— Оставьте меня, Христа ради.
Дора, в которой наравне с тревогой начала потихоньку просыпаться злость, сказала:
— Знаете что, Кэтрин, кончайте эти глупости. Пойдете сейчас же со мной.
Кэтрин обернулась к ней, оскалясь вдруг в улыбке, которая напоминала ядовитые неувядающие улыбочки ее брата, и сказала Доре:
— Господь простер свою десницу. Белыми одеждами не скрыть порочного сердца, не войти во врата. Прощайте.
Они уже миновали волнорез и добрались до того места, где тропинка была совсем близко к краю и со стороны озера ее подпирал высокий камыш. Полоса из тины и зеленых водорослей пролегала меж берегом и чистой водой. Кэтрин отвернулась от Доры и вошла в воду.
Она рванулась так быстро, устремившись прямо через камышовую изгородь, что Дора осталась стоять, разинув рот и глядя на то место, откуда та только что скрылась из виду. Из-за камышей доносилось шумное хлюпанье. Дора вскрикнула и тронулась следом. Без колебаний ринулась она через зелень, снова вскрикнула, почувствовав, как уходит из-под ног земля. Она почти по колено увязла в тине. Кэтрин сумела сделать еще пару шагов и была чуть поодаль. Почти неторопливо, как трусиха купальщица, приседала она в вязком месиве из водорослей и илистой воды, изо всех сил стараясь забраться подальше от берега. Она легла на бок, и плечико ее платья, все еще странно чистое и белое, виднелось над водой.
Дора окликнула Кэтрин, потом вновь закричала. Только кто услышит? Все так заняты и так далеко. Она потянулась вперед, пытаясь дотянуться до Кэтрин, потеряла равновесие и шлепнулась туда, где было глубже. Вода захлестнула ей лицо. Яростно стараясь удержать голову наверху, она чувствовала, как скользкие водоросли тащут ее за конечности. Отчаянным усилием она все-таки подтянула под себя ноги и села в тину; вода доходила ей почти до горла. Впереди бултыхалась Кэтрин. Она теперь основательно погрузилась в воду — в нее, похоже, вцепились водоросли, и видно было, как их плети скачут вокруг одной из ее бьющих по воде рук. Дора потянулась вперед и ухватила-таки Кэтрин за руку, вновь и вновь повторяя ее имя, а потом завопила громко, пронзительно, что было мочи. Она попыталась потянуть Кэтрин на себя.
В следующий миг Дора обнаружила, что ее тащит вперед. Кэтрин, выдергивая свою руку, тянула ее за собой на глубину. Дора отпустила руку, но было уже поздно. Она была довольно далеко от берега. Ноги тщетно месили бездонную топь из водянистого ила и водорослей. Она колотила ладонями по воде, вопила и хлебала воду — голова запрокинута назад, руки наполовину запутаны в тине. Что-то темное распускалось перед ней на воде. Это были волосы Кэтрин. Как во сне, видела Дора исчезающее в темной трясине плечико Кэтрин, широко раскрытые, закаченные вверх глаза, распахнутый рот. Страх смерти обуял ее. Она отчаянно боролась, хватая ртом воздух, но водоросли держали ее, похоже, затягивая вниз, и вода подступала к подбородку.
И тут она услышала далекий крик. Как в тумане увидела через гладь озера черную фигуру, стоявшую у стены на углу монастырской территории, которая оканчивалась чуть дальше влево на противоположном берегу. Дора в последних муках смертельного ужаса вновь крикнула. Она видела, что фигура эта начинает сбрасывать с себя одежду. В следующий миг раздался всплеск. Больше Дора ничего не видела, собственная ее борьба была на исходе. Вода хлынула в ее хватавший воздух рот, водоросли держали связанной внизу одну руку. Ноги все глубже месили липкий ил. Она издала стонущий крик отчаяния. Черный туннель, казалось, разверзается под ней и она медленно в него погружается.
— Перестаньте сопротивляться, — сказал хладнокровный голос. — Держитесь спокойно, и вас не будет затягивать глубже. Попытайтесь дышать медленно и ровно.
На уровне своего лица и странно близко Дора увидела покачивающуюся на воде голову — по-мальчишечьи коротко остриженную голову, со свежим веснушчатым лицом и голубыми глазами. Дора уставилась на нее, видя ее с какой-то сумасшедшей ясностью, и в первый момент она действительно подумала, что это мальчик.
Дора перестала сопротивляться и, к своему удивлению, обнаружила, что ее не затягивает. Вода плескалась у края подбородка. Она попыталась дышать носом, но рот все равно раскрывался, испуганно хватая воздух. Замерев на мгновение, она с изумлением видела перед собой две головы на воде: круглую голову монахини, которая плыла в более чистой воде прямо за водорослями, осторожно пробираясь к Кэтрин, и поникшую голову Кэтрин — рот и одна щека уже покрылись водой, глаза остекленели. С такой же странной ясностью Дора заметила, что лицо у монахини почти сухое.
