Чего?
Из пучка слепящего света к Лене шел Санта-Клаус. Обычный Санта — с фонариком. Но что это у него в другой руке? А в другой руке у Санты был пистолет.
— Черт бы тебя драл, Лена, можно было и догадаться, что это ты, — сказал он.
У Джоша Баркера были крупные неприятности. Крупнее не бывает. Ему всего семь лет, но он абсолютно уверен, что жизнь навеки испорчена. Он несся по Церковной улице, лихорадочно соображая, как объяснит все мамочке. Опоздал на полтора часа. Вернулся домой сильно затемно. И не позвонил. А Рождество — всего через несколько дней. Ладно мамочке объяснять, но как он объяснит все это Санте?
Хотя Санта как раз может понять — понимает же он про игрушки. А вот мамочка все равно никогда не поведется. Он играл в «Большой крестовый поход Варвара Джорджа» на «плейстейшн» у своего друга Сэма, и они углубились на территорию неверных и поубивали тысячи «ракцев», и выйти из игры было никак нельзя. Ее так сделали — специально, чтобы нельзя было выйти, и Джош глазом не успел моргнуть, как за окном стемнело, а он совсем про все забыл, и Рождество наверняка уже погибло навсегда. Ему-то хотелось «Икс-Бокс 2», но вряд ли Санта принесет его теперь, если в списке у него будет значиться «вернулся домой затемно» И В ПРИДАЧУ «даже не побеспокоился позвонить».
Провожая Джоша до двери, Сэм взглянул на ночное небо и подытожил:
— Мужик, ты обмишулился.
— Ничего я не обмишулился, это ты обмишулился, — ответил Джош.
— Я-то не обмишулился, — возразил Сэм. — Я еврей. Нет у нас никакого Санты. У нас и Рождества не бывает.
— Значит, ты и обмишулился.
— Заткнись, ничего я не обмишулился.
Но, едва сказав это, Сэм сунул руки в карманы, и Джош услышал, как он постукивает своим дрейделом об ингалятор против астмы: вид у его друга и впрямь был какой-то обмишуленный.
— Ладно, ты не обмишулился, — сказал Джош. — Извини. Я лучше пойду.
— Ага, — сказал Сэм.
— Ага, — сказал Джош, сообразив, что чем дольше он будет добираться до дома, тем больше обмишулится.
И вот, несясь по Церковной улице к дому, он вдруг понял, что, весьма вероятно, сейчас получит экстренную отсрочку от обмишуливания: ибо на лесной опушке прямо перед ним стоял Санта собственной персоной. Хотя он, казалось, очень злился, злость его, похоже, изливалась на женщину с красной лопатой в руках, по колено стоявшую в яме. А Санта вопил на нее, светя ей прямо в глаза тяжелым черным фонариком, который держал в одной руке.
— Это мои деревья. Мои, черт бы их драл, — орал Санта.
Ага! — подумал Джош. Раз уж Санта выражается так, «черт» — не так плохо, чтобы загреметь в список непослушания. Джош мамочке так и говорил, но она не поверила и наложила на «черта» запрет.
— Я же взяла всего несколько, — отвечала женщина. — Для тех, кто не может себе позволить елочку на Рождество. Нельзя же такое жалеть для пары-другой несчастных семей.
— Еще как, блядь, можно.
Да-а… Джош даже не сомневался, что из-за слова на букву «б» в список загремишь надолго. Он был в шоке.
Санта ткнул фонариком женщине прямо в лицо. Она отмахнулась.
— Послушай, — сказала женщина. — Давай я вырою последнюю и уеду?
— Ничего ты не выроешь. — Санта еще раз ткнул фонарик женщине под нос, но, когда она и теперь отмахнулась, стукнул ее по голове другим концом.
— Ай!
Наверняка больно. Джош через дорогу слышал, как от удара у женщины лязгнули зубы. Должно быть, эти новогодние елки Санте чем-то очень дороги.
Женщина опять отмахнулась, только теперь уже — черенком лопаты. И Санта опять стукнул ее фонариком — уже сильнее; женщина взвыла и упала в яме на колени. Санта сунул руку за черный пояс, вытащил пистолет и направил на женщину. Немедленно подскочив, та замахнулась лопатой, и лезвие с тупым металлическим лязгом столкнулось с головой в красном колпаке. Санта пошатнулся и вновь навел пистолет. Женщина съежилась, прикрыв голову руками; лопата торчала у нее из-под мышки лезвием вверх и вперед. Но, прицелившись, Санта потерял равновесие и рухнул прямо на подставленную лопату. Лезвие вошло ему под бороду, и та вдруг покраснела — так же ярко, как его костюм. Он выронил пистолет и фонарик, булькнул и свалился в яму. Только Джош его и видел.
