— Ха, ха, ха! — заразительно засмеялся Уилсон. — Я скорее забуду свою винтовку, — проговорил он сквозь смех.
Мартинес лишь слабо улыбнулся. Смех товарищей раздражал его.
— Эй, Гроза Япошек, в чем дело? — мягко спросил Крофт, обращаясь к Мартинесу. Они как старые друзья понимающе посмотрели друг на друга.
— Да так, не дает покоя проклятый живот, — ответил Мартинес.
Он произносил слова громко, но запинающимся голосом, как будто переводил с испанского. Крофт еще раз посмотрел на него и продолжал инструктаж солдат.
Мартинес обвел взглядом трюм. Проходы между рядами коек казались сейчас непривычно широкими, потому что койки завалили наверх, и это обстоятельство как-то давило на сознание Мартинеса.
Он подумал, что койки похожи на стеллажи в большой библиотеке в Сан-Антонио, и вспомнил что-то связанное с этим неприятное, какую-то грубо разговаривавшую с ним девушку. «Ну, а если и умру, все равно, все равно, все равно», — снова пронеслось у него в голове.
Мартинес встряхнулся. Сегодня с ним должно произойти что-то ужасное. Бог всегда делает так, что ты знаешь о приближении страшного, и поэтому… «Поэтому тебе надо быть осторожным, надо позаботиться о себе», — сказал он себе по-английски.
Девушка эта была библиотекарем; она подумала, что Мартинес пытается украсть книгу. Тогда он был совсем еще мальчишкой и очень испугался. Девушка ругала и стыдила его, а он отвечал ей по-испански… Нога Мартинеса непроизвольно дернулась. Помнится, он даже заплакал тогда. Вот чертовка! Теперь он справился бы с ней запросто. Мысль о том, как он расправился бы с девчонкой, вызвала приятное ощущение… Да ну ее! Плевал он на эту библиотекаршу.
Сейчас он не в библиотеке, а в трюме и перед ним не стеллажи с книгами, а ярусы коек и готовящиеся к высадке солдаты. Мартинеса снова охватил страх.
Прозвучал испугавший его свисток. «Приготовиться к посадке на катер номер пятнадцать!» — крикнули с верхней палубы. Солдаты одного из взводов начали подниматься по трапу наверх. Мартинес чувствовал, что все вокруг него находятся в состоянии нервного напряжения, об этом свидетельствовали притихшие голоса. «Почему нас не вызвали первыми?» — подумал он, понимая, что ожидание только усилит напряжение и страх. Да, с ним должно что-то произойти, Мартинес был совершенно уверен в этом.
Через час прозвучал свисток и для них. Толкая друг друга, они медленно поднялись по трапу и почти целую минуту толпились у входного люка, прежде чем им приказали следовать к месту посадки. Удерживать равновесие на покрытой утренней росой скользкой палубе было трудно. У шлюпбалок, на которых висел их катер, солдаты вяло построились в неровную шеренгу и снова стали ждать.
Утренняя прохлада вызывала дрожь. Не было еще и шести часов утра, и такое раннее время, как всегда в армии, оказывало на людей какое-то гнетущее действие. С ним всегда было связано начало чего-то нового, неприятного, нерадостного.
Посадка на высадочные средства шла по-разному на разных постах. Часть катеров с сидящими в них солдатами уже спустили на воду, и теперь эти катера ходили вокруг судна, как собаки на привязи. Солдаты махали руками и что-то кричали своим товарищам на палубе. На фоне серой краски шлюпок и темной синевы утреннего моря цвет их лиц казался каким-то неестественным. Море было спокойным, а его поверхность такой гладкой, что казалось, это не вода, а масло. Солдаты соседнего взвода уже начали посадку; одновременно стали медленно спускать на воду катер, посадка на который только что закончилась. Шкивы шлюпбалок неприятно лязгали и скрипели. Однако на большей части посадочных постов люди все еще чего-то ждали.
Под тяжестью битком набитого рюкзака плечи Реда начали ныть; ствол винтовки надоедливо звякал, то и дело ударяясь о металлическую каску на голове. Это его раздражало.
— Сколько ни носи этот проклятый рюкзак, никак к нему не привыкнешь, — сказал он, сплевывая на палубу.
— А ты правильно подогнал его? — спросил Хеннесси с явным напряжением и дрожью в голосе.
— Что толку от этой подгонки! — раздраженно ответил Ред. — У меня все равно начинает ломить от него все тело. Я просто не гожусь для рюкзака, у меня слишком много костей, — продолжал Ред, испытующе поглядывая на Хеннесси и желая убедиться, нервничает ли тот так же, как и он сам.
Воздух был прохладным; только что показавшееся из-за горизонта солнце ничуть не грело. Вдохнув запах мазута, масла и рыбы, Ред с досадой стукнул ногой по палубе.
— Когда же мы сядем наконец в катер? — спросил Хеннесси.
Обстрел берега все еще продолжался. Освещенный первыми лучами солнца, остров казался бледно-зеленым. Вдоль побережья тянулась тонкая полоса дыма.
— Ха! Ты думаешь, что будет как-нибудь по-другому? — насмешливо отозвался Ред. — Вот так и будем торчать здесь на палубе все утро. — Заметив на расстоянии мили от судна группу десантных катеров, он продолжал: — Первая волна все еще крутится на одном месте.
Ему вспомнилась высадка на Моутэми, и снова он почувствовал страх. Ред все еще ощущал на кончиках пальцев грубую ткань резиновой лодки, за которую он, находясь тогда в воде, с трудом держался. Он снова почувствовал вкус соленой воды. Ред вспомнил, как, онемев от страха и обессилев, он едва не пошел на дно и как непрестанно стреляли японские пушки. Заросшее щетиной лицо Реда выглядело мрачным и угрюмым.
Растительность в прибрежной полосе острова, конечно, пострадала от артиллерийского обстрела. Лишенные листвы обгоревшие пальмовые деревья стояли, как столбы. За дымкой на горизонте едва виднелась гора Анака, принявшая бледную серо-голубую окраску, среднюю между оттенками воды и неба. Когда Ред посмотрел на берег, там разорвался тяжелый снаряд и вверх поднялся высокий столб дыма, намного выше, чем от нескольких предшествовавших взрывов. «Эта высадка будет не такая уж трудная», — подумал Ред, однако мысль о том, что он едва не утонул во время высадки на Моутэми, не выходила у него из головы.
— После такого обстрела на этом острове ничего не останется для нас, — сказал Хеннесси. — А нам ведь предстоит жить здесь.
— Сколько же мы будем еще ждать? — спросил Галлахер и выругался.
— Не торопись, не торопись, парень, — ответил ему Крофт. — С нами должна пойти половина людей из взвода связи, а его еще не вызвали наверх.
— А почему не вызвали? — раздраженно продолжал Галлахер, сдвигая каску на затылок. — Они хотят, чтобы мы стояли наверху и ждали, пока нам оторвет голову?
— А ты слышал хоть один выстрел с острова? — спросил его Крофт.
— Но это вовсе не значит, что у них нет артиллерии, — возразил Галлахер. Он с угрюмым видом закурил, держа сигарету так, как будто ожидал, что ее в любой момент кто-нибудь или что-нибудь выбьет из рук.
Над судном со свистом пролетел снаряд, и Мартинес машинально прислонился спиной к защитному ограждению орудийной установки.
Он чувствовал себя нагим.
Механизм шлюпбалок был сложным, часть его находилась над водой. Когда солдат готовится к высадке с полной выкладкой, когда на нем рюкзак, каска, патронные ленты, винтовка со штыком, два нагрудных патронташа, несколько гранат, он чувствует себя так, как будто на его плечи и грудь постоянно давят тяжелейшие камни; дышать становится трудно, конечности не слушаются, клонит ко сну.
Пройти по шлюпочному выстрелу, чтобы спуститься в катер или другое высадочное средство, когда на тебя давит все это тяжелое снаряжение, не менее трудно и опасно, чем пройти по натянутому канату.
Когда разведвзводу Крофта дали приказ начать посадку в катер, сержант Браун нервно облизал губы.
— Не могли уж изобрести что-нибудь попроще, — сказал он осторожно передвигавшемуся вместе с ним по выстрелу Стэнли. Весь фокус состоял в том, чтобы заставить себя не смотреть в это время вниз, на воду.
— Ты знаешь, — доверительно сказал Стэнли, — Галлахер неплохой парень, но он нытик.
— Ага, — рассеянно ответил Браун. Он думал в этот момент о том, что будет очень глупо, если он, сержант, вдруг сорвется от выстрела и упадет в воду. «Боже мой, я ведь наверняка утону», — подумал он про себя, а вслух сказал: — Для меня это самая трудная часть высадки.
Но вот Браун достиг наконец носа катера и спрыгнул в него.
Тяжелый рюкзак так придавил бедного парня, что он едва поднялся на ноги. Все находившиеся в небольшом катере неожиданно повеселели.
— Смотрите, смотрите, как ползет Ред! — весело крикнул Уилсон, и все засмеялись, наблюдая, как Ред со сморщенным, словно сухой чернослив, лицом осторожно переступает по выстрелу. Подойдя к катеру, он посмотрел на сидевших в нем и презрительно крикнул:
— Черт возьми, кажется, я попал не туда! Слишком идиотские морды для моего взвода!
— Давай, давай, старый козел, прыгай! — весело крикнул ему Уилсон. — Вода приятная, прохладная!
