Фрэнк мужал день ото дня. Остепенился, перестал вертеться под цокот каблучков. Все его помыслы теперь поглощала Дылда-С-Изумленным-Лицом. Я был удостоен:
– Мэри.
– Рад познакомиться…
Тоскливая пауза.
– Фрэнк, тебе не передавал Монти? Твой дядя опять тобой недоволен. Он тут разорялся, приказал тебе зайти к нему…
Я ожидал, что Фрэнк подмигнет мне и скажет что нибудь вроде: «Опять этот выживший из ума старикан!..», но «наследник» не принял пас. Изумленная, как оказалось, была совсем из другой оперы: замужняя сорокалетняя дама, мать троих детей. С Фрэнком ее познакомил муж.
Проходя мимо «Мэдисона», он присматривался к аккуратному, чистоплотному, хотя и из «простых», парню. А присмотревшись, подошел, завел пустяшный разговор и – пригласил в гости…
Фрэнк отвечал без обиняков, по-солдатски: я, мол, не гомосексуалист. Но муж это прекрасно понимал. Он-то был многоопытным, убежденным гомосексуалистом. Привязанный, однако, к детям, он ничего не хотел менять в своей жизни и – повторил приглашение.
Фрэнк пришел, и был радушно принят. Бокал виски, легкий треп, и вот уже он с Изумленной – в спальне, вдвоем, и робкий голос за дверью:
– Солнышко, ты о'кей? Все – хорошо?
– Да, да! Сделай так, чтоб тебя искали…
Расстегнув сюртук, Фрэнк продемонстрировал на рубашке вензель «CD».[57] Это она подарила. Вынул из «пистончика» часы с крышкой. Серебряные. Подарил – муж.
Удачу свою Фрэнк объяснял трезво:
– Я человек не их круга. Семью не разобью. И зачем мне в мои годы эта женщина с детьми? А они обо мне заботятся. Хотят, чтоб я учился на бухгалтера, Мэри говорит, что устроит всю мою жизнь.
У бокового входа теперь царил новый порядок. Первая машина стояла с открытым багажником. За право открыть багажник и дожидаться аэропорта и Ким Ир Сен, и Акбар, и Альберто, и случайные «залетные» водители платили швейцару доллар. Вынесут «Ла-Гвардию» – ты в расчете; за «Кеннеди» – доплата…
Мистер Барнет ставил Фрэнка в пример всем остальным швейцарам: гостей, которым понадобился кэб для поездки по городу, от бокового входа на угол не прогоняли. Получая мзду с таксистов-аэропортщиков, Фрэнк не сокращал приток и законных чаевых. Пассажиров на короткие расстояния развозила машина, находившаяся в хвосте. Возвратясь же, кэбби не терял своего места в очереди за аэропортами. Нам нравился такой рациональный порядок…
Заработок швейцара у «Мэдисона» относительно скромен. Монти собирал за день долларов сорок, Марио – шестьдесят. Фрэнк, самый молодой, со стажем без году неделя, не уходил без сотни!
Источником сверхприбылей Фрэнка стала окрашенная в желтый цвет полоса бровки тротуара перед входом в «Мэдисон».
– Эй, мистер! – багровея, орал Фрэнк: – Не вздумайте оставлять здесь свой драндулет. Это вход в отель, а не стоянка!
Хрустнула зеленая бумажка.
– Сэр, не забирайте ключи! Вдруг придется подвинуть машину…
Ну, а если бумажка не хрустнула, если легкомысленный автомобилист, убегая по своим делишкам, бросал швейцару через плечо: «За мной – не заржавеет! Мы потом с тобой „увидимся“!» – Фрэнк нырял в свою каморку, вызывал по телефону тягач и, наблюдая, как «беспризорную» машину уволакивают на штрафплощадку, сардонически приговаривал: «Он потом со мной „увидится“! Ты „увидься“ со мной сейчас!».
– Vladimir, ты интересуешься баскетболом?[58]
И – доверительно, понимая чужую слабость:
– Иногда…
Деньги в такси доставались мне нелегко, и даже ради Фрэнка я не хотел выбрасывать на игру н есколько долларов. Но Фрэнк не отставал:
– Если ты знаешь таксиста, который поигрывает – присылай его ко мне!..
Фрэнк стал самонужнейшим человеком в отеле. Я никогда не слыхал, чтобы гости интересовались, когда будут дежурить Марио или Монти, мистер Барнет или другой помощник мистера Крафта… А вот о Фрэнке каждый день кто-нибудь да спрашивал:
– Куда запропастился этот парень?! Будет утром? О, черт!
– Он завтра выходной? Oh, shit![59]
Поскольку на «баскет» я не ставил и других кэбби не подбивал, Фрэнк быстро ко мне охладел. Но я все равно не возвращался теперь домой после десяти вечера. Дело было уже не в Фрэнке… И не в Марио. И не в мистере Барнете. И вообще не в отеле «Мэдисон». Разменяв однажды по наитию пятидолларовую бумажку на четыре доллара мелочью, я понял, что в руках у меня отмычка к сердцу самого спесивого, битком набитого деньгами швейцара. Богатеи из «Вальдорф-Астории» не могли противостоять соблазну, когда я спрашивал:
– Разменяешь пятерку – мелочью?
