Дугал подался вперед и стал телерепортером. Мистер Друс остановился и посмотрел на него с удивлением.
— Скажите, — промурлыкал Дугал, — а вы не могли бы в общих чертах определить круг моих обязанностей?
— Целиком и полностью на ваше усмотрение. Мы чувствуем, что у нас найдется дело для специалиста-гуманитарника, который расширит кругозор нашим рабочим. Отличные люди, но чувствуется, что им не хватает кругозора. Расчет движений сделал на фабрике чудеса. Был тут у нас аспирант из Кембриджа, консультант по динамике труда. Выпуск продукции возрос на тридцать процентов. Он детально рассчитал движения, необходимые для выполнения того или иного производственного процесса, и разработал простейшие схемы, предполагающие минимальную затрату времени и энергии.
— Минимальную затрату времени и энергии! — подчеркнул Дугал.
— Минимальную затрату времени и энергии, — сказал мистер Друс. — Любое движение нашего рабочего теперь экономит время и силы, необходимые для работы на конвейере. Сами увидите — на фабрике всюду висит лозунг: «Силы и время сэкономишь — и конвейер не остановишь».
— И конвейер не остановишь! — сказал Дугал.
— И конвейер не остановишь, — сказал мистер Друс. — Как я уже сказал, эксперт был из Кембриджа. И чувствовалось, что кембриджскому выпускнику не место в отделе кадров. Мы чувствуем, что лично вам надо теснее связаться с рабочими или, выражаясь по-нашему, с персоналом; вам надо, знаете, быть в курсе. Но, конечно, законы индустриального мира покажутся вам жестокими.
Дугал скособочился на стуле и уставился в окно на железнодорожный мост: теперь это был кривобокий деятель с кругозором.
— В сердце индустриального мира, — сказал Дугал, — бурлит людская жизнь. И я стану деловито щупать массовый пульс и проникать в индустриальные глубины Пекхэма.
Мистер Друс сказал:
— Именно. Вы должны перекинуть мост через пропасть и протянуть руку помощи. Прогулы, — сказал он, — вот одна из наших проблем.
— Наверное, им надоело работать, — сказал Дугал, на мгновение рассредоточившись.
— Я бы не сказал, что надоело, — сказал мистер Друс. — Надоело — это не то слово. «Мидоуз, Мид» славится своим умением обращаться с рабочим персоналом. У нас уже имеется план повышения квалификации, план досуга и план наградных. Правда, у нас еще нет плана пенсионного обеспечения, плана браков или плана похорон, но это придет со временем. Мы представляем собой сравнительно небольшое предприятие, согласен, но мы растем.
— Мне предстоит, — мыслил вслух Дугал, — исследовать их внутреннюю жизнь. Исследовать истинный Пекхэм. Надо раскопать духовный родник местности, ее величественную историю, прежде чем я смогу предложить нечто конструктивное.
Мистер Друс выказал некоторое волнение.
— Но только никаких гуманитарных лекций, — сказал он, собираясь с силами. — Мы это опробовали. Лекции имели мало успеха. Работники, то есть персонал, не любят возвращаться на фабрику после рабочего дня. Слишком много развлечений на стороне. А наша цель — стать единой счастливой семьей.
— Индустрия, — возвестил Дугал, — имеет у нас славные традиции. Не так ли? И персонал должен осознать эти традиции.
— Славные традиции, — сказал мистер Друс. — Да, это так, мистер Дуглас. Пожелаю вам успеха, и теперь мне хочется, раз уж вы здесь, свести вас с мистером Уидином. — Он нажал на столе кнопку и попросил в микрофон вызвать к нему мистера Уидина.
— Мистер Уидин, — сказал он Дугалу, — не специалист по гуманитарной части. Но свое дело он знает вдоль и поперек. Отличные люди у нас в отделе кадров. Вы прекрасно поладите с кадровиками, если не будете наступать им на мозоли. Разумеется, есть еще Отдел благосостояния. Вам волей-неволей надо будет соприкасаться с благосостоянием. Но мы чувствуем, что вам надо самому изыскать свои пути и работать на свой страх и риск Да, войдите, мистер Уидин, и познакомьтесь с мистером Дугласом, магистром искусств, — он у нас человек новый. Мистер Дуглас окончил Эдинбургский университет и займется изучением персонала.
Одно дело — покупать провизию в центре, другое — в Кенсингтоне или Вест-Энде, и уж совсем третье — в пекхэмских переулочках, особенно если вы с виду молоды или неопытны. Завсегдатаи лавчонок Пекхэма кровно заинтересованы в том, что вы купите Они заботятся, чтоб вас не надули. Иной раз задаются вежливые вопросы, как-то: где вы работаете? Что у вас за должность? Как вы устроились? Сколько с вас берут за квартиру? Только ответьте — и вас оповестят, что платят вам прилично или что за квартиру с вас дерут втридорога, как оно иной раз бывает. Дугал зашел субботним утром в бакалейную лавочку и спросил кусок сыра. Рядом с ним перед прилавком стояли молодая женщина с детской коляской и женщина постарше, а за его спиной откуда ни возьмись обнаружился старик. Бакалейщик положил сыр на весы.
