Ознакомительная версия.
— Весело, Хан, как же весело! — Марину в такие моменты алкоголь не брал уже ни в каких количествах. Она ни на миг не покидала своих жертв и только заставляла подливать и подливать им.
Хан мямлил что-то, но по-прежнему тянул к ней свои руки.
— Как я рада за вас, как я рада, что вы приехали! — визжала Марина противным голосом ему в ухо. — Вы и мне устроили праздник! Такие мужчины!
— Да. — Хану очень хотелось быть сейчас трезвее, но этого уже сделать было никак нельзя.
Марина украдкой посмотрела на часы. Шел двенадцатый час ночи.
— Хочу знаешь чего — кататься! — с самой детской ужимкой на лице произнесла она. — Поехали! По автостраде! С ветром, с музыкой, как мы умеем! Давай, Хан, я хочу, хочу!
Ханом очень давно никто не вертел так, как сейчас Марина. Минут за двадцать до этого она заставила его танцевать.
— Что танцевать-то? — пошатываясь, спросил Хан, которого Марина вывела на середину того места, где в «Генерале Топтыгине» обычно танцевали.
— Танцуй «Польку-птичку»! — скомандовала она и дала знак бармену.
У неё была специальная кассета с самой дурашливой музыкой, и некоторые гости бывали от неё в восторге.
Заиграла музыка, но Хан стоял, не двигаясь.
— Хан, давай, танцуй, я тебе говорю! Мне хочется, слышишь меня? Марина мило топнула ножкой, но сказала так твердо, что Хан тут же принялся танцевать. Он подскакивал, разводил руками в разные стороны, к тому же его ощутимо качало из стороны в сторону.
— Ну, веселей, веселей! — смеялась Марина и хлопала в ладоши.
Глупые свидетели этого тоже веселились и подхваливали Хана.
— Ну, Пьеро — драный живот, смотри на меня, танцуй! — говорила Марина уже тихо, так что Хан не мог её слышать, но видел только, что она весело ему улыбается.
Хан, видимо, сам не понимал сейчас, как смеется над ним Марина, он думал, что ему весело и он делает только то, что сам хочет. А Марина продолжала над Ханом издеваться, подбадривая его, хлопая в ладоши.
«Смотри, Оксанка, смотри, как я его? — говорила про себя Марина. — Ты же видишь сейчас все, ведь правда, видишь? Пляшет, сволочь. И это ещё только начало, он у меня ещё не так запляшет. Все будет, Оксана, поверь мне, я его размажу, я его как щенка сделаю…»
Когда «Полька-птичка» прекратилась, заиграла вдруг та дивная музыка из фильма «Буратино», которую так любила умершая Оксана. Посетители, как успела увидеть Марина, замерли, услышав эту славную детскую мелодию, — так неожиданно было слышать это после дебильных Хановых прыжков и ужимок. После смерти Оксаны Марина разыскала эту мелодию и специально записала её себе.
— Выключи! — резко крикнула Марина бармену, и тот немедленно поставил что-то нейтральное.
Марина, похлопав Хана по спине в знак одобрения, снова предложила выпить. И Хан, совершенно ручной, задыхаясь от своих скачек, послушно выпил, поперхнувшись.
…И вот теперь она требовала ехать кататься.
— На чем? — Шура привалился к ней. К усам его прилип листик петрушки.
Марина вытерла его салфеткой и спросила:
— На чем вы сюда приехали?
— На Сереже.
— Вот на Сереже мы и поедем, — уверенно потребовала Марина и встряхнула Сережу.
— Мы что, пьяны? — вскинулся он.
— Ехать, Сережа, надо ехать. — Марина похлопала его ладонью по щеке. Я хочу, чтоб вы меня прокатили! Больше жизни, Сережа! Мы должны развлекаться, как белые люди. Мы сейчас с вами на таком уровне играем, что сам черт нам не брат.
— Кататься! — Шура был взрослый мужчина, но «повелся» на Маринины слова, как мальчишка. Он, видно, был из тех, кого легко можно было «развести», а он уже, в свою очередь, баламутил остальных. Марина поняла это и теперь наседала в основном на него.
И через несколько минут плохо стоявшая на ногах компания потянулась в подсобные помещения, где в комнате была закрыта их одежда. Марина ждала в коридоре…
Первым выполз Костик, за ним Хан, прижимающий к груди заветную папку, Шурик и Никита, самый незаметный участник пьянки, задержались, потому что им пришлось отрывать от дивана Сережу, который решил прилечь отдохнуть.
— Какой «отдохнуть»! — запротестовала Марина. — Кататься, мальчики, кататься! Поедем в номера! Кто из вас не хочет развлечь даму?
Сережу поволокли к выходу, Марина устремилась вслед за ними, и в руках у неё был пакет, куда она успела набрать в баре водки, орешков и других запасов.
— Мы гуляем, — схватив Никиту под руку, весело махнула Марина пакетом.
