Но в 1920 — 1930-е годы в цикле статей и в 1940 году в отдельной книге французский литературовед-русист А. Мазон высказал соображения, обосновывающие версию о создании «Слова…» в конце XVIII века. В 1960-х годах были изданы книга и цикл статей отечественного историка А. А. Зимина, также доказывавшего, что «поэма» об Игоревом походе написана в конце XVIII столетия; ее авторами А. А. Зимин считал архимандрита Иоиля Быковского и А. И. Мусина-Пушкина, дополнившего и переработавшего текст, сочиненный Иоилем. Иоиль был настоятелем Спасо-Ярославского монастыря, в котором, по свидетельству Мусина-Пушкина, была найдена рукопись «Слова…». (Достоверность этого свидетельства вызывает некоторые сомнения, в сохранившихся описях монастырской библиотеки такая рукопись не числится.) Книга А. А. Зимина была издана в 1963 году ротапринтным способом ничтожным тиражом в 101 экземпляр и после обсуждения специалистами-древниками по распоряжению властей изъята. В общедоступные фонды библиотек она не поступила. Зимин ответил своим оппонентам — сторонникам подлинности «Слова…» в новой большой книге. Но издать ее удалось лишь в 2006 году, спустя четверть века после смерти автора. На сомнения в подлинности «Слова…» был наложен официальный «полузапрет», действовавший до самого конца советской эпохи. Знаменитый памятник был превращен в неприкасаемую «священную корову»: отрицание его древнего происхождения воспринималось властями как идеологическая диверсия.
Позднее создание «поэмы» относили к XVIII веку австрийские и немецкие слависты (один из них назвал автором «Слова…» Н. М. Карамзина) и американский историк Э. Кинан, приписавший ее авторство чешскому слависту-языковеду Й. Добровскому, в конце XVIII века работавшему в российских древлехранилищах. Недавно литератор Андрей Нарваткин выдвинул в кандидаты на авторство книжника митрополита Ростовского Димитрия, жившего во второй половине XVII — начале XVIII века [5] .
После 1852 года, когда была издана «Задонщина», фольклоризованная древнерусская повесть о Куликовской битве, написанная на исходе XIV или в XV веке, проблема подлинности «Слова о полку Игореве» оказалась неразрывно сплетена с вопросом о взаимосвязи этих двух памятников. Между «Задонщиной» и «Словом…» были обнаружены значительные текстуальные совпадения, объяснить которые можно только влиянием одного из этих произведений на другое.
Но в спорах о подлинности «Слова…» решающими должны, конечно же, быть данные лингвистики — науки несоизмеримо более строгой, чем литературоведение. В 2004 году известный языковед академик А. А. Зализняк опубликовал книгу «„Слово о полку Игореве”. Взгляд лингвиста», в которой скрупулезно рассмотрел практически все лингвистические аргументы «за» и «против» [6] . Его вывод: в тексте нет явных свидетельств, что «поэма» не памятник XII века, зато имеются данные, доказывающие, что ни Н. М. Карамзин, ни чешский славист Й. Добровский не могли создать это творение. Книга приобрела известность не только в научных кругах: ее автор был удостоен премии А. И. Солженицына.
Аргументы А. А. Зализняка (как ему принадлежащие, так и заимствованные из работ других языковедов) неравноценны. В нескольких случаях, вопреки заявлению, что он ограничится только лингвистическими доказательствами, автор приводит аргументы, ссылаясь на здравый смысл, на реальные факты и на требования литературного вкуса. Так, он сопоставляет строки «Задонщины» «Доне, Доне, быстрая река, прорыла еси ты каменные горы и течеши в землю Половецкую» [7] с обращением Ярославны к Днепру в «Слове…»: «Ты пробилъ еси каменныя горы сквозе землю Половецкую» [8] . Автор книги делает решительный вывод: в повести о Куликовской битве допущена «нелепость», а в «поэме» об Игоревом походе образ уместен и логичен: в «Задонщине» «про тихий Дон, текущий по равнине, почему-то сказано, что он пробил каменные горы. А Днепр действительно с гулом и грохотом пробивает себе дорогу через каменные пороги» [9] . Этот аргумент не новый, и А. А. Зимин давно напомнил, что в северорусских говорах горами называли холмы, что Дон течет сквозь меловые горы и что в одной из русских летописей — Никоновской — эти «горы каменные» прямо названы [10] .
