Нет. Мои скоро уплывают в круиз по Волге, я обещал побыть с ними. К вечеру сам тебе позвоню.
— Хорошо. Однако на всякий случай подготовься к разговору. Возможно, он состоится уже завтра. По понятным причинам никого из твоих брать с собой не будем.
— Что мне готовиться? Это пусть они готовятся. Деньги ведь мы даем. Вернее, я.
— Не так просто. Деньги — еще не все. Разговор, вероятно, организуют на самом высоком уровне.
— Вечером позвоню. Не прощаюсь, — закончил беседу Родик и крикнул: — Наташа, пятнадцать минут на бритье и душ, а потом я полностью в твоем распоряжении! Куда поедем?
— В Парк культуры на аттракционы! Хочу на американские горки!
— Может, куда-нибудь в другое место? Там народа полно. Да и вообще…
