– Нет, прошу вас, – взмолился водитель. – Не делайте этого. В этом городе нельзя гулять!
Глупости! В любом городе можно гулять. Я гулял во всех странах и на всех континентах, и ничего мне не сделалось. Только вот в большом индийском городе я не бывал никогда…
Повсюду смрад и смог. Тротуаров нет. Проезжая часть захвачена велорикшами, ослами и влекомыми ими телегами и пронзительно гудящими доисторическими автомобилями. Свободные сантиметры площади оккупирует миллиард пешеходов с грудными детьми и – реже – без них.
Животные лежат, стоят, идут, бегут сломя голову, живут и умирают на вашем пути. Удивительно богат животный мир индийских городов. Козы пасутся на живописных кучах уличного мусора, сопровождаемые тысячами голубей и кур. Коровы бредут поперёк улиц и ложатся в тени на асфальт шоссе, создавая пробки и не реагируя на непосредственную близость автомобилей. По ажурным крышам средневековых домов из розового кирпича скачут обезьяны, а в небе проносятся стаи ярко-лазоревых попугаев. Ослы, верблюды, лошади, собаки и крысы дополняют этот зоопарк, в котором, на мой взгляд, вполне бы хватило одних людей.
Потому что таких людей не найти больше нигде. Любой участок асфальта, по которому не ездит транспорт, используется в качестве жилища. Люди спят под открытым небом, под дерюгой и банановым листом. Они делают навес под бетонным забором и забираются под него всей семьёй, с десятком чумазых малышей, которые никогда не видели чистой воды. Искалеченные, больные, абсолютно голые – все герои Апокалипсиса встретятся вам на улицах индийских городов. Всё это сопровождается безумным шумом и суетой, потому что все обочины заняты импровизированным рынком, на котором торгуют примитивными товарами.
Безусловно, это очень интересное зрелище. Это какой-то совершенно другой мир, от которого до улиц европейских городов далеко, как до Луны. Однако гулять в такой атмосфере совершенно невозможно. Во-первых, на белого человека обращают внимание все. Во-вторых, обратив его, они уже не отстанут и как минимум захотят прикоснуться пальцем.
Когда тебя касаются пальцем один-два прокажённых, это ещё можно стерпеть на грани обморока. Когда их набираются сотни, начинаешь жалеть, что появился на свет. К тому же, прикоснувшись, они не считают свою миссию выполненной, а начинают мечтать о том, чтобы что-нибудь заполучить. В результате нахождение на улице индийского города для европейского туриста – это постоянная борьба за выживание, борьба с детьми и взрослыми, которым вообще нечего терять.
Впрочем, сейчас я был уже значительно лучше подготовлен, поэтому не удивился толпе агрессивных таксистов, бросившихся к моему чемодану, как только я вышел из закрытой зоны аэропорта имени Индиры Ганди в Дели. Я закрыл багаж собственным телом, определил в толпе наименее чумазого субъекта и через каких-нибудь пять – десять минут рукопашного боя уже находился на заднем сиденье допотопного «марути» на пути в отель «Шератон».
В тот день я предусмотрительно не пошёл разгуливать по городу, чтобы не впасть в культурный шок. Встреча с Летасом у меня была назначена на следующее утро, и оставшееся время я решил потратить на размышления о вещах, которые не давали мне покоя.
Поэтому я направился на крышу отеля, где расположен открытый бассейн, заказал себе стакан лаймового сока со льдом, сделал несколько телефонных звонков в Москву и удобно устроился в шезлонге.
А рядом со мной, в соседнем шезлонге, столь же удобно устроился Андрей Гурьев, мой давний друг и коллега из Москвы, вот уже целый год работающий в Индии, и на фоне дочерна загорелого лица ярко выделялись его светлые глаза. Я позвонил ему перед вылетом в Дели, предложил встретиться через несколько часов, и он, нисколько не удивляясь, без звука согласился.
Гурьева вообще трудно было чем-либо удивить. Он всего на пару лет старше меня, но, будучи в возрасте Христа, сумел накопить гигантский опыт в самых различных областях жизни. Лет двадцать назад мы познакомились с ним в пионерском лагере, где он поражал всех фотографической памятью, эрудицией и редким умением произносить великолепные шутки с мрачным выражением на лице. Волею трудной судьбы эмигранта Андрей закончил московскую школу, Вашингтонский университет, сделал неплохую карьеру в Государственном департаменте Соединённых Штатов, где его убеждённо считали русским шпионом, а затем вернулся в Россию, где его продолжали считать шпионом, но теперь уже американским.
