Чтобы представить пса родственникам во всей ризенской красе, я заранее его тщательно от тримминговал, поэтому он, как говорят собачники, был «хорошо одет» и выглядел весьма привлекательно.
Своей элегантностью друг мой покорил стюардесс, обслуживавших наш рейс, и мы летели с комфортом. Нам отвели в конце салона отменный уголок. Между моим креслом и бортом самолёта имелась продолговатая ниша, где пёс мог удобно разместиться. Место рядом, ближе к проходу, оказалось свободным, так что мы никому не создавали никаких неудобств.
Тщательно обнюхав отведенную для него нишу, пёс лёг, положил морду на передние лапы и закрыл глаза. Но как только самолет начал стремительный разбег по бетонке, он резко вскочил, сел столбиком и дико озираясь, стал крутить башкой из стороны в сторону, пытаясь понять, что происходит.
От гула турбин, вибрации корпуса и, характерной при разбеге самолёта, тряски, глаза его опять сделались огромными. Я погладил его, мягко, но настойчиво, наклонил голову и прижал к себе. Он, почувствовав надёжную опору, как-то по-детски, доверчиво прильнул ко мне.
Оторвавшись от бетонки, самолёт круто начал набирать высоту. Тряска прекратилась, вибрация стала меньше, а гул турбин — монотонно-ровным. Но, из-за резкого перепада давлений, псу заложило уши. Он затряс головой, раскрыл пасть, жадно сглотнул несколько раз слюну и уткнулся мордой ко мне в колени. Так и просидел до тех пор, пока не перестало давить на уши, а из вентиляционных рожков в салон не пошел прохладный воздух.
Успокоившись, ризен виновато посмотрел на меня. — Молодец! Ты просто молодец! — подбодрил я его. В ответ он подтянулся на передних лапах и лизнул меня в щёку. Потом, лёг в свою нишу, устроился там поудобнее и заснул.
Весь перелёт он практически проспал. Но спал не спокойно. Часто просыпался, приподнимал голову и посматривал на меня, как бы желая убедиться, что я рядом, со мной всё в порядке и ни какой опасности ниоткуда нет.
Не знаю от чего, но вдруг подумалось — всё ж таки странная штука наша жизнь. За прожитые годы я встречался со многими людьми, общался с ними в различных ситуациях. Некоторые в последствии стали мне хорошими приятелями, единицы — друзьями, но ни с кем из них, никогда я не ощущал такого душевного комфорта, спокойствия и уверенности в себе, как с этим чёрным псом, который, всё понимает, и искренне воспринимает меня со всеми недостатками и сложностями моего характера.
Когда самолет начал снижаться и снова начало давить на уши, пёс проснулся. Вскочив, он удивлённо вперил в меня свои глаза. Видно было, что со сна он никак не может понять, где он и что происходит вокруг. — Ну, вот мы и прилетели — весело сказал я ему и взъерошил чёлку. Он принял мой игривый тон: — начал покусывать руку и тыкаться в меня мордой. Так он делал всегда, когда приглашал с ним поиграть…
После приземления самолёта, как обычно, ещё до подачи трапа, пассажиры начали суетиться. Он тоже занервничал. Но короткое: — Сидеть! — подействовало безотказно. Пес сел в своей нише, навострил уши и с напряжением начал следить за окружающей суетой.
Из самолёта мы выходили последними. Девчата стюардессы, провожая нас, приветливо улыбались псу. Когда он проходил мимо них, потрепали за чёлку и пожелали «Счастливого пути», а мне сказали — «Великолепная и воспитанная у Вас собака.»
Еще дома я попытался представить, как поведет себя мой ризен в первые минуты на уральской земле. Ведь через несколько часов полета он окажется в совершенно, незнакомом ему окружающем мире, встретится с чужими запахами. Но и тут он оказался на высоте.
Пес деловито, словно делал это сотни раз, сбежал по трапу. На секунду остановился. Внимательно огляделся по сторонам. Приметил вдали желанные кусты и решительно направился к ним. Тщательно и сосредоточенно обнюхал все вокруг, сделал свои собачьи дела и поднял на меня свою умную морду, как бы спрашивая: «Куда нам теперь?» — «Пойдем путешественник!» — весело сказал я, и мы направились к автобусной остановке.
Вскоре подошел нужный нам автобус, и мы заняли в нем свое привычное место на задней площадке.
Едва автобус отправился в путь, как пес встал на задние лапы, а передние положил на выступ заднего стекла салона и с любопытством стал наблюдать за незнакомыми пейзажами за окном.
