Ознакомительная версия.
Я подозвал официантку, попросил ее убрать несъедобную говядину с фасолью и принести хорошего кентского вина и две тарелки честерского сыра. Уолтер не издал ни звука.
— Уолтер, объясните мне толком, чего вы от меня ждете. В противном случае я доем сыр, потом закажу на десерт пудинг с соусом «бурбон», и все это, разумеется, за ваш счет.
Уолтер сразу стал более откровенным. Фонды Академии усохли до предела. Никаких надежд на новые бюджетные ассигнования; к тому времени как государство соблаговолит выделить хоть какие-нибудь средства, в кабинете Уолтера можно будет ловить форель.
— Если наше уважаемое учреждение станет просить о денежной помощи, это будет выглядеть неприлично; пресса об этом рано или поздно узнает, и поднимется скандал, — продолжал Уолтер.
Он напомнил, что через два месяца должен состояться конкурс, организованный Фондом Уолша. Каждый год этот фонд вручает денежную премию тому, кто представит самый перспективный исследовательский проект.
— И какова же сумма этого великодушного дара? — поинтересовался я.
— Два миллиона фунтов стерлингов.
— Ну и щедрость! Только я так и не понял, чем я-то могу быть полезен?
— А ваши работы, Эдриен! Вы можете представить их на конкурс и получить эту премию… а потом передать ее нам. Пресса, конечно, расценит это как поступок истинного джентльмена, проявившего бескорыстие, а также как благодарность тому учреждению, которое долгие годы оказывает ему поддержку в научной работе. Вас станут превозносить, честь Академии будет спасена, а финансовое положение стабилизируется.
— Кстати, давайте поподробнее о моем бескорыстии, — произнес я и попросил официантку снова наполнить мой бокал. — Чтобы прояснить этот вопрос, стоит наведаться в мою конуру из двух крохотных комнатенок.
Пользуясь случаем, я хотел бы уточнить, на что вы намекаете, когда говорите о «благодарности тому учреждению, которое долгие годы оказывает ему поддержку в научной работе». Вы имеете в виду мой убогий кабинет? Или те материалы и книги, которые я покупал на собственные гроши, потому что на мои запросы никто не реагировал?
— Но вы же поехали в командировку в Чили! И мы вас поддержали, насколько мне известно!
— Поддержали? О чем вы говорите? Я отправился в эту командировку, взяв в Академии длительный отпуск за свой счет!
— Мы поддержали вашу кандидатуру.
— Уолтер, прошу вас, не будьте до такой степени англичанином. Вы ведь никогда не верили в то, чем я занимаюсь.
— Но не будете же вы отрицать, что поиски самой древней звезды, давшей начало всем созвездиям, — это слишком амбициозный и дерзкий замысел.
— Слишком дерзкий, но в самый раз для того, чтобы представить его на конкурс Фонда Уолша?
— Нужда свой закон пишет, как говорил святой Бернард.
— Если я правильно понял, вас совершенно не смущает, что я себе камень на шею повешу.
— Ладно, проехали. Я им говорил, что вы откажетесь. Для вас никогда не существовало никаких авторитетов, и вряд ли легкий приступ горной болезни мог вас изменить.
— Значит, вы не единственный автор этой безумной идеи?
— Нет, по этому поводу собирался административный совет, а я только предложил список тех ученых, чьи работы имеют реальный шанс победить и выиграть два миллиона фунтов.
— И кто же еще в списке кандидатов?
— Кроме вас, я никого не нашел.
Уолтер попросил счет.
— Бросьте, Уолтер, я вас угощаю. Конечно, на эти деньги крышу вы не почините, зато на резиновые сапоги хватит.
Я заплатил по счету, и мы вышли наружу. Дождь перестал.
— Поверьте мне, Эдриен, я не держу на вас зла.
— И я на вас тоже, Уолтер.
— Думаю, если бы мы хоть немного сблизились, мы прекрасно поняли бы друг друга.
— Ну что ж, раз вы так думаете…
Мы завершили нашу короткую прогулку в полном молчании. Шагая в ногу, прошли по Гауэр-Корт. Сторож поприветствовал нас, когда мы поравнялись с его будкой. Войдя в вестибюль главного здания, я попрощался с Уолтером и направился в то крыло, где находился мой кабинет. Уолтер, поднявшись на первую ступеньку парадной лестницы, окликнул меня и поблагодарил за обед. Добравшись до своего кабинета, я битый час провозился с дверью, которая, вероятно, разбухла от сырости, я ее дергал и толкал, но так и не сумел открыть. Выбившись из сил, я сдался и ушел. В конце концов, мне предстояла грандиозная уборка квартиры, так что и до вечера было не управиться.