Любое дело он доводил до совершенства, занимаясь им методично двадцать четыре часа в сутки и не имея ровным счетом никакой личной жизни. Он создал в Москве собственный бизнес – небольшую компанию по торговле VIP-сувенирами из тех, что каждый из нас неизбежно и помимо воли получает к Новому году, – и лично объезжал крупные корпорации в поисках высокопоставленной клиентуры. Именно так мы и встретились с ним вновь, когда акционерам компании, в которой я имел удовольствие работать вице-президентом, потребовались антикварные книжные издания для адресных подарков неназванным, а потому широко известным государственным чиновникам.
Уже тогда Андрею было известно всё – и всё было распланировано заранее. Он смотрел на меня своими холодными, немигающими глазами, выслушивал заказ и коротко бросал что-нибудь вроде:
– Не подходит.
– Почему? – неприятно удивлялся я.
– Потому что человек, о котором мы говорим, Сергей Анатольевич, абсолютно безразличен к антикварным книгам. Передарит кому-нибудь в лучшем случае, а в худшем продаст в букинистический магазин – деньги ему пригодятся: его новая любовница, которую он завёл месяц назад, двадцати трёх лет от роду. Но есть у него и другая страсть: холодное и огнестрельное оружие времён Гражданской войны, причём желательно наградное. Вот у меня имеется на примете маузер командарма Корка, его и подарите. Товарищ замминистра будет вам очень признателен.
Каким образом молодому бизнесмену удалось в течение буквально нескольких лет познакомиться со всем составом аппарата правительства, верхушкой министерств и депутатским корпусом, Андрей никогда не рассказывал, а я на всякий случай не спрашивал. В любом случае, бизнес его вполне процветал, а сам Гурьев успешно расширял связи в московской тусовке олигархов, слуг народа и деятелей шоу-бизнеса – благо это всё и есть одна и та же тусовка.
Перед мировым финансовым кризисом 2008 года Андрею удалось выгодно продать свою компанию коллегам из государственного сектора, о чём я узнал, когда он – как всегда, без приглашения – заявился ко мне в офис, миновав пост охраны с помощью какого-то очередного удостоверения, и сообщил без лишних разговоров, что уезжает жить в Дели.
– Буду работать заместителем российского торгпреда в Индии. Денег я уже заработал, теперь хотел бы немного Родине послужить, – сказал он без тени улыбки.
– Андрей, – торжественно ответил я на этот выпад в сторону моей родной страны, – тебя обманули! Такого, как ты, не могут назначить на дипломатическую службу, да ещё и столь ответственную. Ты же американский разведчик, об этом в Москве знает любая собака.
– Ну, тогда кто-нибудь из этих собак мог бы сообщить о своих подозрениях в министерство, потому что там только что вышел приказ о моём назначении. Я уже сдал свою квартиру в аренду бездетной семье бизнесмена из Гамбурга, продал всю собственность и отправляюсь в Дели сегодняшним вечерним рейсом.
После его отъезда мы стали перезваниваться реже, хотя исключительно пунктуальный Андрей неизменно напоминал о себе в день моего рождения и в новогодний вечер. Ему глухо завидовали все наши общие знакомые: Россию сотрясал кризис, а Гурьев, собака, сидел себе в тёплом дипломатическом представительстве, фактически руководя его работой при живом торгпреде – человеке более чем пенсионного возраста, ездил на выходные кататься на водных лыжах на океан или бродить по Гималаям и высылал нам оттуда издевательские, режущие глаз солнечным светом почтовые открытки с лаконичными подписями, типа «Ушёл от акулы» или «Чуть не умер от горной болезни».
В Москве о Гурьеве продолжали ходить легенды. Некоторые утверждали, что он – незаконнорожденный племянник одного из российских президентов, только непонятно которого именно, и поэтому-то у него всё так получается шутя. Другие считали, что президенты тут ни при чём, а успех его объясняется поразительным талантом умножать в уме четырёхзначные числа. Но все сходились на том, что у Андрея есть какая-то тайна.
Говорили, что он перенёс на ногах свиной грипп и выучил за три месяца хинди. Судачили, что именно он сыграл ключевую роль в подписании миллиардного российско-индийского контракта на поставку вооружений, организовал громкую пиар-акцию по демонстрационному полёту президента Индии на российском истребителе и вообще совершал чудеса на дипломатической работе. И всё это несмотря на то, что оставался он, по единодушному мнению знавших его людей, агентом не менее шестнадцати разведок.