Мчась домой изо всех сил, Джош уже почти не слышал, как кричала женщина: кровь звенела в его ушах праздничными колокольчиками с саней. Санта умер. Рождество испорчено. Джош обмишулился.
Он был не один такой обмишуленный: в трех кварталах от него по Вустерской улице в хандре и унынии волокся Такер Кейс. Он собирался развеять последствия употребления дурной еды из забегаловки энергичной прогулкой, но к земле его пригибало бремя жалости к себе. Дело шло к сорока, он был подтянут, светловолос и загорел — в общем, стареющий сёрфер или профессионал гольфа в самом расцвете. В пятидесяти футах над ним верхушки деревьев обмахивал гигантский крылан. Кожистые крылья безмолвно рассекали ночь. «Умеет же шпионить за персиками и прочими фруктами, — думал Такер, — и никто его не засечет».
— Роберто, делай свои дела и давай-ка в гостиницу, — крикнул он в небеса.
Крылан гавкнул в ответ и зацепился на лету за сук, по инерции едва не описав вокруг него мертвую петлю, но, покачавшись маятником, застыл вверх тормашками. После чего огрызнулся еще разок, облизнул собачью мордочку и запахнулся в огромные крылья, защищаясь от сквозняка с моря.
— Прекрасно, — сказал Так, — но в номере тебе не бывать, пока не покакаешь.
Плотоядная летучая мышь досталась ему в наследство от штурмана-филиппинца, когда Кейс водил частный реактивный самолет для одного врача в Микронезии. На такую работу он согласился только потому, что лицензии пилота США его лишили: Так разбил розовый самолет корпорации «Косметика Мэри-Джин», увлекшись посвящением одной молодой особы в члены клуба «Миля вверх». Пьяный. После Микронезии вместе с крыланом и прекрасной молодой женой-островитянкой они переселились на Карибы и основали чартерную компанию. Теперь же, шесть лет спустя, его прекрасная жена-островитянка управляла чартерным бизнесом вместе с семифутовым растаманом, а у Такера Кейса за душой не осталось ничего, кроме летучей мыши и временного контракта с Администрацией по контролю за применением законов о наркотиках: он должен был летать на вертолетах и выискивать в глухомани Биг-Сура пятаки с марихуаной. Это и привело его в Хвойную Бухту и загнало в комнатенку дешевого мотеля за четыре дня до Рождества, одного. Одинокого. Обмишуленного.
Во время оно Так был дамским угодником высочайшего порядка — Дон Жуаном, Казановой, Кеннеди (только без налички); теперь же он очутился в городе, где не знал ни души и не встретил пока ни единой женщины, которую стоило бы соблазнять. Несколько лет семейной жизни едва не доконали его. Он слишком привык к нежному женскому обществу, которого можно добиться без особых манипуляций, уловок и ухищрений. Такого ему не хватало. Ох как же не хочется ему проводить Рождество в одиночестве, черт возьми. Однако вот он.
А вот и она. Дамочка в беде. Одна, посреди ночи, плачет — и, судя по тому, что Так различал в стереолучах фар, очертаний эта женщина самых приятных. Отличные волосы. Красивые высокие скулы, исполосованные слезами и грязью, но, знаете, такие экзотичные, что ли. Такер проверил, по-прежнему ли Роберто безопасно для окружающих висит наверху, затем одернул летную куртку и двинулся через дорогу.
— Эй, послушайте, у вас все в порядке?
Женщина дернулась, даже чуть вскрикнула и бешено заозиралась — пока не заметила его.
— Ох господи, — сказала она.
Таку отвечали и похуже. Он стоял на своем.
— С вами все в порядке? — повторил он. — Похоже, у вас были неприятности.
— По-моему, он умер, — сказала женщина. — Мне… мне кажется, я его убила.
Так перевел взгляд на красно-белую кучу на земле у своих ног и только тут до него дошло, что это: мертвый Санта. Нормального человека сразу бы закоротило, и он дал бы задний ход и попытался как можно быстрее отрулить, но Такер Кейс был летчик, приученный действовать в любых чрезвычайных ситуациях жизни и смерти, натренированный вести себя учтиво под любым давлением, а кроме того — одинокий. Женщина, тем временем, была действительно что надо.
— Стало быть, мертвый Санта, — сказал Так. — Вы тут где-то рядом живете?
— Я не хотела его убивать. Он кинулся на меня с пистолетом. Я просто нырнула, а когда подняла голову… — И она махнула на огромный дохлый крендель праздничной расцветки. — Наверное, лопата задела его по горлу.
Кажется, она помаленьку успокаивалась. Такер глубокомысленно кивнул:
— Значит, на вас бросился вооруженный Санта? — Женщина показала на пистолет, валявшийся на земле рядом с фонариком. — Понимаю, — сказал Так. — А вы были знакомы с этим…
