– Не пойду.
Третий сказал:
– И я не пойду.
Первый сказал:
– Мама, не плачь, пошли в дом.
Сюй Саньгуань в доме скрежетал зубами и думал, какую же он взял в жены дуру. Ведь говорят, что грязное белье на людях не стирают, а она как сядет на порог, так все людям и выложит. Пока он скрежетал зубами, Сюй Юйлань продолжала голосить:
– Согрешила я в прошлой жизни! Не вдова, замуж дважды не ходила, любовников не водила, родила трех сыновей! Согрешила я в прошлой жизни, вот и встретила в этой Хэ Сяоюна. Ему что, ему ничего, а мне-то что делать? Всего-то один раз, больше я не соглашалась, а Первый все больше на него похож…
Что? Один раз? Сюй Саньгуань распахнул дверь ногой и проревел:
– Домой, твою мать!
Зрителей этот рык напугал, Сюй Юйлань перестала плакать и причитать, обернулась и уставилась на Сюй Саньгуаня. Сюй Саньгуань схватил Сюй Юйлань в охапку и потащил в дом, а соседям крикнул:
– Вон!
Пошел закрывать дверь и крикнул мальчикам, которые хотели войти:
– Вон!
Запер дверь, затащил Сюй Юйлань в комнату, закрылся, влепил ей пощечину, швырнул на кровать и рявкнул:
– Спала с Хэ Сяоюном?
Сюй Юйлань всхлипывала, спрятав лицо. Сюй Саньгуань опять рявкнул:
– Ну?
Сюй Юйлань всхлипнула:
– Спала…
– Сколько раз?
– Один…
Сюй Саньгуань дал ей вторую пощечину:
– Шлюха, еще говорит, любовников не водила…
– Не водила я. Это все Хэ Сяоюн. Прижал меня к стенке, потащил на кровать…
– Молчи!
Но одновременно Сюй Саньгуаню хотелось знать, как оно было.
– Ты его толкала? Кусала? Ногами пинала?
– Толкала, пинала. Но он придавил меня к стенке, взял за грудь…
– Заткнись!
Сюй Саньгуань еще дважды заехал ей по лицу. Но хотелось знать, что было дальше.
– Схватил за грудь, ты ему и дала, да?
Сюй Юйлань закрыла руками глаза.
– Ну?
– Нет, – замотала головой Сюй Юйлань, – ты меня опять ударишь. Я уже не вижу ничего, зубы болят, щеки горят…
– Говори, что дальше было!
– Схватил меня за грудь, я сомлела…
– И легла с ним?
– Я сомлела, он положил меня на койку…
– Заткнись!
Сюй Саньгуань пнул Сюй Юйлань по ноге. Она от боли даже крикнуть не смогла. Сюй Саньгуань спросил:
– У нас дома? На этой кровати?
Сюй Юйлань не сразу ответила:
– У отца.
Сюй Саньгуань устал и сел на табуретку. Ему стало горько:
– Девять лет я радовался, и вот – Первый не мой сын. Зря радовался… Зря, мать твою, девять лет кормил его, чужого сына…
Тут Сюй Саньгуань кое-что вспомнил. Вскочил с табуретки и крикнул:
– Хэ Сяоюн у тебя был первый?
– Нет, – сказала Сюй Юйлань, заливаясь слезами, – первый был ты…
– Вспомнил, – сказал Сюй Саньгуань. – Я тогда хотел лампу зажечь, а ты не дала. Я только сейчас понял: ты боялась, я увижу, что ты спала с Хэ Сяоюном.
– Я не дала свет зажечь, потому что стеснялась…
– Ты до меня спала с Хэ Сяоюном. Иначе на него был бы похож Второй. Или Третий. Мой старший сын – от хахаля. Как я теперь буду людям в глаза смотреть?..
– Сюй Саньгуань, скажи, в нашу первую ночь была кровь или нет?
– Ну и что с того, что была? У тебя, шлюхи, тогда были «выходные».
– Грехи мои тяжкие…
Сюй Саньгуань развалился на плетеной лежанке, а ноги положил на табуретку. Сюй Юйлань попросила:
– Вот талон, вот деньги, купи, пожалуйста, рис. Осталось на один вечер.
– Нет, я после работы расслабляюсь. Это тебе наказание. С Хэ Сяоюном спала, Первого прижила, теперь рис сама таскай.
– Я пятьдесят кило не подниму.
– А ты купи двадцать пять.
– Я и двадцать пять не подниму.
– А ты купи десять.
…
– Тут простыня большая, помоги выжать.
– Только я устроился, а ты со своей простыней.
…
– Помоги шкаф подвинуть.
– Я расслабляюсь.
…
– Сюй Саньгуань, за стол.
– Подай сюда.
– И долго ты будешь расслабляться?
– А я не знаю.
…
– Сюй Саньгуань, дети легли, у меня глаза слипаются. Ты когда нарасслабляешься, приходи в кровать.
– Иду.
На фабрике Сюй Саньгуань ходил с тачкой, поэтому каждый месяц ему выдавали новые нитяные перчатки. Женщины ему завидовали.
– Ты раз в сколько лет их меняешь?
Сюй Саньгуань поднял руки в дырявых перчатках. Нитки и лохмотья лихо заиграли на ветру, как кисточки на детской погремушке.
– Эти ношу четвертый год.
