Я хочу только одного – быть поэтом и артистом для народа, который я люблю, для людей, чью боль и радость я, кажется, в состоянии выразить, в согласии с идеями, которые организуют наше общество.
А то, что я не похож на других, в этом и есть, быть может, часть проблемы, требующей внимания и участия руководства.
Ваша помощь даст мне возможность приносить значительно больше пользы нашему обществу.
В. Высоцкий.
‹Ноябрь 1973 года› Москва – Гагра, Г. и Л. Чепия
(Записка)Дорогие дядя Гриша и тетя Люба!
Пишет Вам ваш пятый сын. Я уже полностью в работе, был в Ташкенте и в Алма-Ате. Марина во Франции и передает вам привет.
Мне пока не удается вырваться на Кавказ, так что, вероятно, увидимся только весной.
Я прошу вас взять к себе в дом, т. е. просто поселить к себе, мать Севы Абдулова, которого дядя Гриша напоил чачей. Она хочет отдохнуть. Ее зовут Елизавета Моисеевна. Она – замечательная, и для меня она просто как родная мать. Если ей у вас будет хорошо – я буду очень рад.
Думаю, что вы тоже ее полюбите.
Привет детям!
Обнимаю Вас, помню Вашу доброту.
До встречи.
Володя Высоцкий.
20 июня 1974 года, Москва – Одесса, С. Говорухину
Дорогой мой, печальный мой друг Слава! Если тебе это по душе – то лучше было бы, если бы это спел я сам с маленьким струнным сопровождением. Мелодия есть. Постараюсь на реке Кама придумать что-нибудь про острова-корабли и зарифмовать тектонически-титанически и т. д.
Очень я расстроился, что у тебя новые сложности такого рода, что ты не очень знаешь, как от них убежать. Но ведь про что-то же можно снимать? Или нет? Например, про инфузорий. Хотя сейчас же выяснится, что это не будет устраивать министерство легкой промышленности, потому что это порочит быт туфелек-инфузорий. Ткнуться некуда – и микро– и макромиры – все под чьим-нибудь руководством. Так что продолжай, Славик, про контрабанду, хотя бы контрабандным путем. Если надо что-нибудь там вывезти или ввезти из инородного – поможем. Нам это теперь – тьфу.
Я, правда, хочу приехать повидаться с тобой и постараюсь.
Славик, а давай напишем ни про что и ни про кого. Будет называться: «Одесская киностудия. Сценарий». А дальше – 100 чистых страниц, а потом так и снимем фильм, а дальше – полтора часа черного ракорда и… конец.
Здорово! Хотя очень похоже на весь наш теперешний кинематограф.
Давай-ка, дорогой Слава, вернемся в горы. Алитет ведь ушел же. И ничего. Удачно. А? А правда, хочется в «Иткол».
Но я сейчас поеду на КамАЗ до 4-го июля, потом всякие мелкие выезды, а потом в Одессу, надеюсь. Там и поговорим.
Обнимаю тебя и целую.
P. S. Марина тебя часто вспоминает с добром и надеждой увидеться. Я тоже.
Володя.
4 июля 1974 года Москва – Одесса, С. Говорухину
Дорогой мой Слава!
Сегодня вернулся я из КамАЗа с гастролей. Устал и сразу влез в дела московские. Это я тебе посылаю подписанные договора.
А получил ли ты мою песню и что скажешь? Пока ничего путного я не придумал насчет островов-кораблей, но думаю, что это мы осилим через недельку. Я до 7 – в Москве, потом уйду в разъезды, а 17-го отбываю в Будапешт для съемок и гульбы. Очень хочу тебя повидать и предложить тебе одну идею для совместного сценария или даже пьесы, да и вообще просто поболтать да попить чайку.
Маринка моя сымается для телевидения, и я один как перст. Даже Севка – и тот в Ленинграде. Но я горю к тебе приехать, хоть на несколько дней, и представить даже на суд твой какие-нибудь песенки. Вот. Когда это будет – точно не знаю. Из Венгрии вернусь 25-го, если не будет путча. А если будет, то 30-го. А там и к тебе.
Обнимаю тебя, и привет Гале и кому хошь!
Высоцк‹ий›.
‹9 июля 1974 года› Москва – Пярну, Г. Полоке
Дорогой Гена!
Я огорчен только тем, что снова мы не работаем вместе. Я все подстроил под это, но… се ля ви. Комитето сильнее нас. Уже я перестроился. Но в следующий раз мы еще повоюем.
Впрочем, песни-то мы успели всобачить. Кстати, про песни. Не знаю уж, что там Эдик придумал, но уж больно в плохие картины он пишет. Ты уж ему воли не давай, держи в струне. Пущай отходит от Карасика.
Студенческую песню нужно начинать как бравый хвастливый верноподданнический марш, а потом переходить на нечто туристское, а в конце и на вагонно-блатное. Под чистые гитары. Но мелодию не менять. Хорошо бы, если бы они еще в это время курили, да и выпить не грех, а Ваня чтобы подпел – «Зато нас на равнине не сломаешь».
