- Я рада. Я очень рада, - сказала она.
- Латынь выучил, - похвастался Печенкин.
- Я рада. Я очень рада, - повторила она.
Он вернул руку на место, и они снова замолчали.
- Гель, а маленький человек - это образ или конкретно? - поинтересовался Печенкин.
- Образ... Или конкретно... - погрустнев вдруг, повторила Геля и хотела подняться, но Печенкин не позволил ей это сделать, может быть, неожиданно и для самого себя опрокинул женщину на тахту.
Она беззвучно, но отчаянно сопротивлялась; Владимир Иванович вдруг вскрикнул, вскочил на ноги, стал трясти рукой и, морщась от боли, дуть на укушенный палец. Это, кстати, был тот самый палец, который он только что показывал.
- Бешеная, - прошипел Печенкин.
- Чикатило! - парировала Геля, резко поднялась, застегивая ковбойку на груди, и стала что-то искать в стенном шкафу.
- А если б я закричал? Охрана за дверью! - продолжал жаловаться Владимир Иванович.
- Тогда б меня застрелили, - пожала плечами Геля, подходя к нему с бинтом в руке.
- Бешеная, - повторил он, наблюдая, как она забинтовывает его палец, и успокаиваясь.
- Сделай укол, - примиряюще пошутила Геля и прибавила почти ласково: Чикатило...
- Просто я соскучился, - объяснил Печенкин свое поведение.
- Приезжай чаще, - предложила она.
- Приезжай чаще?! - взорвался вдруг он. - Еду к тебе и не знаю, дома ты или нет. Позвонить даже не могу! Говорю, возьми "мобилку"!
С насмешливым чувством превосходства в глазах Геля помотала головой, отказываясь. Печенкина это еще больше разозлило, он вырвал руку, размотал бинт, бросил его на пол и закричал:
- Живешь в "хрущевке"!.. На работу каждый день!.. На троллейбусе!.. Сорок лоботрясов!.. За три копейки!..
- Что ж, не всем учиться в Швейцарии, кому-то приходится в Придонске! язвительно парировала Геля.
- Нормальные люди так не живут! - выкрикнул Печенкин.
- Нормальные люди только так и живут! - прокричала в ответ она.
- По-твоему, нормальные - бедные?
- А по-твоему - богатые?
- Конечно, богатые! Нормальные - богатые!
- Нормальные - интеллигентные!
Печенкин саркастически захохотал:
- Интеллигентные? Что за звери такие? Все говорят, никто не видел.
- Ну почему не видел? - не согласилась Геля. - Видел. Видели. Я видела.
- Это какие такие - интеллигентные? Которые сами ни черта не делают и другим делать не дают? Тот, кто пашет, как трактор, вкалывает по шестнадцать часов, тот, значит, бандит и вор! А тот кто... Ко мне эти интеллигентные каждый день приходят: "Дайте, Владимир Иванович, дайте!" Только одному дашь, другие интеллигентные бегут: "Вы ему неправильно дали. Он плохой, мы хорошие, нам дайте". Я говорю: "Давайте, я у него заберу и вам отдам?" - "Давайте!" Интеллигентные... - Печенкин презрительно скривился. - Правильно Ленин говорил: "Не интеллигенция у нас, а говно!"
Геля не выдержала, топнула вдруг ногой и закричала:
- Печенкин, выйди из класса!
- Из какого класса? - засмеялся Владимир Иванович. Он уже готов был мириться.
Геля поняла, что оговорилась, но ни шутить, ни мириться она сейчас не желала и, подталкивая Печенкина к двери, неумолимо приговаривала:
- Иди... Иди, Печенкин, иди...
- Ну, ладно, Гель, чего ты... - виновато улыбаясь, пятился Печенкин.
- Иди, Володя, прошу тебя... Я прошу тебя! - Геля вытолкнула гостя на лестничную площадку и вдруг шепотом, скороговорно и стыдливо сообщила: - Я беременна.
- Что? - не расслышал он.
- Я беременна! - высоко пискнула Геля и захлопнула перед его носом дверь. Щелкнул замок. До Печенкина дошел наконец смысл ее слов, он растерянно улыбнулся и надавил на дверь сначала рукой, потом плечом.
- Помочь, Владимир Иванович? - услышал он за спиной сочувственный голос рыжего и остановился в задумчивости.
Спустя несколько дней в доме Печенкиных состоялся концерт московского оркестра, руководимого знаменитым дирижером, тем самым, который был изображен на конверте пластинки в доме Гели и по которому Владимир Иванович, входя, постучал пальцем, видимо, и имея в виду будущее культурное событие.
