— Так нельзя делать, ты что, мальчик. А что ты натворил, что они накричали?
— Да я им невкусно праздничный ужин приготовил по поводу юбилея свадьбы.
— Умничка, что вообще решил приготовить подарок. Какой заботливый сын.
— Я им их любимого кота завернул в фольгу и запек в духовке с пармезаном и фуагрой.
Продавщица замерла, потом посмотрела на доброе и лукавое лицо Оськи, поняла, что он разыграл ее, и расхохоталась так, как хохотала последний раз на выпускном вечере в школе, увидев в коридоре пьяного директора, занимающегося онанизмом.
* * *
— Але, Варвара?
— Да.
— Это Юрий Исаакович Барон, папа Славы. Ты не знаешь, где она? Она не ночевала сегодня дома… Это впервые…
— Юрий Исаакович, Славка сейчас в ванной душ принимает. Она у меня сегодня осталась на ночь.
— Почему она не предупредила нас?
— Сказала, что вы обидели ее за ужином, вот она и…
— Дай ей трубку.
— Но она в душе…
— Я сказал: «Дай ей НЕМЕДЛЕННО трубку!»
Варвара постучала в ванную.
— Слав, открой дверь, отец твой звонит. Слав…
— Варя, — металлическим голосом произнес Юрий Исаакович, — если ты сейчас обманываешь меня, как обманываешь своего парня, то знай, я приму меры, и никогда Слава больше не увидится с тобой.
В этот момент раздался звонок в дверь. Славка приехала.
— Юрий Исаакович, вроде воду выключила она. Открывает уже, — ответила Варвара и грубо сунула телефон в Славку.
— Да, пап.
— Где ты была этой ночью?
— Где я была? — Слава стала таращиться на Варю. Та показала на себя пальцем.
— Я у Вари ночевала, пап.
— Назови цифру, в котором часу вы легли спать? Только не повторяй вслух мой вопрос.
— Ты мне не доверяешь?
— Недоверию. Отвечай!
— Около трех.
— Передай Варваре трубку.
Понимая, что уже не выкрутиться, Слава отдала подруге телефон.
— Варвара, скажи мне, во сколько вчера закончились занятия в институте?
— Около трех.
— Передай трубку дочери.
— На, — протянула Варя Славке, понимая, что уже вляпались.
— Сегодня будет серьезный разговор. Все, до вечера. И еще. Это позор, дочь. Это позор.
* * *
— Шире расставь ноги.
— Варь, может не надо?
— Не хочешь — как хочешь.
— Ну, хорошо…
— Крови нет, ты точно девственница была?
— Что значит «была», не пугай меня Варь.
— Могла вибратором плеву растянуть, а если у мужика маленький член был, то он мог бы тебя трахнуть так, что твоя пьяная девственность и не почувствовала бы… Ну-ка, подними ноги выше.
— Зачем это?
— На попу твою полюбуюсь. Не болит, случайно?
— Прекрати.
— Посмотрите на эту недотрогу. Адрес запомнила?
— Дорогу запомнила… Обратную…
— Все, что ли? — раздался нетерпеливый голос Ричарда, все это время курившего кальян на кухне и писавшего stand-up для документального сериала:
«Камбоджа. Бывшая Кампучия. Кроме „красных кхмеров“ славится тотальной бедностью и высокой рождаемостью. 40 % жителей страны — дети. Отсюда — развитие детской проституции и секс-туризма. Основные потребители — немцы за 40 лет. Девочка 10 лет стоит 20 долларов в сутки. Просто пиздец (зачеркнуто)».
Слава вскочила и быстро натянула трусы.
— Привет, Слав! — Варвара рассказала все Ричу, поэтому он был зол и хотел обидеть Славу, которая всегда радовала его отсутствием блядства в поведении. Теперь вот и она… — Ну что, запустила конвейер в эксплуатацию? Теперь только запчасти успевай покупать.
— Да заткнись ты, блядь, что ты ее нервируешь-то? — вступилась Варвара.
— Очуметь… Они ебутся, а я, оказывается, — блядь, и их нервирую. Собирайтесь обе и пиздуйте на кухню. Чай и вареные яйца уже на столе, — Ричард физиологично рассмеялся, а как только девочки вышли из комнаты, сел и грустно прикусил колени зубами. Таиланд завтра.
* * *
— Девочка моя, сколько можно пить? — Юрий Исаакович вернулся домой и нашел на полу пустую бутылку сорокаградусного ликера «Grand Marnier».
— Я буду пить. Мне нечего делать, Юр. Я устала уже. Дети взрослые. Карьеру я не сделала. Занималась тобой. Кто я сейчас? Антиквариат? Я надоела тебе, скажи правду, скажи правду…
Жена Юрия Исааковича, Еремея, в прошлой жизни была моделью. Девочкой, которую с детства он «забрал» себе и «выращивал». Для себя ли? Для себя. Для нее ли? Для нее. Любил ее все время, каждую секунду. Тогда ему стала понятна любовь. Приковывал ее к батарее, чтоб не выходила никуда. Сидел и смотрел на нее. Не мог делить ни с кем, даже со случайными взглядами. Было легче убить, чем отпустить. Через какое-то время она его рассмотрела и все простила. А потом поумнела и полюбила. До одури. А сейчас ревела.
