— Как вы догнали меня? — нервно спросила она.
— Я не догнал. Я вас давно тут жду, — сказал я.
— Я останавливалась, чтобы заменить диск в плеере. Я дал ей свою визитку. Она долго и внимательно рассматривала.
— "Арт-директор…" Да, я, конечно, знаю вашу фирму. Но к вам домой все равно не поеду. Может быть, кофе.
— А где?
— В "Экипаже".
"Очень хорошо, — подумал я. — Все очень хорошо. И то, что представился. И то, что согласилась. И особенно то, что «Экипаж». Это закрытое заведение, приличная публика, это, наконец, рядом с моим домом, и можно немного выпить. Да, «Экипаж». Только если бы еще знать, зачем мне самому все это нужно".
На входе я обратил внимание, что она показала клубную карточку и с ней поздоровались, как со старой знакомой.
Ну и о чем говорить в первый вечер с незнакомой девушкой? Я вдруг обнаружил, что к сорока пяти годам не имею такого опыта. Но заговорили, и вроде выглядело все довольно мило. Девушка была явно послеинститутского возраста и вида, я угадал, последние пару месяцев служила в некой фирме, несекретарская должность, в меру интересно, а если честно, неинтересно совсем, хотелось бы, конечно, попробовать что-нибудь еще, да только что тут попробуешь. Вот, пожалуй, и все, о чем мы поговорили.
— А откуда у вас клубная карточка "Экипажа"? — спросил я после неловкой паузы.
— Я много лет жила тут поблизости, — легко ответила она. — Ну и ходила в этот клуб. Это было уже кое-что.
— И, наверное, учились в 20-й школе? — невинно спросил я. — У меня там была пара знакомых.
На самом деле про 20-ю школу я знал все. Рядом с семьей одного из самых видных партийных руководителей страны, так получилось, прошло мое детство, и все внуки этой большой семьи учились в 20-й школе.
— Нет, в 20-ю меня не взяли. Училась в 31-й.
— Как это не взяли? — удивился я. — Не могли не взять.
— Не взяли. Когда директор узнал мою фамилию, сказал, что сыт по горло моими родственниками.
Тут я и понял, за кем гонялся полночи. Все встало на свои места. Все стало понятно, легко и просто. Я понял, почему полетел за этой девчонкой черт знает куда, как только увидел ее. Не все, значит, забыл.
— А что за фамилия? — на всякий случай спросил я. Она ответила, я не расслышал, переспросил.
— Да был же такой… — Она опять назвала фамилию.
— Неужели не помните?
— Прадедушка ваш, получается?
— Да, — она внимательно посмотрела на него.
— А можно узнать ваше отчество?
— Владимировна.
— А маму вашу как зовут?
Она опять очень быстро ответила, она видела, что я задаю неслучайные вопросы.
— Я с вашей мамой учился в одной школе. Она была очень хороша.
— Она и сейчас очень хороша, — пожала плечами девушка.
— Не сомневаюсь! — заторопился я. — Вы поймите, мы учились в десятом классе и уже такими кобелями себя считали, вы не представляете, и после уроков стояли у выхода, ждали девчонок и ставили им оценки по десятибалльной шкале, и у вашей мамы были очень высокие оценки, у нее были самые высокие оценки, ей-богу…
Я рассказал ей, что знаю ее родителей, дядек, дедушек и бабушек и несколько раз встречался со знаменитым прадедушкой. Потом жалел об этом, не надо было говорить.
Правда, не рассказал ей, что у меня было два бурных романа с ее тетушками, мамиными сестрами, и каких. Не рассказал. И ничего не рассказал и еще про одну историю, самую главную в моей жизни. Но эта девочка и сама все, кажется, видела.
Я проводил ее до дома. Мы довольно тепло попрощались.
Через несколько дней я встретил ее и ее маму на улице. Мама, и правда, совсем не изменилась, была хороша. Мама сказала мне несколько слов, и я понял, что она знает о ночной погоне. Мы поговорили об этом и разошлись, договорившись обязательно созвониться.
Но больше мы не встречались. Более того, я много раз замечал, что, когда мой маршрут лежит через Кутузовский, я начинаю инстинктивно выбирать объездные пути. Ужасно неудобно. Впрочем, теперь в районе бывшего кинотеатра «Киев» строят развилку, и теперь все будет намного проще.
Вторая передача
Часть 2 Продавцы полосатых палочек
Продавцы полосатых палочек
— Знаете что? — заявил я милиционеру. Он очень заинтересовался и переспросил:
— Да-да?
— Боролись бы лучше с чеченскими сепаратстами и украинскими проститутками.