Париж
Кейра открыла глаза и посмотрела в окно. Мокрые крыши блестели под солнечными лучами, пробившимися сквозь разрыв в облаках. Девушка с удовольствием потянулась, скинула одеяло и выпрыгнула из кровати. Шкафчики крохотной кухоньки были пусты, только одинокий пакетик чая валялся на дне жестяной банки. Часы над плитой показывали пять вечера, а те, что висели на стене напротив, — одиннадцать с четвертью. На старом будильнике у кровати стрелки застряли на двух часах дня. Кейра взяла трубку и позвонила сестре:
— Скажи, который час?
— Здравствуй, Кейра.
— Здравствуй, Жанна. Который час?
— Скоро два часа дня.
— Так поздно?
— Между прочим, я встретила тебя в аэропорту позавчера вечером.
— Значит, я проспала больше полутора суток?
— Это зависит от того, когда ты легла.
— Ты занята?
— Я у себя в кабинете, в музее, работаю. Подъезжай ко мне на набережную Бранли, я отведу тебя пообедать.
— Жанна!
Но сестра уже повесила трубку.
Выйдя из ванной, Кейра обшарила платяной шкаф в поисках чистой одежды. От вещей, которые она брала с собой в поездку, ничего не осталось — всё унес шамаль. Она выудила наконец потертые джинсы, «еще вполне сносные», голубую рубашку-поло, «тоже сойдет», и старую кожаную куртку, «почти винтажную». Оделась, высушила волосы, на скорую руку подкрасилась перед зеркалом в передней и захлопнула за собой входную дверь. Оказавшись на улице, вскочила в автобус и протиснулась к окну. Вывески магазинов, толпы пешеходов на тротуарах, автомобильные пробки… После многих месяцев, проведенных вдали от всего и всех, бурная жизнь столичного города опьяняла ее. Раньше времени выйдя из автобуса, где ей показалось слишком душно, Кейра прошлась по набережной и остановилась ненадолго посмотреть, как течет река. Перед ней раскинулись не берега Омо, а парижские мосты, и это тоже было очень красиво.
Подойдя к Музею искусства и культуры народов Африки, Азии, Океании, Северной и Южной Америки, она стала с удивлением разглядывать вертикальный сад. Когда она уезжала из Парижа, здание еще не достроили, но его фасад, который украшали роскошные растения, уже тогда казался вершиной технологической мысли.
— Завораживающее зрелище, да? — спросила Жанна.
Кейра подскочила от неожиданности:
— Я не видела, как ты подошла.
— А я тебя видела, — заявила сестра, указав на окно своего кабинета. — Я тебя уже поджидала. Правда, эти растения безумно красивы?
— Там, где я была, нам едва удавалось выращивать самые простые овощи даже на горизонтальной поверхности, а тут вся стена ими покрыта… И сказать-то нечего…
— Перестань строить несчастное лицо. Пойдем.
Жанна потащила Кейру в музей. Наверху просторной спиральной лестницы, напоминавшей гигантскую ленту, посетитель осматривал большой макет; на нем были представлены те географические зоны, откуда в музей поступили три с половиной тысячи его экспонатов. Этот музей, где смешались цивилизации, верования, обычаи, мировоззрения, позволял, пройдя всего несколько шагов, попасть из Океании в Азию, из Америки в Африку. Кейра застыла перед собранием африканских тканей.
— Если тебе здесь нравится, ты всегда найдешь время зайти сюда и заодно повидаться с сестрой — как только захочешь. Я тебе постоянный пропуск закажу. А теперь хоть на пару минут забудь свою Эфиопию и иди за мной, — приказала Жанна, подхватив Кейру под руку.
Устроившись за столиком ресторана, откуда открывался широкий вид, она заказала два чая с мятой и восточные сладости.
— Что ты думаешь делать? — спросила она. — Ты хоть немного побудешь в Париже?
— Моя первая серьезная поездка закончилась полным крахом. У нас погибло все оборудование, моя команда оказалась на грани истощения. Вот такой у меня послужной список. Мне почему-то кажется, что в следующую командировку я отправлюсь нескоро.
— Насколько я знаю, в том, что там случилось, твоей вины нет.
— У меня такая профессия, где важны только результаты. Прошло целых три года, а мне нечего предъявить. У меня больше хулителей, чем союзников. А самое обидное то, что мы уже вплотную приблизились к цели, я в этом уверена. Еще немного времени — и мы совершили бы открытие.
Кейра замолкла. За соседний столик села женщина, вероятно сомалийка, подумала Кейра, разглядев рисунок и расцветку ее платья. С ней был маленький мальчик, которого она вела за руку. Заметив, что Кейра на него смотрит, малыш подмигнул ей.
Ознакомительная версия.