— Я так больше не могу. Я опротивлю тебе. Тебе станет скучно со мной. Но я не виновата в этом, прости ты меня.
— Тихо, милая, тихо, — он вытирал ее слезы губами, — я люблю тебя, ценю тебя, уважаю и радуюсь тому, что могу жить с тобой… Тобой… Быть достойным твоей заботы и любви. У нас прекрасная семья. Пожалуйста, разговаривай со мной. Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал. Хочешь, я создам фонд для помощи обездоленным, а ты станешь его президентом, хочешь, я построю для тебя фитнес-центр?
Слезы падали еще больше.
— Слышишь, что ты говоришь? «Я создам… Я построю…» Юрк, я ведь не дура, а?
— О чем ты говоришь?! Я люблю тебя. Все, что я заработал, — это мы с тобой заработали. О чем ты говоришь? Ты мой партнер по бизнесу. В нашей семье 50 процентов уставного капитала — твои. Я был бы никем без тебя. Для тебя я ворочаю эти горы, чтобы быть любимым тобой, чтобы быть примером для Оськи. Скажи, что ты хочешь, я все сделаю, милая…
— Я возьму кредит в твоем банке и открою сеть маленьких булочных и кондитерских в городе, которые станут для всех детей воспоминаниями детства.
— Как они будут называться?
И тогда в изнеможении она закричала:
— Я люблю тебя, Юрка. Они будут называться «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!»
* * *
Урок физкультуры. Оська отпросился в туалет, а прибежал в переодевалку. Взял школьный пиджак придурка, нарисовавшего на стуле учительницы член, распорол подкладку и запустил внутрь всех мадагаскарских тараканов. После этого зашил дырку.
* * *
— Рич, на хрена ты опять набрызгал освежителем воздуха в туалете? Пользуйся им, когда меня нет, а?!
— Начинается… Я в туалет ходил. Там пахло. Ты хочешь, чтоб пахло говном?
— Пусть уж лучше пахнет говном, чем этим говенным освежителем воздуха!
* * *
— Пожалуйста, мне калифорнийские роллы с лососем в икре летучей рыбы, сашими из морского гребешка и 300 граммов саке.
— Варь, не многовато будет? — Рич, блядь, нервничал, когда Варвара делала заказ официанту и при этом немного кокетничала. Он много раз говорил ей про это, но она специально делала это из раза в раз. Сука. (Прим. автора).
— 500 граммов саке, будьте добры.
— А мне тогда 500 граммов «Финляндии клюква».
* * *
Уже пьяный, Ричард взял палочками губу Варвары.
— Я хочу суши с твоими губами.
— Чем же я тогда тебе минет буду делать?
— Логично. Что-то я расхотел суши с твоими губами.
* * *
— Рич, напиши мне стихотворение про то, как меня любишь.
— Прям сейчас?
— Ну да, а что такого?! Своим прежним телкам писал, вот и мне напиши.
— Я не писал прежним телкам.
— Ну, мне тогда напиши.
— Напишу как-нибудь.
— Нет, хочу сейчас.
— Хорошо.
— Извините, молодой человек, а можно ручку и листочек?
— Че ты с ним опять кокетничаешь?
— Я не кокетничаю.
— Кокетничаешь!
— Не кокетничаю…
— Я писал стихи своим бывшим телкам.
— Спасибо за ручку. А как вас зовут, молодой человек?
— Алексей.
— Варь, иди на хуй, и вы, Алексей, оставьте нас вдвоем, пожалуйста.
— Рич, ну я же шучу над тобой.
— Идиотские шутки, и ты — идиотка.
— Хорошо, милый. Давай пиши мне стихотворение про любовь, а то я Алексея попрошу.
— Сука.
* * *
— На, написал про любовь:
Мне хочется тебя обнять
Застыть с тобой в нелепой позе
И нагло в рот поцеловать
При обезумевшем морозе
В мороз… к железу… рот ко рту…
Застыть чтоб если в кровь то с болью
И вот лелея ту мечту
Дрочу умело и с любовью
* * *
— Рич, всегда хотела спросить. Сколько у тебя женщин было?
— С тобой вместе считать?
— Со мной считай.
— Проституток считать?
— Проституток не считай. Проститутки не считаются.
— Тогда ни одной.
— Козел… Ну серьезно, больше сотни?
— Если их было пять, то это лучше, чем пятьдесят? Это тебя успокоило бы?
— Наверное. Мне больше нравится пять, чем пятьдесят. Но если брать во внимание то, как ты трахаешься, у тебя их было не меньше пятидесяти.