Вдруг он насторожился и напряженно уставился в одну точку. Проследив за его взглядом, я увидел, как из леса, на обочину дороги, выходит женщина с ризеншнауцером. Я страшно изумился — это же надо, первая собака, которую мы увидели на уральской земле — ризен! В руках у женщины была полная корзина грибов. — «Ну брат! ризен да еще с полной корзиной грибов у хозяйки, это хорошая примета» — сказал я своему четвероногому спутнику. В ответ он удовлетворенно хрюкнул, опустил передние лапы на пол, сел столбиком и с интересом принялся рассматривать находящихся в автобусе людей. Так незаметно мы и доехали до нашей остановки.
Родственники нас уже ждали. Радостно встретили. Ризен мой вежливо со всеми поздоровался, дружески виляя обрубочком хвоста. Нам отвели небольшую, но уютную комнату, которая ему сразу же понравилась. После короткой вечерней прогулки, мытья лап и ужина, он блаженно растянулся на подстилке возле моего дивана, сладко зевнул, закрыл глаза и безмятежно заснул. Глядя на него, мирно посапывающего, я в душе благодарил своего четвероного друга и неутомимого путешественника за его мужество и стойкость.
На следующее после прилета утро, встали рано. Воскресенье. Все вокруг ещё спали, а мы отправились на первую прогулку. После ночного дождя утро было свежим, солнечным и тихим. Начали наш вояж с обхода окрестностей дома. Друг мой подолгу и очень тщательно обнюхивал каждый метр своего маршрута, старательно расшифровывал хитроумные собачьи записи на кустах и штакетнике палисадника, периодически поднимал лапу и оставлял свои визитные карточки.
Закончив обход, отправились в близлежащий сквер, пустынный в эту раннюю пору. Пёс в незнакомой обстановке освоился быстро. Радостно хрюкнув, он сделал передо мной какой-то немыслимый акробатический трюк и начал носиться, залихватски перепрыгивая через ровно постриженные кусты декоративного обрамления аллей.
Выскочив на небольшую, уютную полянку, густо поросшую душистым клевером и ярко желтыми цветами одуванчика, он с размаху бросил себя на изумрудное покрывало лужайки, которое в солнечных лучах причудливо сверкало, бисером дождевых капель.
Повалявшись вдоволь на непривычно мягкой, ароматной и прохладной траве, от счастья, переполнявшего его собачью душу, ризен разразился какими-то гортанными, певучими звуками, разрушая хрупкую утреннюю тишину сквера.
Домой мой путешественник пришел весь мокрый, но чрезвычайно довольный первой прогулкой. Передохнув и позавтракав, решили отправиться в центр города.
Центр миллионного, старинного уральского города, для меня означал не просто некое географическое место.
Здесь прошли моё детство и лучшие юношеские годы.
Длительное отсутствие в родных местах, создавало волнующий настрой и обостряло восприятие всего окружающего.
Чтобы подготовить себя к встрече с родительским домом, вышли из трамвая за несколько остановок от него.
Моё волнение передалось и ризену. Он шел тихо, не отвлекаясь по сторонам и не натягивая поводка. Своими умными глазами, изредка, понимающе посматривал на меня и, как бы подбадривая, нет-нет, да и дотрагивался носом до руки.
Родной город за эти долгие годы моего отсутвия сильно изменился и я иногда с трудом узнавал знакомые с детства места.
Но самое неожиданное ждало меня после того как, миновав мост, мы свернули за угол старинного дома бывшей телефонной станции, и вышли на улицу, где я вырос.
Я с изумлением увидел, что дома-то моего нет, как нет на этой улице вообще, насколько проникал взор, никаких домов. Родных, милых сердцу покосившихся и вросших в землю, деревянных домов, с почерневшими и растрескавшимися от времени бревнами, с деревянными ставнями и резными наличниками окон. Всего этого не было, как будто этого не было никогда. Я остолбенел. Я не мог поверить в это, но это было так.
Теперь здесь был необычный парк с извилистыми аллеями, в излучинах которых хитроумно, были разбросаны десятки каменных глыб. Здесь были граниты с вкраплениями гранатов, лазуриты, различные виды яшм, друзы горного хрусталя, полевые шпаты, сланцы, мрамор всех оттенков и много других поделочных камней, которыми так богат Урал.
В центре парка были устроены искусственные водоёмы по форме напоминавшие озера. Они соединялись между собой каналами с целым каскадом водопадов. Молодые рябинки, березки, черемухи и тополя, от легкого ветерка с реки, весело шелестели изумрудной, умытой дождем листвой.
Яркая желтизна дорожек, фантастический блеск миллионов кристаллов и кристалликов каменных глыб, ласкающая взор, зелень газонов, мелодичное журчание водопадов, воздушная стройность юных деревьев, создавали ощущение очень нежного и очень хрупкого миража. Казалось, стоит пошевелиться и всё это великолепие в миг исчезнет навсегда.
