— Заебал ты меня.
— Мудак ты.
— Да, я — мудак.
Десять минут они сидели и молчали. Каждый молчал о своем. Рич о Варваре. Герка о том, что очень хотел бы быть ведущим программы «МЕНЯ УЖЕ НЕТ».
* * *
Барони заканчивали семейный ужин.
— Господин Барон…
Маленький Оська весь вытянулся, он уже знал, что когда отец обращается к нему так официально — будет серьезный разговор. Он сложил вилку и нож «без десяти», вытер губы салфеткой и посмотрел в глаза отцу.
— Уважаемые Барони, хочу вам сообщить, что сегодня один из членов нашей семьи, а именно Остап, совершил, по мнению директора частного лицея имени Михаила Ломоносова, проступок. Слово предоставляется обвиняемому.
Оська встал. Посмотрел в глаза маме, отцу и Славке.
— Я купил пятнадцать мадагаскарских тараканов.
— Ты лишаешься карманных денег на месяц.
— Еще черные нитки и иголку.
Мама не удержалась:
— Ты мог бы взять их дома.
— Нет, не мог. На физкультуре я отпросился в туалет и распорол подкладку пиджака однокласснику. Запустил туда тараканов и зашил дырку… но не до конца.
Слава не удержалась и рассмеялась в голос. Отец строго посмотрел на дочь, а мама тихонько улыбнулась.
— Что потом?
— Потом закончился урок и все пошли переодеваться. Переодеваемся мы быстро, потому что на этой перемене у нас обед. Все торопятся. Ну, этот одноклассник первым переоделся и побежал с пиджаком в руке в столовую. Мы за ним. Все толкались, вот он тараканов и не чувствовал. Но потом, когда все стали кушать и наступила тишина, тараканы зашевелились, и он их почувствовал. Да… один из них через дырку вылез и заполз ему на плечо.
Слава рассмеялась второй раз. Она очень любила Оську. Называла его «Осень».
Отец прервал ее:
— Слава, потом зайдешь ко мне в кабинет. У меня будет и с тобой разговор. Более серьезный, чем твой истеричный смех, — и уже к Оське, иронично: — Так что, сын, дальше было? Мы все внимание.
— Дальше… А дальше он завизжал, как девчонка. Даже хуже девчонки. Завизжал так, как мальчики-трусы визжат.
— А ты такой храбрец, ты бы не завизжал?
— Я бы закричал.
— Продолжай.
— Он сдернул пиджак, и тараканы побежали по полу. Все ребята стали кричать, кто-то веселиться…
— Словом, ты сорвал обед?
— Да.
— Что дальше?
— Многие стали топтать его пиджак с тараканами на полу и порвали его.
— Продолжай — продолжай…
— В это время я взял одного таракана и, пока все отвлеклись, засунул его в котлету однокласснику.
Славка, поймав взгляд Оськи, нарисовала пальцами в воздухе сердечко.
— Потом все успокоились. Точнее — директор всех успокоил… Сказала, что найдет виноватого. Ну, все сели и продолжили обед…
Славке не терпелось.
— Он съел его?
— Нет… не съел… Выплюнул… и… стошнил…
После паузы отец начал первым:
— Это все?
— Все.
— Это все ужасно, сын. Ты лишен на три месяца карманных денег, ты отдашь однокласснику свой лучший костюм, а главное — ты извинишься перед ним на завтрашнем школьном обеде. Публично. Понятно?
— Понятно.
— Понятно?! Нет, не понятно: Мне не понятно!!! Почему ты согласился со мной?!
— Я слушаюсь тебя.
— Почему ты не объяснишь причину этих поступков?! Может быть, она уважительная?! Может быть, твой одноклассник — придурок, и ты — прав. Почему ты боишься меня?!
— Он придурок, пап. Он нарисовал на стуле учительницы мелом член, а она села. Все смеялись, а она — плакала. И я не боюсь, я люблю тебя…
Барони переглядывались между собой. Семья.
— Значит, так, — отец встал из-за стола, — Слава ко мне в кабинет, а с вами, молодой человек, мы завтракаем перед отправлением в школу и продолжаем сегодняшний разговор.
Около кабинета он развернулся:
— Милая, наполняй ванну.
— Со свечами?
Юрий Исаакович улыбнулся. Впервые за весь вечер.
— Вячеслава, прошу вас ко мне на аудиенцию.
И только тогда, когда Славка зашла в кабинет, он повернулся к жене и дыханием сказал: «Я люблю тебя».
* * *
Три часа ночи. Варвара лежала на полу. Наркотическое опьянение превратилось в отчаяние. Она встала и подошла к зеркалу. Ненавидела ту, в зеркале. Та была чудовищем, а она была несчастной. У той, в зеркале, на шее были синяки от рук Ричарда, а у нее на шее были объятия его рук. У той была разбита губа, а у этой следы от поцелуев. Та хотела убивать, а она хотела тихонько плакать. И плакала. И чем больше плакала, тем больше копилась злость и месть.