Еле-еле удалось разместиться в Сережином «опеле». Крупного Костика усадили вперед, остальные же долго гнездились на заднем сиденье.
— На ручки, я хочу на ручки! — повизгивала Марина, усаживаясь на руки к тому же Никите.
— Иди ко мне, Марина! — потянулся к ней Хан.
— Нет, мне тут, в серединке, удобнее. — Марина начала ломаться, да и Никита тоже её не выпускал.
«Если врежемся, фиг ты будешь мной прикрываться», — подумала Марина, ласково пожимая руку Хану.
И Сережа рванул с места. Понеслись огни, метель поднялась, закружился за стеклами снег.
— Открой окна, Сережа! — скомандовала Марина. — Вот это кайф! Какие мы крутые! Как же мне с вами хорошо!
— А-а! — завопил Сережа, набирая скорость. — Ветер в харю, а я шпарю! О-го-го!
— Мы куда?
— За город! Такое место, убиться! — бормотал Сережа.
— Выпьем на скаку, господа! — Марина вытащила водку. — Это просто праздник какой-то!
Главное, им нельзя было давать опомниться, поэтому Марина делала все очень быстро. Быстро наливала водки, заставляла выпить, тут же наливала еще, кричала, отвлекала водителя, сбивала с толку остальных. Вся эта авантюра с самого начала отдавала безумием. Но Марине хотелось, чтобы обязательно случилось с ними что-нибудь нехорошее. Она была бы рада, если бы на большой скорости они врезались в самый тяжелый бетонный столб на свете. И себя Марине не было жалко. Почему-то она не переставала верить, что с ней ничего плохого не случится. А вот эти друзья должны были пострадать, и непременно. Как получится.
Хан, Никита, Шура и Костя в очередной раз выпили с ней, и Сережа, не выпуская руля, опрокинул ещё один стаканчик.
— Вот это да! Вот это мы!
— Эх, цыган бы нам еще!
— Найдем.
— Да мы что, мы сами цыгане!
— Быстрее, Сережа! Давай, обгони этих козлов, покажи, как русские умеют гулять! — подзадоривала его Марина и тянула руки, чтобы обнять Хана. Тому из-за её рук вообще ничего видно не было, да и сидеть очень узко. Эх, сейчас бы ещё крышу убрать! Шурик, ты хочешь, чтоб тебе сейчас крышу сорвало? А ты, Хан, хочешь?
— Так что, поехали возьмем? — предложил Шура. — Я знаю, что хорошо крышу срывает!
— Конечно, поехали! — задорно крикнула Марина. — Гони, гони, Серега! Ух, ребята, вы мне просто такой праздник устроили! Я вас люблю! Всех буду любить!
— Жми, Сергей! — закричал и Никита.
И тут, конечно, на пути возник пост милиции. Мелькнула палочка, призывающая машину остановиться.
— Не обращай внимания на этого урода! — словно очень торопясь, зашептала Марина.
— Да, мы спешим! — Шура был в ударе. — Гони, гони!
До кольцевой автострады было уже совсем чуть-чуть, Сережа ревел что-то, и Марина видела, что он почти ничего не соображает.
Уже издалека было видно, что дорогу им перегородили две патрульные машины.
— Ну, все… — произнес Никита.
— Гады, не дают людям покататься, — страстно зашептала Марина Никите в ухо, и Хан это услышал. Он попытался дернуться к ней, но тут Сережа резко затормозил, пассажиров кинуло друг на друга.
Служащие ГИБДД окружили машину. С трудом вся компания высыпалась на улицу.
— Что, что случилось? — несчастной птичкой прижималась Марина к присмиревшему Хану. — Почему так? Я боюсь…
Ситуация, конечно, радовала её, но Марине хотелось, чтобы ещё что-нибудь более опасное случилось.
— Ну, глаза налили, — ухмыльнулся толстый лейтенант, отобравший у Сережи права. — Приехали, ребята.
С машиной пришлось расстаться, и искать её теперь нужно было на штрафплощадке. Даже бунтовать и предлагать деньги не было смысла.
Компания осталась на дороге. Мела колючая метель, Марина старательно подставляла под неё глаза, и в конце концов из них потекли слезы.
— Ну что же вы так… — хныкала она. — Ну куда же нам деваться? Я хочу домой, холодно…
Сережа упал на обочину и подниматься не хотел.
— Подождите! — вдруг крикнул Хан. — Папка в машине осталась.
— Какая папка? — стуча зубами, пробормотала Марина, изображая, что самое главное в этот момент — это спасение её от холода. — Холодно мне, Хан, очень холодно, я хочу домой, я замерзла, ну, Хан.
И уцепилась за него. Она должна была быть сейчас самой ненужной и навязчивой, чтобы её, как уже отыгранный материал, отправили домой или просто на все четыре стороны.
Ознакомительная версия.
