— Присматриваешься к тазикам, — сказал мастер. — Чует твое сердце?
Все засмеялись. Жюльен ничего не понял, но не осмелился спросить. Мастер подошел к нему.
— Это делается быстрее, — сказал он.
Взяв у Жюльена сито, он принялся его трясти четкими и быстрыми движениями.
— Смотри, нужно, чтобы кисти рук были более гибкими и подвижными, — пояснял он. — Конечно, это дается не сразу. Но постарайся приловчиться с самого начала. И потом, знаешь, в нашем ремесле только один секрет: быстрота. Как только ты им овладеешь, все сможешь делать хорошо!
Жюльен стал просеивать снова.
— Так, давай, давай, не бойся. Уже неплохо. Думаю, дело у тебя пойдет на лад.
Время от времени мастер прерывал работу и подходил к печи. Он отодвигал одну из заслонок и заглядывал внутрь, всовывая туда электрическую лампочку, которую потом незамедлительно гасил и водворял на место — в маленькую нишу справа от дверцы. Всякий раз, как он открывал печь, запах теплого бисквита наполнял комнату.
К тому времени, когда мастер вынул готовое печенье, Жюльен уже овладел искусством чистить неостывшие противни, орудуя большим скребком и тряпкой, слипшейся от сахара и лоснящейся от жира.
— Сунь ее быстро в лимонный раствор, — повторял мастер, — только быстро. В этом секрет ремесла.
— Быстро и хорошо, как это всегда делает наш мастер! — выкрикнул Морис из своего угла.
Едва он закончил фразу, как металллическая миска, пущенная мастером, шлепнулась в бак, подняв фонтан грязных брызг до самого потолка. Но Морис успел отскочить в сторону, прикрывая лицо локтем.
— Промазали, шеф, — сказал он.
— Ты мне за это вычистишь таз к двум часам.
— За что? Ведь я ничего дурного не говорил.
— Хочешь чистить два таза?
Мастер не кричал. Жюльен решил было, что он шутит, но взгляд мастера был суров. Морис не спеша вытер руки о фартук, погасил лампу над баком и вышел на середину комнаты. Сделав недовольную гримасу, он ворчливо спросил:
— Ну, какой из них вам чистить, шеф?
— Ладно, на сей раз прощаю. Тебе повезло, что сегодня тут новенький.
— Спасибо, шеф.
Вмешался помощник.
— Вы слишком добры, дорогой шеф. Так весь ваш авторитет пойдет прахом. — Он заговорил, подражая голосу мастера. — Я должен вам сказать, что есть только один секрет ремесла — пинок в зад. Пинок в зад — в этом все дело. Когда освоишь это, остальное придет само.
Мастер хохотал вместе со всеми.
— Видишь, с этим болтуном никак нельзя быть серьезным! — сказал он Жюльену. — Ну никак!
Когда вернулся хозяин, мастер уже повесил у двери свой фартук и шапочку. Посмотрев на испачканные мукой часы, висящие над столом, хозяин всплеснул руками, потом прижал их к животу и воскликнул:
— Господи, уже двенадцать! Никогда ничего не успеваем… Морис, нагрей воды для лапши, а я пойду за бифштексами.
Он стремительно выскочил. Мастер направился следом, но, задержавшись в дверях, бросил, улыбаясь:
— Приятного аппетита, господа.
В ответ помощник скорчил забавную мину и крикнул:
— Желаю, чтобы ваша жена сбежала с почтальоном!
Мастер продолжал улыбаться. Слегка поклонившись, он повторил:
— Приятного аппетита, приятного отдыха и… до скорой встречи.
Дверь захлопнулась. На какое-то время наступила тишина, слышно было даже, как стекает вода с кастрюли, которую Морис поставил на плиту. Затем Виктор раздраженно воскликнул:
— В конце концов мое терпение лопнет. Теперь он это нам устраивает каждый день. Чем дальше, тем позднее обедаем. Уж если ему так хочется сидеть в кафе, пусть скажет, я тогда буду сам готовить.
Он выдвинул из-под стола большой ящик на колесиках, извлек оттуда кусок жира, отломил от него и, отодвинув кастрюлю, бросил жир на раскаленный докрасна уголь. Раздалось шипение, за которым последовал глухой взрыв, и печь загудела. Капли горящего жира падали в поддувало на пепел и продолжали вспыхивать розовым и голубым огоньком.
— Теперь эта чертова вода быстрее закипит, — ворчал помощник.
Морис подошел к Жюльену, который заканчивал чистить противень.
— Ну, — сказал он, — сейчас уже не имеет смысла браться за что-нибудь другое. Пойдем вниз, займемся дровами, их всегда нужно готовить впрок.
