- Не хочу, спасибо.
- Интеллигент! - рассмеялся повар. - «Не хочу, спасибо!»
Еле волоча ноги подошел солдатик, которого лейтенант послал узнать про машину.
- Оставь покурить, - сказал он сержанту и присел рядом.
Сержант два раза затянулся поглубже и передал окурок солдату.
- Есть будешь? - спросил повар у солдата.
- А чего там у тебя?
- Каша с мясом.
- Ну ее… - отмахнулся солдат и повернулся к сержанту. - Ты не за артистами приехал?
- Нет, я на склад боепитания, за излишками.
- А-а-а. А за артистами никто не приезжал?
- Понятия не имею, - ответил сержант.
Солдат докурил, зевнул, потянулся и встал:
- Спасибо за компанию. Поб[cedilla]г.
И неспеша двинулся в сторону кирхи.
Потом он, непонятно каким образом, запыхавшийся и взъерошенный, торопливо докладывал лейтенанту.
Лейтенант похлопал по плечу и убежал. Солдат посмотрел вслед лейтенанту и лениво стрельнул у кого-то покурить.
А лейтенант уже докладывал начальнику штаба, и тот кивал головой…
Потом начальник штаба что-то шептал замполиту…
Потом замполит отвел командира полка в сторону от артистов и тоже что-то пошептал…
А потом наш сержант стоял перед начальником штаба и тот ему говорил:
- Погрузишь артистов и в дивизию.
- А ящики с боеприпасами куда? Их там штук сорок.
- Мы тебе прицеп дадим. Твоя коломбина потянет?
- Потянет-то потянет… - с сомнением проговорил сержант.
- В дивизии посадишь артистов и сдашь груз.
- Слушаюсь.
- Артистов не пугай. Скажи, мол, консервы нужно перебросить.
- Слушаюсь.
- И вообще там… Поглядывай.
- Разрешите идти?
- Двигай.
За добротной каменной ригой, где помещался склад боеприпасов, стоял лихой младший сержант. Коротенькая гимнастерочка, сапожки в гармошку, примятая фуражечка - все как положено старому фронтовику.
Рядом с ним стояла беременная девушка с погонами старшины-инструктора. Между ними на земле лежал вещмешок и большая уродливая трофейная дамская сумка.
Девушка плакала. Плакала и прижималась мокрым от слез лицом к лейтенантской гимнастерке. А он стоял, словно вырезанный из фанеры, тоскливо смотрел поверх ее головы и время от времени повторял:
- Ну, чего ты? Чего ты, в самом деле? Ну ладно тебе, Катюш! Ну, хватит… Смотрят же…
И сам шмыгал носом.
А девушка плакала еще сильней, и плечи ее вздрагивали, и она еще глубже зарывалась лицом в ордена и медали своего лейтенанта.
Но вот лейтенант совладал с собой и, ткнув пальцем в живот девушки, строго сказал:
- Ты только ему это хуже делаешь! Будет потом у нас нервным, психованным каким-нибудь. И все из-за тебя!
Девушка подняла залитые слезами глаза на лейтенанта и засмеялась.
- Господи! - сказала она, смеясь и плача. - Ты у меня еще такой глупый!
К складу боепитания подкатил фургон. Из глубины ЗИСа выпрыгнул сержант Вася.
Младший лейтенант, увидев сержанта, торопливо сказал:
- Подожди, я сейчас с Васькой договорюсь.
И заорал:
- Вася! Василь Васильевич!
Но тут же спохватился и испуганно посмотрел на живот девушки.
Девушка опять рассмеялась, а младший сержант молча поманил сержанта рукой.
- Сейчас! Только под прицеп развернусь!
Сержант снова сел за руль, развернулся, подогнал свой фургон к прицепу и крикнул кому-то из солдат:
- Хорошо?
- Порядок! - ответил солдат и накинул тягу прицепа на крюк ЗИСа. Сержант выключил двигатель, выпрыгнул из кабины и подошел к младшему лейтенанту.
- Слушаю, ваше благородие!
«Его благородие» был младше сержанта года на два и под конец войны можно было позволить себе такое обращение.
- Ты в дивизию?
- Так точно.
- Возьми Катюшку… - попросил младший лейтенант и погладил девушку по плечу. - Ей там документы на демобилизацию получать. Сам видишь…
- О чем разговор? Тащи ее шмотки в кабину.
Младший лейтенант подхватил вещмешок и сумку и понес их к машине.
- Ты тоже иди, садись в кабину, - сказал сержант девушке. - Тебе сейчас стоять много вредно.
- Ничего, - сказала девушка и пошла к машине.
- Скоро вы? - крикнул сержант солдатам.
- Еще три минутки!
- Петро! - крикнул сержант младшему лейтенанту. - Иди сюда! Покурить успеем.