Концерты известных исполнителей и музыкальных коллективов проходили в доме Печенкиных регулярно под общим названием "Встречи у камина". Их вдохновителем и организатором была Галина Васильевна, она же приглашала зрителей и слушателей: новых придонцев, руководителей города, а также местных деятелей культуры. Концерты традиционно проходили в каминном зале дома Печенкиных, где для артистов устраивалась сцена, а гости сидели на расставленных полукругом стульях, диванах и в креслах. Перед началом обязательно зажигался большой, отделанный малахитом камин - даже летом.
Печенкины, как всегда, расположились в первом ряду, в центре: Владимир Иванович в огромном кресле и рядом на диване Галина Васильевна и Илья. Третьей на диване поместилась Дашенька Канищева - на этом настояла Галина Васильевна.
Дашенька Канищева смущалась - другие девушки смотрели на нее с завистью. Вообще, молодежи на концерте оказалось много, и что интересно, молодые люди были одеты так же, как и взрослые: юноши - в смокинги с бабочками, девушки - в вечерние платья. Илья на их фоне выглядел странно и даже вызывающе: на нем были красные кроссовки, желтые джинсы и зеленый свитер. К тому же он безостановочно жевал жевательную резинку.
Придонцы сидели прямо и неподвижно и во все глаза смотрели на живого знаменитого дирижера.
Знаменитый дирижер излучал неиссякаемую энергию, щедро одаривая всех белозубой улыбкой и веселым, с лукавинкой взглядом. Говорил он быстро, как говорят со сцены юмористы-конферансье, которым надо поскорей разогреть публику:
- У Моцарта, - был такой довольно известный композитор, - есть сочинение, в котором на первой странице написано: "Играть быстро", на второй: "Быстро, как только возможно", а на третьей: "Еще быстрее"... - Выдерживая паузу, знаменитый дирижер изобразил на лице предельное удивление.
- Как играть, товарищи?! - обратился он к публике.
Придонцы смутились, не зная, как правильно ответить.
- Хорошо, мы не станем сегодня исполнять Моцарта, - успокоил их знаменитый дирижер. - Есть другой, не менее, а, может быть, более известный вам композитор... Наш красный Моцарт... Исаак Осипович Дунаевский. Это был святой человек! В приватном письме своей жене он писал: "Это счастье, что мы живем в одно время с товарищем Сталиным". А нам, черт побери, не повезло! - Знаменитый дирижер замер, по-птичьи склонив голову набок и дожидаясь смеха. Придонцы робко засмеялись.
- Итак! Дунаевский! Увертюра к фильму "Пятнадцатилетний капитан"! воскликнул знаменитый дирижер, повернулся к оркестру и взмахнул позолоченной дирижерской палочкой.
И полилась знакомая с детства, оптимистичная, хотя и тревожащая душу мелодия. Слушатели сразу узнали ее, закивали, переглядываясь, заулыбались, благодарно глядя в егозливую спину знаменитого дирижера.
Покровительственно улыбаясь, Галина Васильевна окинула взглядом увлеченных музыкой гостей и скосила глаза на сына. Илья по-прежнему жевал... Но вдруг случилось неожиданное: музыканты отложили свои инструменты и продолжили исполнение увертюры с помощью собственных легких и губ:
Ту-у-ду-у-ду-ду-ду,
Ту-ду-ду-ду, ту-ду-ду-ду, ту-ду-ду,
Ту-ру-ру-ри-ру, ту-ру-ру-ри-ру...
В первый момент слушатели растерялись, оторопели, испугались даже, но скоро сообразили, что это шутка, музыкальная такая шутка, а местные деятели культуры, зная уже, что знаменитый дирижер любит подобные сюрпризы, даже стали улыбаться. И только когда Владимир Иванович захохотал - весело, свободно и радостно, - все засмеялись.
Одна Галина Васильевна не принимала участия в общем веселье. Что-то ей во всем этом не нравилось, что-то ее тревожило. Галина Васильевна повернула голову и встретилась взглядом с Дашенькой Канищевой. Девушка растерянно улыбалась. Ильи рядом с ней не было.
- А где Илюша? - спросила Галина Васильевна.
- Не знаю, - жалобно отозвалась Дашенька Канищева, которая во всем подражала Галине Васильевне, и ей тоже было не смешно.
А музыканты все поддавали жару! Знаменитый дирижер высоко подпрыгнул и стал выбивать ногами чечетку, отчего некоторые прямо зашлись в смехе, а иные дамы даже визжали от восторга.
Галина Васильевна страдальчески поморщилась, глубоко вздохнула и вдруг почувствовала какой-то странный, неприятный, невозможный здесь запах. Она стала принюхиваться и вновь столкнулась взглядом с Дашенькой Канищевой. У девушки раздувались ноздри.
- Ты чувствуешь? - обратилась к ней Галина Васильевна.
- Что-то пригорело? - испуганно спросила Дашенька Канищева.
Галина Васильевна отвернулась - что могло пригореть в ее гостиной?
Пахло жареным, определенно пахло жареным, точнее даже не пахло, а воняло, и не жареным, а горелым, воняло горелым мясом.