Они вышли на грязную каменную лестницу, которая оказалась рядом с дверью. Жюльен раньше ее не заметил. Сквозь плиты пола, через щели старых стен просачивалась вода. Лестница вела во внутренний двор, который был виден из окна. Он представлял собой небольшую, цементированную площадку метра в три шириной, на которую выходило несколько деревянных дверей, кое-где затянутых проволокой и наспех залатанных ржавыми железными полосками, прибитыми вкривь и вкось. Морис указал на одну из дверей.
— Это наш сортир, — сказал он. — Но я тебе дам совет: пользуйся лучше общественными уборными, когда тебя посылают в город, потому что их тебе не придется самому чистить.
Он направился к самой большой двери, открыл ее и зацепил за дощатую перегородку.
— Здесь лежат дрова. Умеешь держать в руках пилу и топор?
— Умею.
Морис принялся распиливать большие поленья и кидать их к толстому бревну.
— Руби и бросай их во двор, — оказал он. Жюльен взял топор и принялся за дело.
— Виктор сейчас так ругался потому, что он хочет обедать ровно в полдень, — объяснил Морис. — У него есть девочка. Она работает в кафе около церкви. Когда мы кончаем есть, он бежит к ней на свидание. А если мы садимся за стол в полвторого, он остается с носом.
— А мастер ест дома?
— Да, он женат и живет внизу, в квартале Таннёр.
Морис прекратил работать, высунулся из двери, чтобы посмотреть во двор, потом спросил вполголоса:
— А у тебя есть девочка?
Жюльен смутился. Чувствуя, что краснеет, он в конце концов ответил:
— Здесь нет.
— Тут есть прехорошенькие, сам увидишь… Ты заметил Колетту, продавщицу?
— Девушку с длинными каштановыми волосами?
— Да.
— Я видел ее в тот день, когда приходил сюда первый раз, знакомиться.
— Ей шестнадцать лет. Я нахожу ее несколько тощей. А служанку ты видал?
— Нет.
— Она, должно быть, убирала спальню хозяев, когда ты пришел. Увидишь ее сейчас, за столом. Ей девятнадцать, фигурка у нее просто блеск!
Морис помолчал немного, казалось, он размышлял. Затем, поставив ногу на козлы, добавил:
— Она помолвлена с одним сержантом. Но он уехал вот уже больше трех месяцев. С тех пор, мне кажется, ей не сидится спокойно на месте. Вполне возможно… Надо этим серьезно заняться.
Он больше не смотрел на Жюльена, а говорил как бы сам с собой. Он снова стал медленно водить по коре пилой, которая несколько раз соскакивала, пока наконец не вошла в дерево. Жюльен слышал, как он произнес:
— Она спит на четвертом этаже, в пристройке. Не удивлюсь, если узнаю, что хозяин к ней подкатывается.
Они поработали еще несколько минут. Затем их окликнул из окна Виктор. По дороге они повесили фартуки и шапочки, вымыли руки под краном во дворе. Морис воспользовался этим, чтобы смочить волосы, которые он зачесал назад, так, что вода потекла ему на ворот куртки.
— Клодина, служанка, без ума от Тино Росси. Вот я и причесываюсь, как он. Кто знает, может, подействует? — прошептал он, подмигнув. Потом с улыбкой посмотрел на короткие светлые волосы Жюльена. — У тебя в этом смысле шансов нет.
Длинный овальный стол был накрыт. Хозяин уже сидел, развернув над тарелкой газету. Виктор стоял за своим стулом, положив руку на спинку. Морис стал в такую же позу слева от него и сказал Жюльену:
— Становись сюда.
Хозяин поднял голову.
— Так, значит, тебе повезло, — сказал он Морису, — ты больше не крайний на левом фланге.
Затем, повернувшись в сторону магазина, крикнул:
— Ну где вы там, женщины! Придете вы сегодня или нет?
В узкой и низкой двери, похожей на дверцу шкафа, появилась высокая темноволосая девушка со вздернутым носиком и зачесанными назад волосами. На ней была кофточка в белую и розовую клеточку, обтягивавшая грудь и талию.
— Клодина, посмотрите, что там делают наши дамы, — попросил хозяин.
Клодина открыла дверь, ведущую в магазин, и заглянула туда, чуть наклонившись вперед. Одной рукой она оперлась на косяк, другой держалась за ручку двери. Под кофточкой угадывалось крепкое и гибкое тело. Нога, отставленная назад, была круглой и, пожалуй, чересчур мускулистой. Вдруг она выпрямилась и отступила, пропуская госпожу Петьо.
— Чего вы там застряли! — воскликнул хозяин. — Мы ждем.
У госпожи Петьо были нахмурены брови. Она закрыла за собой дверь и, не повышая голоса, сказала резким тоном:
— Там — покупатели. А вам, Клодина, я сто раз говорила, чтобы вы ни в коем случае не появлялись в магазине без халата.
