Розовые салфеточки клинекс, красная губная помада, зелененькие пилюли дексамила[445] в форме сердечек.
Вид на дом в Малибу — законченный в 1965, этот египетский дворец предназначался для Черил. Он ведет Шарлен в гараж. Вместе они поднимаются по внутренней лестнице. У нее перехватывает дыхание, когда она видит голубую комнату, полностью перенесенную сюда из дома в Хермозе.
— Я хотел бы навсегда сохранить эту комнату, — говорит он ей, — это место, где мы с тобой впервые занимались любовью.
Ее взгляд затуманивается. Это так мило, так сентиментально и так типично для мужчины, которого она любит — для этого хрупкого гения-повелителя с закрытым от других добрым сердцем. Конечно, она снова займется с ним любовью на двухъярусной кровати, точно так, как это было в первый раз. И точно так же, как тогда, он любит ее необычайно нежно и шепчет ее прозвище, когда кончает.
Следующие два года обозначены обложками альбомов.
«Подростковая утопия» выходит в августе шестьдесят пятого. Они толпятся вокруг «стингрэя» у сияющего неоном открытого кинотеатра, Шарлен в розовых брючках-капри, Бобби подносит ей зажигалку (он единственный, кто даже ночью не снимает темные очки). Это самый неудачный, с точки зрения прибыли, альбом, совпавший по времени выхода с «Satisfaction»[446] и «Ticket to Ride»,[447] на котором Бобби так многообещающе вел свою партию на «стратокастере» — в первый и последний раз.
«Автострада Тихоокеанского побережья», март шестьдесят шестого. Они стоят на трассе в Зуму, голосуют машинам и микроавтобусам, но даже самый наивный мальчик из колледжа наверняка сто раз подумает, прежде чем решится подбросить этакую компанию: угрюмые бродяги с засаленными прическами «паж», на всех — круглые темные очки, в мягких ботинках наверняка припрятаны выкидные ножи, а в дозы «кислоты» наверняка подмешан стрихнин. И еще эта девица: ярко-красные губы над обтягивающей черной майкой, черная мини-юбка, черные колготки — злобный ангел, мечта байкера, соблазняющая на веселое путешествие, которое может закончиться только повреждением спинного мозга. В финансовом плане этот альбом — самая большая их удача, звучание Контрелла здесь во всем своем бурном великолепии, с наложением ритма тамбуринов и гитарными партиями под «Byrds».
«Эйфория скоростной трассы», последний альбом их «новых» материалов, выпущенный в ноябре шестьдесят шестого. «Художественное» фото на обложке в стиле Аведона:[448]
Шарлен выглядит печальной и несколько утомленной грузом своих шестнадцати лет; парни «ранимы» и «поэтичны», этакие Артюры Рембо сточных канав. Кроме Бобби — исхудалый, с болезненно-красными пятнами под глазами с расширенными зрачками, он портит весь эффект дурацкой ухмылкой. Доведенная до идиотизма скрупулезность при накладывании записей — Берлинский филармонический оркестр согласно дезоксиновой идее скрещен с «Blonde On Blonde»[449] — не может скрыть того, что все эти песни лишь осадок от тех первоначальных музыкальных сессий в шестьдесят четвертом. Несмотря на то, что Деннис обещал сделать новые записи — и продюсировать новые песни Бобби, и дать Бобби спеть, — он не сделал этого, и никогда не собирался делать.
Альбом «Такой живой» загибается сам по себе вскоре после выхода в шестьдесят седьмом. Многострадальная свайно-забойная запись концерта, сделанная в их последнем в ту весну турне; обложка альбома была довольно сомнительной. На передней стороне красовался мчащийся «корвет», охваченный пламенем, отчетливо была видна фигура горящего водителя. На задней стороне было фото разбитого «стингрэя», гниющего среди водорослей на берегу.
И хотя это пик их карьеры, последнее турне — это сплошная ночь ускоряющегося распада и беспричинных жертв; Деннис и Бобби так и готовы вцепиться друг другу в глотку.
— Ты кретин! Все твои песни — отстой! Не выпущу я тебя петь, никогда! — орет Деннис в лицо Бобби в Сан-Франциско в гримерке за секунду до того, как Бобби начинает душить его. Вмешивается Большой Уилли, фиксируя Бобби удушающим захватом.