- Устраивайся поудобнее, - говорил младший лейтенант своей девушке. - На колени ничего не клади, не дай бог тряхнет…
Он глазами показал на живот девушки и стал запихивать вещмешок и сумку за сиденье.
- Иди, иди, покури, - улыбнулась девушка. - Ты за меня не беспокойся. А в это время заведующий складом боепитания - хитроглазый старшина лет двадцати семи, стоял в проеме дверей склада и говорил сержанту.
- Как же! Держи карман шире! Женится он на ней! На каждой жениться - жизни не хватит. А у него ее и не было…
- Чего? - не понял сержант.
- Жизни. Что он видел-то? С шестнадцати лет до двадцати - четыре года от Москвы вот до сюда топал. Передовая да санбаты… Вот и вся его жизнь. А теперь она за свои же прегрешения…
- За какие еще прегрешения? - удивился сержант.
- «За какие, за какие»! - захохотал старшина. - Что ты думаешь, он у нее один был?
Сержант сгреб старшину за гимнастерку и тихо сказал:
- Ну-ка, иди сюда… Я тебе кое-что объясню…
И сержант неторопливо стал втягивать старшину в темноту склада боепитания.
- Пусти, кому говорят! - послышался оттуда полузадушенный хриплый голос старшины.
Затем раздался звук удара обо что-то мягкое, и сразу же за ним грохот каких-то падающих предметов, звон стекла и металлический лязг.
Из ворот темного склада, как ни в чем ни бывало, вышел сержант. Он вышел как раз в тот момент, когда к складу уже подходил младший лейтенант, доставая на ходу из кармана пачку «Беломора».
Из склада, прихрамывая, появился старшина. Верхняя губа у него вздулась, а на гимнастерке не хватало двух пуговиц.
- Это где тебя так угораздило, Сазоныч? - удивился младший лейтенант. Старшина осторожно потрогал губу и, не отвечая, стал отряхивать шта- ны.
Сержант беспечно рассмеялся и легко сказал:
- Я ему сколько раз говорил: «Проведи ты свет на свой склад, а то там в темноте и убиться недолго».
Он прикурил у младшего лейтенанта и отвернулся от старшины.
- Ладно, поговорим еще… - мрачно сказал старшина.
- Обязательно! - улыбнулся сержант.
Он повернулся к младшему лейтенанту и спросил:
- На свадьбу-то позовешь?
- Тебя хоть куда позову, - сказал младший лейтенант. - Хоть на свадьбу, хоть на именины, хоть на праздник престольный!
- То-то…
- Катюшку повезешь - не гони. Потихонечку, - озабоченно сказал младший лейтенант.
- Ладно, ваше благородие, держите хвост морковкой! Это вам не «ура» кричать - тут дело тонкое. Пошли, глава семейства!
И они оба направились к фургону, а старшина посмотрел им вслед и снова осторожно потрогал свою распухшую верхнюю губу.
Провожали артистов. Руки им пожимали. Дарили на память трофейные безделушки. Подсаживали в фургон.
- Передайте наш фронтовой привет всему многонациональному советскому государству! - надсадно прокричал толстенький начпрод.
В кабине ЗИСа неподвижно сидела беременная девушка, а печальный младший лейтенант стоял на подножке и держал ее за руку.
Ни о чем они не говорили и даже не смотрели друг на друга. Потому что вокруг фургона стояла веселая суматоха и девушка стеснялась плакать, а младший лейтенант пребывал в растерянности и смятении.
К машине шли командир полка и замполит.
Они вели заслуженную артистку, желая ее устроить поудобнее - в кабине. Но замполит первым увидел, что кабина занята, и незаметно подтолкнул командира полка.
Полковник тоже увидел в кабине девушку-старшину и, не останавливаясь, провел заслуженную артистку к задней двери фургона.
Замполит подошел к кабине и смущенно спросил:
- Значит, покидаешь нас, Катя…
- Покидаю, - деревянно ответила девушка.
- Так, значит… - сказал замполит.
Девушка кивнула.
- Ну, не забывай, значит… Скоро вся петрушка кончится, мы твоего в первую очередь демобилизуем.
- Спасибо, - сказала девушка.
- Вот так, значит, - сказал замполит. - В штаб дивизии приедешь, скажи, чтоб тебя с комсомольского учета сняли и личное дело на руки выдали. Скажешь, что я разрешил…
- Слушаюсь.
- Ну, прошай, Катя. Будь здорова. Рожай парня! Чтобы, значит, мальчишка был!
- Можно ехать? - спросил сержант.
- Давайте! - ответил замполит.
Младший лейтенант спрыгнул с подножки.
Они впервые посмотрели с девушкой друг на друга.
- Петенька! - шепотом прокричала девушка и в ужасе зажала рот ладонью.