В «Задонщине» есть невыразительное и неясное «диво», которое «кликнуло <…> в Русской земле», а потом было повержено на землю. А в «Слове…» имеется загадочное существо «Див». Для А. А. Зализняка соотношение этих образов нетрудно объяснить тем, что «в XV — XVI вв., когда языческое божество Дивъ было прочно забыто, непонятное слово Дивъ могло быть принято за привычное слово диво ». Обратный случай почти невероятен. Получается, что фальсификатору удалось превратить безликое «диво» в мифологическое существо, название которого имеет глубокие индоевропейские корни («идеальное фонетическое соответствие авестийскому daevo и древнеперсидскому daiva „демон”… а также словам со значением „бог” в ряде других индоевропейских языков» [11] ).
Однако нам неизвестно, в какой форме читалось это слово в той рукописи «Задонщины», которой мог пользоваться фальсификатор. Кроме того, возможно, «див» из «Слова…» лишь созвучен индоевропейскому названию демона или божества, но обозначает удода [12] или какую-то другую птицу [13] . Такое толкование тоже не лишено лингвистических оснований. Ведь нет никаких — кроме самого «Слова…»! — свидетельств, что такое языческое божество вообще существовало в Древней Руси.
Слишком поспешно и бездоказательно А. А. Зализняк отверг текстологическую концепцию А. А. Зимина. А. А. Зимин считал: первична краткая, а не пространная версия (редакция) «Задонщины». Между тем — в отличие от действительно беспомощных лингвистических аргументов в пользу поддельности «Слова…», которые приводит А. А. Зимин, — эта идея подкреплена сильными доказательствами, требующими обстоятельного анализа и обоснованного опровержения. А если первична краткая, а не пространная редакция, то получается, что в истории бытования «Задонщины» текст «Слова…» использовался дважды. Сначала к «Слову…» обратился ее автор, составивший текст краткой версии, а потом редактор, сильно этот текст расширивший. В пространной редакции совпадений с текстом «Слова…» намного больше, чем в краткой. В этом не было бы ничего необычного, если считать, что в краткой редакции они были изъяты, как пытаются доказать сторонники первичности «поэмы» о князе Игоре. Но если прав А. А. Зимин, то приверженцам древности «Слова…» нужно признать: составители обеих редакций «Задонщины» обращались к тексту «Игоревой песни». Это, конечно, возможно, но с точки зрения простой вероятности — сомнительно.
Не могут доказывать подлинности «песни» и совпадения отдельных выражений в «Слове…» и в древнерусских памятниках. Так, А. А. Зализняк сопоставил слова из «Игоревой песни» «стукну земля; въшуме трава» [14] (в переводе Д. С. Лихачева: «стукнула земля, зашумела трава» [15] ) со словосочетанием «В се же время земля стукну, яко мнози слышаша» из Лаврентьевской летописи под 1091 годом (в переводе Д. С. Лихачева: «В это же время земля стукнула, так что многие слышали» [16] ). По летописцу, этот стук раздался после падения на землю «превеликого змия» с неба.
Но Лаврентьевская летопись с 1792 года хранилась как раз в коллекции Мусина-Пушкина! К тому же этот же пример имеется и в Радзивилловской (Кенигсбергской) летописи [17] , которая была прекрасно известна историкам и любителям древностей в XVIII веке. В этом столетии с оригинальной рукописи конца XV века были сняты две копии (одна из них — по приказанию Петра I), а в 1767 году Радзивилловская летопись по одной из этих копий была напечатана.
Конечно, знакомство гипотетического фальсификатора со всеми памятниками, содержащими переклички со «Словом…», маловероятно. Однако доказательством подлинности «Слова…» эти переклички могут стать лишь в случае, если удастся обосновать три трудно доказуемых утверждения: 1) выражения не содержались в рукописи «Задонщины», с которой мог работать мистификатор XVIII века; 2) они точно не заимствованы из фольклора; 3) они не скомбинированы фальсификатором самостоятельно.
Намного весомее именно лингвистические аргументы А. А. Зализняка. Анализируя язык «Слова…», прежде всего грамматику, ученый показывает: в памятнике содержатся как архаические черты, присущие древнерусскому языку XII века, так и явления, характерные для языка XV—XVI веков. Согласно Зализняку, признаки раннего времени восходят к оригиналу «Слова…», датируемому XII веком, а черты XV — XVI веков внесли в текст позднейшие переписчики. По соотношению орфографических и грамматических признаков этих двух эпох «Слово…» напоминает другие произведения XII века, дошедшие до нас в поздних копиях, и решительно отличается от написанной не ранее конца XIV века «Задонщины».