Монахиня что-то говорила Кэтрин и пыталась поддержать ее сзади и оттянуть из водорослей. Кэтрин не сопротивлялась. Она обмякла, словно была без сознания. Дора наблюдала. Кэтрин перевернули на спину, над водой поднялся ее подбородок, позади расплылись волосы, и монахиня запускала в них белую руку, чтобы покрепче ухватиться. Рябь докатилась до рта Доры, и она опять начала кричать. Борьба ее возобновилась — дыхание пошло прерывистыми вздохами. И ее снова затягивало. Вода, похоже, лилась ей прямо внутрь, Дора начала задыхаться.
Теплая илистая вода поднималась по ее щеке. И тут она услышала голоса, две сильные руки подхватили ее сзади, приподняли под мышки. Чуть высунувшись из воды и оглянувшись, она, все еще барахтаясь и хватая ртом воздух, увидела прямо над собой лицо Марка Стрэффорда. Он тащил ее к берегу, сам глубоко по пояс в тине. Там ее подхватили другие руки. Она без сил валялась на земле, вода бежала у нее изо рта. Крики продолжались, и, присев через минуту, она увидела Джеймса и Марка — они отчаянно старались выбраться и, умудряясь каким-то образом шагать по этой трясине, держали между собой на весу Кэтрин. С берега цепочкой заходила подмога — вытаскивать их всех на сушу. Где-то с полдюжины людей хлюпало теперь по илистому краю берега. Вдалеке покачивалась на воде голова монахини. Она сдала Кэтрин с рук на руки и подалась обратно, в чистую воду. Она что-то прокричала и поплыла вкруговую к волнорезу.
Дора снова рухнула лицом в траву. Она кашляла, отплевывалась и тихо, облегченно стонала. Кто-то спрашивал, все ли у нее в порядке, но она была еще в ином мире. Она слушала и не понимала, что может ответить — так она была изумлена, обнаружив, что жива. Кто-то вдруг склонился над ней и начал ритмично надавливать на спину. В горле у Доры заклокотало, и она села прямо. Голова закружилась, она закрыла глаза, но сидеть осталась, опираясь на одну руку.
— С ней все о'кей, — сказал Марк Стрэффорд.
Он переключил свое внимание на Кэтрин, но кто-то уже делал ей искусственное дыхание. Когда Дора стала смотреть, Кэтрин со стоном перекатывалась, отталкивая своего спасителя, потом тоже села. Глаза у нее были пустые, белое платье прозрачно облегало тело, длинные мокрые волосы стекали по груди. Она озиралась.
Вперед устремилась донельзя чудная фигура. Дора ошалело уставилась на нее: коротковолосая женщина, явно до пояса голая, а книзу от пояса — в черном. Потом только Дора поняла: это же монахиня в исподнем. Монахиня склонилась над Кэтрин, спрашивая, как та, а затем с улыбкой повернулась к Доре. Она ничуть не смущалась и с вежливым кивком приняла пальто, которое протягивала ей миссис Марк. По виду молодая женщина. Ее веснушчатое лицо было по-прежнему почти сухим.
— Это матушка Клер, — сказал Марк. — Похоже, вам все-таки на роду было написано встретиться.
Кэтрин поднялась на колени и глядела по сторонам, словно искала кого-то. Тут из лесу донеслись еще голоса, и появилось еще несколько человек — с вопросами и криками изумления. Был среди них и Майкл.
То была поистине странная сцена: большинство мужчин по пояс в грязи, две полуутопленницы, матушка Клер, накидывающая пальто на плечи. Майкл глядел на эту сцену с лицом человека, уже поимевшего достаточно сюрпризов и чувствующего, что этот должен быть последним. Но он был не последним.
Когда он прошел в середину этой группы и начал что-то говорить, Кэтрин, шатаясь, встала на ноги. И пошла на него, чудная донельзя — в длинных космах черных волос, рот приоткрыт. Все смолкли. И тут она со стоном кинулась к Майклу. Какое-то мгновение казалось, будто она собирается напасть на него. Но вместо этого она обвила руками его шею и прильнула к нему всем телом. Головой она уткнулась ему в куртку и с безумной нежностью все повторяла и повторяла его имя. Руки Майкла невольно заключили ее в объятья. Над ее склоненной, припавшей к нему головой видно было его лицо, вытянувшееся от изумления и ужаса.
Пол платил таксисту. Несколько мгновений он высчитывал причитавшиеся чаевые. Они прошли на станцию. Пол купил утренние газеты. Как всегда, они приехали задолго до прихода поезда. Сели рядом на платформе, Пол читал газеты, Дора смотрела вдаль, за железную дорогу. Солнце озаряло желтовато-горчичное поле, а над низким горизонтом в зеленой кайме деревьев стояла дымка. Было снова солнечно, нопрохладно; пыльные миражи позднего лета уступали место золотым красотам осени, в которых больше резкости и мучительной эфемерности.