— Не подсовывайте ему этот кусок, — сказала молодая женщина, — он запотел.
— Смотри, сынок, что тебе подсовывают, — сказал старик.
Бакалейщик убрал с весов кусок сыра и взял другой.
— Вам так много совсем не нужно, — сказала женщина постарше. — Вам ведь только для себя?
— Только для себя, — сказал Дугал.
— Значит, вам надо спросить две унции, — сказала она. — Отвесьте ему две унции, — сказала она. — Из Ирландии приехал, сынок?
— Нет, из Шотландии, — сказал Дугал.
— А я по говору думал, что он ирландец, — заметил старик.
— И я тоже, — сказала молодая женщина. — А так на слух ирландцы вроде шотландцев.
Женщина постарше сказала:
— Век живи — век учись, сынок. Ты где устроился?
— Да пока что снял комнату в Брикстоне. Вот ищу, нет ли чего поближе.
Бакалейщик забыл свои огорчения и показал пальцем на Дугала.
— Тут подальше, на Парковой улице, живет одна леди, фамилия Фрайерн; к ней вам и надо. У нее славные комнатки, вам подойдут. Сдает только джентльменам. А леди ни за что не сдаст, это уж нет.
— Кто такая? — спросила молодая женщина. — Что-то я ее не знаю.
— Не знаете мисс Фрайерн? — сказал старик.
Женщина постарше сказала:
— Она тут всю жизнь прожила. Этот дом ей от отца остался. Раньше они перевозкой мебели промышляли.
— Дайте мне адрес, — сказал Дугал, — и я буду вам весьма обязан.
— Берет она, по-моему, недешево, — сказала женщина постарше. — Как у тебя с работой, сынок?
Дугал облокотился на прилавок так, что его кривое плечо искривилось еще больше. Он повернул к ней свою тощую физиономию.
— Я поступил на службу в «Мидоуз, Мид и Грайндли».
— Слыхали про таких, — сказала молодая женщина. — Приличная фирма. У Уэгорнов девчонка там работает.
— Мисс Фрайерн берет за комнату шиллингов тридцать — тридцать пять, не меньше, — сообщила бакалейщику женщина постарше.
— Включая плату за отопление и свет, — сказал бакалейщик.
— Нет, уж извините, — сказала женщина постарше. — У нее счетчики висят по всем комнатам, я это точно знаю. Скажете тоже — включая плату! Не те сейчас времена, чтобы включать.
Бакалейщик зажмурился, отвернулся от нее и открыл глаза, обратившись к Дугалу.
— В общем, если у мисс Фрайерн есть свободная комната, то вам просто здорово повезло, — сказал он. — Сошлитесь ей на меня.
— Кем работаешь-то? — спросил у Дугала старик.
— В конторе, — сказал Дугал.
— В конторе невелики заработки, — сказал старик.
— Смотря у кого, — сказал бакалейщик.
— Есть надежды на будущее? — спросила у Дугала женщина постарше.
— Конечно, есть, — сказал Дугал.
— Пусть идет к мисс Фрайерн, — сказал старик.
— Ты не с военной службы? — спросила женщина постарше.
— Нет, забраковали меня.
— Куда ж ему с его увечьем, — сказал старик, показывая на плечо Дугала.
Дугал кивнул и потрепал себя по плечу.
— Это вам повезло, — сказала молодая женщина и расхохоталась.
— Нельзя ли позвать мисс Фергюсон? — сказал Дугал.
Голос на другом конце провода сказал:
— Подождите. Сейчас посмотрю.
Дугал стоял с трубкой возле уха и обозревал темные панели холла мисс Фрайерн.
Наконец она подошла.
— Джинни, — сказал Дугал.
— Ах, это ты.
— Нашел комнату в Пекхэме. Могу подъехать повидаться с тобой, если хочешь. Как?..
— Слушай, у меня тут молоко на плите. Я тебе перезвоню.
— Джинни, ты как себя чувствуешь? Мария Чизмен хочет, чтобы я написал ее автобиографию.
— Оно сбежит. Я тебе перезвоню.
— Ты же не знаешь номера.
Но она повесила трубку.
Дугал оставил четырехпенсовик на телефонном столике и поднялся на самый верхний этаж дома мисс Фрайерн, в свою новую комнату.
Здесь он уселся на пол среди пожитков, наполовину вываленных из саквояжа. Комнату украшала великолепная медная кровать. Такие кровати снова входили в моду. Но мисс Фрайерн этого не знала. Именно и только за этот предмет обстановки она принесла извинения; она пояснила, что кровать тут стоит временно и что скоро ее заменит односпальный диван. Дугал понял, что об этом ее благом намерении слыхивал не один новичок. Он заверил ее, что медная кровать с шишечками и балдахином ему как раз по душе. Только вот нельзя ли снять занавесочку? Мисс Фрайерн сказала, что нет, без занавесочки будет плохо, а скоро она поставит вместо кровати односпальный диван. Да нет же, сказал Дугал, кровать мне нравится. Мисс Фрайерн про себя порадовалась, что ей попался такой обходительный постоялец.