— Не могу, — пожаловался он.
— Почему? — удивился я.
— Потому что сейчас я борюсь с вами.
Было шесть утра. Я возвращался из Домодедово. Гаишник остановил меня на Таллинской улице. Я только съехал с кольцевой дороги. Я подумал, что дело мое не очень хорошо. Мое водительское удостоверение, полученное много лет назад в дальнем Подмосковье и запаянное в полиэтилен, со временем расслоилось и теперь состояло из двух равных по размеру частей. Кроме того, у меня не было техталона.
— Я не понял, — сказал гаишник, повертев в руках две бумажки, которые я ему дал.
Он предпочел бы, конечно, чтобы это были две бумажки другого достоинства. Иначе он не отнес бы их с демонстративной брезгливостью в машину к своему напарнику, не сказал бы ему, с еще большей брезгливостью, что у меня к тому же нет техталона, и не добавил бы вообще с отвращением:
— И очень сильно пьян.
Напарник выписал мне штраф за отсутствие техталона, искренне смеялся, разглядывая две половинки одного удостоверения, а потом с сочувствием спросил:
— А зачем же так пить-то было?
— Да нет, че-то вам с утра показалось, — легкомысленно улыбнулся я. — Я вообще не пью.
— А, — посерьезнел он. — Тогда другое дело.
И он тут же по рации попросил, чтобы с соседнего поста подвезли прибор для определения алкоголя.
— Тебе надо, ты и подъезжай, — резонно прохрипела рация.
Боком это вышло, конечно, мне. Гаишник свирепо посмотрел на меня, крикнул напарнику, чтобы тот собирался, и сказал, чтобы я садился в свою машину:
— Поедем на Новую Ригу, у нас там пост.
— Я за рулем? — на всякий случай уточнил я.
— Нет, я! — мрачно ответил он, и мы поехали: он на своей машине, я — на своей.
Следующая пара гаишников, уже на Новорижском шоссе, еще ближе к сердцу приняла мои проблемы.
— Не надо было столько пить, — участливо сказал один из них. — А лучше вообще не пить.
— Да о чем мы говорим вообще? — возмутился я. — Давайте я подышу, и все будет понятно.
— Конечно-конечно, — торопливо согласился он. Я дунул.
— 0,7 промилле, — вздохнул он. — Мой прибор никогда не ошибается. А я тем более. Большие проблемы у вас, молодой человек.
Но я-то все еще думал, что никаких проблем у меня нет, потому что я же ничего не пил.
— Ну что, к наркологу поедем? — спросил он.
— Поедем! — встрепенулся я.
В направлении в качестве причины освидетельствования у нарколога он записал: "Резкий запах изо рта". После этого он с напарником сел в свою машину, я опять в свою, и мы направились в Строительный тупик. Это и в самом деле был полный тупик. Я даже не подозревал, что в районе Тушино, у самого Волоколамского шоссе, могут быть такие глухие, необитаемые, таежные места. С каким-то даже облегчением я увидел стаю бродячих собак. Ржавый железный забор, обшарпанное двухэтажное здание, вывеска "Кинологический центр".
В здании были только кабинеты наркологов. Я насчитал их пять. Все открыты, и ни в одном нет клиентов.
— Перестали пить люди, — с сожалением заметил один гаишник и с надеждой посмотрел на меня.
Три раза я дышал в разные приборы, нарколог долго писал заключение, гаишники нервничали.
— Когда последний раз пили, молодой человек? — спрашивал меня доктор.
— Шесть лет назад, — честно отвечал я.
— Колетесь, значит, — уточнял он.
Наконец он дал мне расписаться в своем заключении. Там было написано: "Признаков опьянения не зафиксировано. Совершенно трезв".
Гаишники, тоже заглянув в эту бумагу, быстро пошли к выходу. Я отдавал себе отчет в том, что это их единственная месть мне: они понимали, что без них я отсюда ни за что не выберусь. Мы так петляли, пока ехали сюда, что шансов у меня, кажется, и, правда, не было никаких.
Но я догнал их.
— Послушайте, — сказал я им, — только один вопрос: зачем было писать, что запах изо рта и что 0,7 промилле? Не западло?
— Да был, был потому что запах! — заорал один.
У него, я понимал, накипело. Он пошел до конца и страшно опозорился. Нарколог, прощаясь с ним, нахально улыбался ему в лицо.
— Воблой от тебя пахло. Воблой! — простонал он.
И тут я схватился за голову. Точно: я же заезжал ночью к своему приятелю, который только что вернулся из Астрахани, и он дал мне дюжину воблы. Паре вобл я, приехав домой, сразу открутил головы.