Они движутся по Америке, вопящее бронетанковое соединение, оставляя по утрам за собой выжженные изнутри «холидей инны». Фрэнка и Джимми арестовывают в Канзасе за то, что они мочатся из окна на парочки внизу, направляющиеся на вечеринку. В Хьюстоне камера запечатлевает Денниса, дающего пощечину Шарлен — тогда он впервые ударил ее. Когда они добираются до Флориды, Деннис уже полный психотик, получающий тайные послания из серий «Зеленых просторов»[450] по ТВ, сквозь зубы цедящий в телефонную трубку бессвязные распоряжения, поглаживая пистолет. Ночью он врывается в номер Бобби и пытается застрелить его. Большой Уилли вовремя оказывается на месте и успевает отобрать пистолет. В отеле Питтсбурга Шарлен запирается в ванной и дико кричит, зажимая рот полотенцем. А по другую сторону стены Бобби ищет вену среди потеков крови на тонкой бледной руке. К их прибытию в Чикаго шприц уже пуст. В Детройте мотор глохнет навсегда.
Однако в последовавшей за этим безмятежности вонь горящего топлива идет на убыль. Однажды днем Деннис и Шарлен лежат, отходя от всего этого, на пляже Малибу — и вдруг он поднимается на локтях и обыденно предлагает пожениться. Ее изумленный взгляд сменяется ликующим воплем, который слышен от Ринкона до Ла-Джолла.
Пышная свадьба в Беверли-Хиллз, весь цвет мирового рока, большинство в белом. Ринго подхватывает букет. Мик целует невесту. Кейт Мун[451] шутит насчет применения ножа для разрезания свадебного торта, дабы добраться до бриллиантового кольца Шарлен. Даже Деннис смеется.
Неизбежный медовый месяц на Ривьере. Вяло проходящие дни в Сан-Тропе; огни фейерверков отражаются в бриллиантах секса.
Но почти сразу после возвращения в Лос-Анджелес тьма вновь стала сгущаться. Одна, Шарлен бродит по пустому египетскому мавзолею, куря «Eves» одну за одной, в трехсотый раз слушая «Sgt. Pepper», потом наигрывает мелодии на своем пианино, набрасывая песни для соло-альбома, который Деннис обещал записать. Но он редко появляется дома, да и приходит только затем, чтобы проспать двадцать часов подряд.
Вот он в студии «Санрайз Саунд», и он похож на одержимого. В четыре утра, один в звукооператорской, он горбится над пультом, обветренные губы растресканы, кожа кажется желтой в свете ламп, вместо глаз — темные провалы, а он крутит и крутит один и тот же фрагмент записи, изучая, взвешивая, оценивая пять нот гитарного проигрыша снова и снова, часами, весь следующий день, всю следующую ночь. Это должно было стать его завершающим программным заявлением — концептуальный тройной альбом, который однажды описали как «рок-н-ролльное Головокружение». Некоторое время здесь торчали и «Vectors», пока он не обозвал их в лицо пидорами и не вышвырнул вон. Многие знаменитые музыканты приходят и уходят, их записи летят в мусорку, пишутся заново, в них втискиваются слова, и опять в мусорку, и еще раз написать заново, струнные, духовые и вокал добавить, убрать, возня с записями, снова и снова, и конца не видно — пока работать он уже не может. Мозги выжжены, как деревушка на пути «Тет Оффенсив»,[452] вены изодраны, как тропа Хо Ши Мина, в конце концов он в приступе паранойи уничтожает все записи, решив, что музыка каким-то образом ответственна за продолжение войны во Вьетнаме. Два года работы; шедевр, который те, кому довелось его услышать, описывали как совершенно безумное барокко, и в то же время необычайно величественное произведение, которое должно было затмить Фила Спектора, Брайана Уилсона и рок-минималистов «Битлз» — все это утрачено навеки, погибло вместе с рассудком, мозговыми клетками и зубами Денниса.
В начале 1969 года он проходит курс лечения в санатории Санта-Барбары. Незадолго до его окончания он прогуливается по окрестностям, обняв Шарлен, свою верную нежную мадонну. Наверняка именно тогда она предлагает ему завести ребенка, видя в этом путь к его спасению. Да, семья — возвращение к нормальной жизни, причина, чтобы жить. Должно быть, она делится с ним самыми сокровенными мыслями, потому что он вдруг берет ее лицо в ладони и целует — ласково, как целовал раньше. Он прошел сквозь пламя, но теперь его голубые глаза снова ясны. Ночи психозов и мучений остались в прошлом.
По крайней мере, это выглядит именно так, когда они с нежностью друг к другу снова занимаются любовью в той самой голубой комнате, еще не зная, что это последний раз. Именно так это выглядит, когда она сообщает ему о том, что беременна, и он подхватывает ее на руки и кружит, обняв. Это выглядит именно так, когда она украшает детскую, а Деннис радостно обнимает ее на кухне солнечным утром, прижимает ухо к ее животу, превосходный будущий отец, а Шарлен улыбается, заливается румянцем и вся сияет в платье для беременных с изящной вышивкой — наконец-то, ее мечты о супружестве стали явью.