Я обнимаю тебя.
Привет Мише, Регине и Мазину.
P. S. В студенческой песне тебе полная свобода, можешь марать, перекомпоновывать и т. д.
Еще раз целую.
Володя.
‹После 15 августа 1974 года› Белград – Москва, Н. Высоцкой
(Открытка)Мама!
Мы здесь живем.[4] Это самый лучший отель в мире – на острове. Море, и красота неописуемая. Мы тебя целуем и любим.
Володя.
‹Около 25 февраля 1975 года› Париж – Москва, И. Бортнику
Дорогой Ваня! Вот я здесь уже третью неделю. Живу. Пишу. Немного гляжу кино и постигаю тайны языка. Безуспешно. Подорванная алкоголем память моя с трудом удерживает услышанное. Отвык я без суеты, развлекаться по-ихнему не умею, да и сложно без языка. Хотя позднее, должно быть, буду все вспоминать с удовольствием и с удивлением выясню, что было много интересного. На всякий случай записываю кое-что, вроде как в дневник. Читаю. Словом – все хорошо. Только кажется, не совсем это верно говорили уважаемые товарищи Чаадаев и Пушкин: «Где хорошо, там и отечество». Вернее, это полуправда. Скорее – где тебе хорошо, но где и от тебя хорошо. А от меня тут – никак. Хотя – пока только суета и дела – может быть, после раскручусь. Но пока:
Ах, милый Ваня, – мы в Париже
Нужны, как в бане – пассатижи!
Словом, иногда скучаю, иногда веселюсь, все то же, только без деловых звонков, беготни и без театральных наших разговоров. То, что я тебе рассказывал про кино – пока проблематично. Кто-то с кем-то никак не может договориться. Ну… поглядим. Пока пасу я, в меру способностей, старшего сына. Он гудит помаленьку и скучает, паразит, но, вроде, скоро начнет работать.
Видел одно кино про несчастного вампира Дракулу, которому очень нужна кровь невинных девушек, каковых в округе более нет. И предпринимает он путешествие, пьет кровушку, но всегда ошибается насчет той же невинности и потом долго и омерзительно блюет кровью. У него вкус тонкий – и не невинную кровь он никак воспринять не может, бедняга. Во, какие дела.
Написал я несколько баллад для «Робин Гуда», но пишется мне здесь как-то с трудом, и с юмором хуже на французской земле. Думаю, что скоро попутешествую. Пока – больше дома сижу, гляжу телевизор на враждебном и недоступном пока языке.
Поездка Москва – Париж была, пожалуй, самым ярким пятном. Сломались мы в Белоруссии, починились с трудом, были в Западном Берлине, ночевали в немецком западном же городке под именем Карлсруе. В Варшаве глядел я спектакль Вайды «Дело Дантона». Артистам там – хоть ложкой черпай, играть по горло. Вообще же, обратил внимание, что и в кино, и в театре перестала режиссура самовыражаться, или – может, не умеет больше и прячется за артистов. Как там у вас дела? Я ведь могу позвонить, но только поздно, когда тебя уже в театре нет. Потому и новостей не имею, а Ивану не звоню, он странно как-то вел себя перед отъездом моим, но я забывчив на это и, может быть, отзвоню. Золотухину напишу, хотя и не знаю, где он. Передай привет шефу, я по нему, конечно, соскучился. Хотя, может быть, увижу его тут. Дупаку тоже кланяйся, и Леньке Филатову, и Борисам – Хмелю и Глаголину.
Засим позвольте, почтеннейше откланяться. Ваш искренний друг и давнишний почитатель.
Володя.
P. S. Ванечка, я тебя обнимаю! Напиши!
P. P. S. Не пей, Ванятка, я тебе гостинца привезу!
‹26 апреля 1975 года› Лас-Пальмас – Москва, Н. Высоцкой
(Открытка)Мамочка! Это первая открытка, но уж больно здесь красиво – и телефона нет. Мы на пароходе поплыли из Генуи на Канарские острова. Отдыхаем, глядим, восхищаемся, шастаем. 4-го будем в Париже. Целую.
Володя.
‹Август 1975 года› Париж – Гавр, А. Гарагуле
(Записка)Дорогой Толя!
Я вспоминаю тебя всегда, и обнимаю, и хочу тебя видеть во всех портах.
Мой адрес: Москва, Малая Грузинская, 28, кв. 30. Т‹елефон› 254 75 82.
Сообщи свои дела и расписание. Целуем.
Володя, Марина.
‹Август 1975 года› Москва – Одесса, С. Говорухину
Дорогой Слава! Молчал я, засранец, ибо думал, что ты в рейсе. У нас все прекрасно и омерзительно. Живем в грязи в новой уже квартире. Петька уехал в Париж поездом, а мы через 30 мин. – на 13 дней в Ригу, втроем. Мы вас с Галей целуем, благодарим и любим, и жаль, что редко мы, Славик, встречаемся и т. д. Обнимаю, уезжаю.