– То-то у тебя все пальцы наружу!
– Один год перчатки новые, два года – старые, подлатаешь – еще три года носишь. Так что еще три года буду носить.
– Отдай лучше нам. Нам раз в полгода выдают. Ты за шесть лет уже вон сколько накопил!
Сюй Саньгуань только усмехнулся, аккуратно сложил перчатки и опустил в карман.
Дома сразу отдал их жене. Она вынесла перчатки на свет, рассмотрела внимательно и воскликнула:
– Батюшки!
Дело в том, что перчатки были тонкой вязки. В таких случаях Сюй Юйлань всегда восклицала «батюшки!», но Сюй Саньгуань каждый раз пугался: не дырявые ли.
В месяце было два дня, когда Сюй Юйлань встречала его с работы одним словом:
– Давай!
В один день выдавали получку, в другой – перчатки. Сюй Юйлань складывала их на самое дно сундука. Из четырех пар связала кофту Третьему, из шести – Второму, из восьми – Первому. Сюй Саньгуаню хватило бы двадцати. Но Сюй Юйлань берегла свои запасы.
– У тебя руки все толще, бока и пузо растут. Двадцати не хватит!
– А ты свяжи себе.
– Потом.
Чтобы связать кофту себе, нужно было восемнадцать пар тонкой вязки, а такие в год выдавали раза три, не чаще. Через девять лет после свадьбы час настал.
Была весна. Сюй Юйлань вымыла голову у колодца, взяла не разбитое еще зеркало, и под ее руководством муж ее постриг. Потом высушила волосы на солнце и густо намазалась кремом. Дома вынула из сундука новый свитер, надела. Повязала на шею шелковый платок, который носила еще до свадьбы. Открывая дверь, сказала:
– Сегодня у меня выходной. Обед сам готовь. А я пройдусь.
– У тебя же на прошлой неделе были выходные.
– Это другое. Не видишь – я свитер надела?
Она проносила его два года. Пять раз стирала, один чинила (еще пара перчаток ушла). Очень надеялась, что Сюй Саньгуаню не перестанут выдавать перчатки и она свяжет себе еще.
Если вечером звезды светили ярко, Сюй Юйлань знала, что день будет ясный и можно будет распустить перчатки.
Сначала она находила кончик нитки, потом потихоньку тянула за него, а нитку наматывала на вытянутые руки. Нить из перчаток выходила перекрученная. Сюй Юйлань несколько часов ее вымачивала, потом натягивала на бамбуковый шест и так сушила. Под весом воды нить выпрямлялась.
Поскольку на собственные руки намотать нить она не могла, нужен был помощник. Первый говорил:
– Не хочу.
Зато Второй с радостью усаживался на скамеечку и вытягивал руки. Тут же прибегал Третий, тоже вытягивал руки и одновременно пытался спихнуть со скамейки брата. Сюй Юйлань говорила ему:
– Пойди погуляй. У тебя руки грязные.
Сюй Юйлань было тридцать лет, а Второму – всего восемь, но они судачили обо всем, словно две кумушки. Например:
– В семье Чжан на южной окраине дочка все краше.
– Это у которой коса до пояса?
– Да, она еще тебя семечками угощала.
– Я слышал, у нее кличка Чжан-груди-с-баклажан.
– Заметил, Линь Фэнфан с шелковой фабрики ходит в белых кедах, а носки у нее красные, синтетика? Красные носки я и раньше видела – Линь Пэнпэн недавно надевала. А вот женских белых кед не видала.
– А я видал, в универмаге такие стоят.
– Мужские-то белые кеды я видала много раз. Брат Линь Пэнпэн такие носит. И Ван Фудэ с нашей улицы.
– И тощий парень, который к нему ходит.
– …
А с Первым у них разговор был один:
– Пойдем на рынок, понесешь корзину.
– Не хочу.
– Помоги мне вдеть нитку в иголку.
– Не хочу.
– Сложи одежду.
– Не хочу.
– Первый…
– Не хочу.
– А чего ты хочешь, негодник?
Зато когда Сюй Саньгуань увидел, как сквозь щели в потолке пробиваются солнечные зайчики и решил починить крышу, пока не настали дожди, Первый сразу сказал:
– Пойду к соседям, попрошу стремянку.
– Ты ее не утащишь!
– Я попрошу, а ты понесешь!
Когда Сюй Саньгуань забирался на крышу, Первый держал стремянку. Потом притащил флягу с чаем и таз с полотенцем.
– Папа, попей чаю.
– Я ж только залез.
– Папа, спустись, умойся.
– Я ж еще не вспотел.
Тут приплелся Третий. Первый его сразу начал прогонять. Но Третий схватился за стремянку.
– Сейчас стремянку держать не нужно!
Тогда Третий уселся на нижнюю перекладину.
– Папа, а Третий не уходит!
– Третий, пойди погуляй – тут тебя черепицей ударит.
Первый часто говорил Сюй Саньгуаню:
– Мне скучно с мамой – они со Вторым все болтают про красоту и про тряпки. Мне нравятся мужские разговоры.
Однажды Сюй Саньгуань пошел по воду, а гнилая веревка оборвалась, и ведро утонуло в колодце. Он пришел домой, достал из-под конька крыши бамбуковый шест для сушки белья, сделал из куска железа крюк и приладил его к шесту проволокой. Первый спросил:
