Он всегда считал, что журналист должен объективно подавать информацию. Зачем искусственно создавать отрицательный антураж и выставлять его напоказ, кичиться им? К чему раздувать из мухи слона, пугать своего зрителя, заставлять его ронять слезы? Да, возможно, это делает сюжет запоминающимся, но ведь его смотрят не роботы, а живые люди. Как они встретят новый день, с каким чувством пойдут на работу, если Дмитриев и подобные ему журналисты беспрестанно выливают на них целый ушат помоев и истерии? И как только он, всегда так внимательно просматривающий новости на разных каналах, не замечал этого? Все эти ложные акценты и высосанные из пальца сентиментальности? Ведь он думал, что такие вещи естественны. Ан нет! Их создают специально. Чтобы задурить людям голову. Чтобы запомниться. Чтобы произвести впечатление…
Это было нелегко осознать, еще труднее смириться. Хочет ли он еще быть журналистом, сможет ли действовать столь же цинично? Нет, в этом было практически невозможно разобраться самому. Володька достал из кармана телефон и позвонил своему одногруппнику по МГУ Стасу Анищенко. Они тесно общались уже не первый год и могли считаться друзьями.
Встретившись возле Университета, ребята решили прогуляться по улице и попить пивка. Погода стояла прекрасная, и ничто не могло помешать осуществлению этой вполне безобидной для студентов затеи.
— Что я могу сказать, — ответил Стас, выслушав своего друга. — Никто ведь не заставляет тебя действовать теми же методами, что Дмитриев. Найди другой подход. Тем и прекрасна журналистика, что в ней масса способов для самовыражения.
— Ну а если они все действуют так, как я могу идти наперекор? Кто я такой?
— Тогда реши, что для тебя важнее, твои принципы или профессия. Как найдешь ответ на этот вопрос, так все для тебя станет ясно.
— Ничего ж себе вопросик!
— А ты как хотел? Но если тебе интересно мое мнение, я бы в любом случае остался. Когда еще тебе выпадет шанс попрактиковаться на таком крупном канале? Это отличная школа! Даже если ты впоследствии найдешь себе другое применение, знания, полученные на ЛТН, очень пригодятся.
— Ты думаешь?
— Конечно. Ты ничего не теряешь. Если не понравится — всегда можно будет уйти.
— Наверное, ты прав.
— Да не наверное, а точно. Ладно, сменим тему. Тут одно дельце любопытное намечается.
— Что за дельце?
— Через пару–тройку недель к нам в МГУ приедут студенты из Англии. Они тоже учатся на журналистов то ли в Кембридже, то ли в Оксфорде, но это не важно. Факт тот, что они бросили нам вызов. Что, типа, в Англии журналистов лучше готовят. Наши профессора с такой постановкой вопроса не согласились и вызов приняли.
— Это что–то вроде соревнования будет?
— Ну да. Образуются две команды, каждой на подготовку сюжета отводится один день. Мы его смонтируем, озвучим, а потом два получившихся репортажа оценит независимая комиссия. Вот такие дела.
— Здорово! Я бы поучаствовал.
— Вот и прекрасно. Ты ведь у нас на курсе один из лучших, так что тебе и карты в руки.
— Классно. Порвем англичан на британский флаг?
— Как пить дать! Так что не раскисай. Скоро нас ждет великая битва!
***
После монтажа и озвучки Алексей ненадолго заглянул к администратору сайта ЛТН. На конференции, посвященной новостям, зрители канала нередко оставляли отзывы о работе тех или иных корреспондентов, и Дмитриеву было любопытно, есть ли какие–то отклики на его специальный репортаж. Несмотря на то, что журналистом он был довольно известным, ему безумно нравилось, когда его хвалили, причем не с глазу на глаз, а публично.
— Привет, Кирилл, — сказал Алексей. — Что–нибудь пишут интересное?
— Есть кое–что. Очень много положительных отзывов. Про тебя там вообще редко гадости пишут.
— А что, про кого–то пишут регулярно?
— Бывает, — уклончиво ответил администратор сайта. — Я бы вообще эту конференцию на фиг прикрыл.
— А чем она тебе мешает?
— Да надоели малолетки. Повылезают из всех щелей и думают, что самые умные. Как будто их мнение кого–то интересует! Смешно просто!
— Ну не скажи. Наши боссы сюда заглядывают.
— Ага. Раз в год, если не реже. Да и было бы кого здесь слушать!
— Знаешь, как говорится, редко да метко.
— Ну да. Вот и достают меня все, кому не лень. Ходят и ноют, что про них не то написали на какой–то там странице, которая уже давно ушла в архив. Капризный ваш брат журналист, честное слово.
— А ты как думал! Ранимые творческие натуры.
— Вот–вот. Я о том и говорю. По мне, так лучше б вообще ЛТН никто не смотрел. Глядишь, и писать стали бы меньше.
— Как же ты с такими анархистскими идеями здесь работаешь?
— А что такого? Бабки капают и ладно. Уж лучше это, чем машины мыть.
***
Лазаров не подвел. На следующий же день практически все газеты, находившиеся под крылом губернатора, вышли из типографии с громкими и кричащими заголовками. «Бархатов — расхититель народного достояния», «Вор, плюющий на родную страну», «Современный Иуда», «Разбойник с большой дороги» — и это были едва ли не самые мягкие из них. Не обошлось и без телевидения. Выпуски новостей в спешном порядке меняли сюжеты, а аналитические программы — темы своих передач. Фотографии загородных домов Бархатова, размах его предприятий, теневой бизнес, выдуманные и правдивые факты биографии — все это стало достоянием общественности практически за один день. Лазаров знал свое дело, и вскоре в разных частях области заговорили о вероломном нуворише, который только и умеет, что жить за счет простого народа.
Валентин Бархатов до боли стиснул зубы, когда на его столе оказался доклад PR-службы. Несколько десятков статей и сюжетов вылили на него такой ушат помоев, отмыться от которых было совсем не просто. Конечно, у бизнесмена тоже имелись подконтрольные СМИ, но они не шли ни в какое сравнение с ресурсами губернатора. Бархатов знал, что, отказав чиновнику в деньгах, он, по сути, объявит ему войну, но он не думал, что масштабы этой войны будут настолько огромны. Ненужные разборки лишь мешали бизнесу и отнимали драгоценное время, но платить зарвавшемуся губернатору Бархатов более не желал. Он хотел видеть на его месте своего человека, поэтому и решился спонсировать Митрохина — тихого и покладистого чиновника, который до недавнего времени являлся лишь пешкой в областной политической иерархии.
Валентин хотел было созвать своих заместителей, чтобы обсудить создавшуюся обстановку и подумать над контрмерами, когда на первом этаже его офиса раздались какие–то крики. Не успел Бархатов подняться с кресла, как к нему в кабинет ворвались люди в черных масках и грубо повалили на пол. Затем его подняли за шкирку, как приблудного пса, и толкнули к стене.
— Налоговая полиция, — раздался сзади грубый бас. — Где у вас бухгалтерия?
— На втором этаже, в конце коридора. А чем обязан такому визиту?
— Внеплановая проверка.
— С подачки Полищука надо полагать?
— А это не твоего ума дело.
И началось. Обыски и проверки полностью парализовали работу. Налоговики одновременно нагрянули на все подконтрольные Бархатову предприятия и дотошно искали малейшие свидетельства нарушений закона. Из офисов изымались компьютеры, а вся важная информация из них, как узнал потом Бархатов, немедленно сливалась конкурентам по бизнесу. Топ–менеджеров компании изводили допросами, а самому Валентину предъявляли все новые и новые обвинения. Он, как и любой серьезный бизнесмен, пытался разными способами уходить от налогов, и сейчас все эти огрехи выходили наружу, обрастая множеством реальных и сфабрикованных улик. Все, что удалось Валентину и его адвокатам — это избежать заключения под стражу. С Бархатова взяли подписку о невыезде и отпустили домой. Губернатор рвал и метал, но сделать ничего не мог: его влияние распространялось далеко не на все службы в городе.
Несмотря на временную передышку, Бархатов был вне себя. Финансовые потери росли с каждым днем, и он не мог изменить ситуацию. Труд долгих лет по прихоти зарвавшегося чиновника шел насмарку. Видеть все это и не иметь ни малейшей возможности вмешаться в ход вещей — было самым страшным наказанием. Валентин не находил себе места. Он мерил шагами комнату и мучительно искал выход. Бархатов жаждал мести. Он уже давно не ненавидел кого–то так яростно и безрассудно…
Зазвонил телефон.
— Слушаю, — сказал Валентин.
— Ну, здравствуй, — ответил губернатор. — Как твой бизнес?
— Ах, это ты! — закричал Бархатов. — Думаешь, победил? Это только начало, слышишь меня? Я тебя достану.
— Не рыпайся, щенок, пока не лишился головы. Теперь ты заплатишь мне не два лимона. Ты отдашь мне все, понял?
— Это мы еще посмотрим. Я сотру тебя в порошок. Можешь даже не мечтать о втором сроке!