Каждый швейцар хочет избавиться от пригоршней монет, постоянно оттягивающих его карманы.
– Два… Три… Четыре…
– Хватит.
– Ты неплохо размениваешь!
– Если вынесут «Кеннеди», а ты вызовешь чекер, я разменяю еще лучше…
– О'кей, МОЙ ДРУГ! – это мне говорит незнакомый швейцар…
– Привет, Ирвинг! – здороваюсь я, подъезжая к отелю «Шератон». – Разменяй-ка…
– С удовольствием!..
– Возьми, пожалуйста, ключи: я смотаюсь в пиццерию.
И – через дорогу! Если очередь тронется, Ирвинг подвигать мой чекер не станет, но скажет кому-нибудь из таксистов, чтоб подвинули. Если вынесут «Кеннеди»…
Моя пицца уже в духовке. Уже прихлебываю я кофеек. Вдруг – пронзительный свист. Огладываюсь, Ирвинг машет рукой: давай, живо! А рассыльный уже захлопывает багажник моего чекера… Эй, сестренка, сунь-ка мою пиццу в кулечек! Дай-ка крышечку для стаканчика. Кофе будет хорош и остывший. Мы потом срубаем и холодную пищу. Некогда мне сейчас гужеваться – «Кеннеди»!
Проезжая по улице: с пассажиром ли, без пассажира ли – я здороваюсь с каждым швейцаром. С Мануэлем у «Эдисона», с Базилио у «Астории», с Фернандо у «Эмпайр», с Робертом у «Холидей Инн». Почему это Бруно не улыбнулся мне, а как-то странно развел руками? «Извините, мисс, минуточку! – говорю я пассажирке. – Я обслуживаю этот отель. Мне швейцар должен передать что-то важное…»
– Бруно, ты хотел мне что-то сказать?
– Но ты занят…
– Да я мигом: одна нога здесь, другая – там!
– Возвращайся немедленно!
– Через две минуты буду, как штык, МОЙ ДРУГ!
А что? Он теперь и в самом деле МОЙ ДРУГ. Возвратясь, размениваю традиционную пятерку.
– Раз, два…
О, это хороший признак, если швейцар за пять долларов дает мне всего два – мелочью. Так и есть.
– Скажи дежурному за конторкой, что я послал тебя отвезти портфель «дипломат» на «Люфтганзу». Гости забыли. Быстро!
О'кей! Мне не жалко трех долларов. Доставка портфеля – это особый сервис. Возить портфели без пассажиров Комиссия такси и лимузинов нам категорически запрещает. Я уж не премину сообщить об этом рассеянному немцу. Я не останусь в накладе!
– Привет, дружище!
– Привет! А ну, разменяй-ка…
Ассигнация исчезла, но никакой мелочи я не получаю. Прекрасно! Мне не жаль пяти долларов…
– В три ноль-ноль будь здесь, как часы! Вымой кэб. Поедешь на кладбище…
Едва ли когда-нибудь прежде задумывался я над тем, что все города на Земле для живых построены мертвыми, а мы, живые, где ни живем, – все строим и строим вокруг – города мертвых!..
Такие вот мысли вызвал у меня листок, вырванный из блокнота, который в обмен на пять долларов вручил мне один из приятелей-швейцаров, усадивший в свежевымытый, как и велено было мне, чекер некоего молчаливого господина. Причем, усаживая этого клиента, швейцар с нарочитой строгостью наказывал мне, чтобы я не за страх, а за совесть позаботился о нем, поскольку это настоящий джентльмен, хороший человек и притом – из Мельбурна…
Географическое уточнение это прозвучало, по-моему, совсем уж неуместно; однако же смысл его мне открылся, как только я взглянул на листок, на котором было написано: С.КОГАН
Еврейское кладбище.
Электрический разряд скользнул по спине где-то между лопатками, я оглянулся и переспросил:
– Еврейское кладбище?
«Мистер Мельбурн» безразлично кивнул, и я поплыл, подхваченный ласковой волной.
Вам понятно мое состояние? Если нет, то представьте себе, что вы задались целью разыскать в Нью-Йорке человека по имени С.Коган и подумайте: много ли времени у вас это займет? Даже если вы попытаетесь искать его по телефонной книге, можете ли вы вообразить, сколько там будет Коганов с инициалом «S»: Сэмов и Самюэлей, Сеймуров и Соломонов, Сильвий и Сильванн, Сюзанн и Софий… А если вашему С.Когану позвонить по телефону – нельзя? А если учесть, что мертвых С.Коганов – во много раз больше, чем живых? А если вспомнить, что вы прибыли в Нью-Йорк из далекого Мельбурна и, по всей видимости, даже не отдаете себе отчета, сколько здесь еврейских кладбищ? Вообразите, что с вами сделает пройда, в кэбе которого вы оказались после того, как вас купил и продал лицемерный швейцар?!.. Но я был – не такой! Для начала я скромно, прилично двинул к мосту Квинсборо…