Металлическая рамка с фотографией, на которой они с Ричардом целовались в музее Сальвадора Дали в Фигерасе, вылетела на улицу, разбив окно.
— Ебись с кем хочешь! — Она так зло еще никогда не кричала. — Але, справочная, дайте мне телефон платных объявлений по аэропорту Шереметьево. Вас не ебет!!! — кричала и не слышала. — Объявления по Шереметьеву? Слушайте, дайте объявление. Я потеряла моего мальчика, я его потеряла… Не перебивайте меня! Его зовут Ричард. Я его очень люблю. Передайте ему по радио… Передайте ему по радио: «Ебись с кем хочешь, ебаный мудак!!!»
* * *
— Ты к окну? — спросил Герка Рича в самолете.
— Я какну? Да ладно, мне даже не шутится.
— Знаешь шутку из «Снежной королевы»? «И Герда, расставаясь с Каем, сказала на прощанье: Пока, Кай».
— Смешно.
— Что собираешься делать с Варей? Она ведь любит тебя.
— Я написал ей записку своей кровью в ванной.
— Ты ебаный мудак. Знаешь про это?
— Уже слышал от нее.
— Что написал, хотя я сам отгадаю, — «вскрой себе вены, шлюха»?
— Я написал: «Если в течение трех дней не получу сообщение, что ты клянешься прекратить принимать наркотики, то я…»
— …Отелло с толстым хуем…
— …то я отрежу себе мизинец и пришлю его тебе, сука, по почте!!!!!!!
— Нет-нет… Ты не ебаный мудак… Я недооценил тебя. Ты — ебаный-ебаный мудак-мудак. Скажи мне, Рич, это же понты. А?! Это же просто так, скажи?! Я твой друг, мне по хрену на Варю… Мне на тебя не по хрену, чувак! Ты же не сделаешь это?!
— Если не получу от нее обещания, то в Таиланде отрежу мизинец и пошлю его ей.
— Дурак… Дурак ты и мудак, блядь… Псих, сука конченая… Он же будет прислан позднее, чем ты сам вернешься домой. Давай сделаем так — ты не рубишь свой ебаный палец, а прибережешь его для Вариного клитора. Возвращаешься — разговариваешь с ней и только потом принимаешь решение. Сука ты, Ричард, меня пожалей. Что я буду паниковать там с тобой без пальца? Меня твой отец выебет, да что там выебет — выгонит с работы, что не уследил за тобой.
— Так он разговаривал с тобой, чтобы ты следил? Ты — гондон сраный. Это правда?! И ты, блядина, согласился, да?! Отвечай, Герка! Ты же мой друг?!
— Я твой друг. Да!!! Я — твой друг!!!!! Помнишь, когда распределялись операторы на телепроект «Последние Герои» на островах, а я очень хотел быть там. Это бы мне помогло вырасти, и в своих глазах… И во всех, блядь, глазах… Я попросил тебя поговорить с отцом, чтобы меня зачислили в операторскую группу. Ты сказал, что гордость не позволяет тебе просить его об одолжении. А на следующий день ты пришел ко мне и просил денег взаймы, потому что твоя ебучая гордость не позволяла тебе просить у отца. У того, кто кровь твоя, и заботится о тебе до сих пор, несмотря на твое к нему блядство?! И я, если помнишь, дал тебе денег. Последние свои деньги отдал, блядь…
— Я не знал, Гер…
— Да не перебивай ты меня, ебаный свет! Ты хоть сейчас послушай… Последние копейки тебе отдал, а на следующий день пешком на работу шел. Сейчас скажу тебе все, что было. Мне плевать, потому что твой эгоцентризм уже всех заебал. Ты только один, блядь, такой несчастный в огромной квартире с богатыми родителями… Отказываешься от проектов… выбираешь что-то… Да заеб ты уже всех! И Варю свою заеб! Придумал тоже, Ван Гог хуев, палец себе отрезать. Да хуй себе отрежь и сожри его, я и глазом не моргну. Заеб… Все… я сплю. И, блядь, не лезь ко мне. Я — оператор телекомпании твоего отца и буду слушаться тебя. Но только в рабочих моментах. Усвоил, пидор?!
Герка закрыл лицо руками и заплакал. И еще… Две женщины в салоне самолета… Тоже.
* * *
Юрий Исаакович закрыл дверь кабинета, прошел мимо Славы и достал из шкафа сигару «СОНІВА».
— Вы не против? — Он к дочери.
— Пап, если можно, не кури пока, а? Мне не нравится запах сигар.
— Молодец, что заботишься о ребенке.
— В смысле?
— В прямом, дочь! Мне Варя все рассказала.
— Что рассказала?
— Про секс в Большом городе. Ты что такая непонятливая или будешь продолжать мне врать?! Смотри, я не стану долго терпеть. Говори. Я хочу, чтоб ты рассказала сама.
Славка упала и схватила отца за ноги. Заревела.
— Папочка, прости, я не хотела, папочка, это впервые…
