Сандра сняла с меня парик и топ с капюшоном. Я остался в мини-юбке, колготках, черном бюстгальтере с грубы ми тяжелыми вкладками и туфлях с высокими каблуками. В бюстгальтере и трусиках я чувствовал себя хорошо, но этого было маловато.
Сандра опустила пальцы в банку с макияжем цвета плоти и начала намазывать мне лицо и шею. Я испугался, потому что банку уже открывали. Это было негигиенично, от этого могли пойти прыщи, или сыпь, или грибок от кожи других мужчин.
Я знал, что не следует ничего говорить, я хотел быть хорошим клиентом, но не мог сдержаться.
– Разве нормально использовать один и тот же макияж для всех? – спросил я, уверенный в своей правоте.
– Вас касаются только мои пальцы, – сказала Сандра, но в ее голосе послышались тревожные интонации. Она привыкла к странным, но простым мужчинам, у которых не было неврозов. На самом деле она сама была странной, но простой женщиной.
Я же чувствовал настоятельную потребность объяснить ей, что ее логика насчет макияжа ошибочна: ее пальцы касались клиентов, собирали с их кожи микробов и потом, с микробами, опускались в банку. Но я не попросил Сандру открыть свежую банку; я позволил наносить микробов себе на лицо. Я принадлежу к тому типу людей, которые не любят делиться вилкой и давать пробовать свой десерт, но всегда позволяю этому случиться, потому что не хочу показаться ханжой.
Зазвонил телефон. Сандра сняла трубку, выслушала, что ей сказали, сообщила свой адрес и цену и попросила перезвонить через два часа. Не успела она вернуться ко мне, как телефон зазвонил снова. Я гадал, будет ли это происходить весь мой сеанс.
Она сняла трубку, минутку послушала, затем ее маленькое тело содрогнулось и чуть ли не взвилось в воздух от гнева, лицо покраснело.
– У МЕНЯ КЛИЕНТ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, НЕ ЗВОНИ МНЕ, КОЗЕЛ! – проорала она и, швырнув трубку, вернулась ко мне. Я был потрясен. Я решил, что какой-нибудь странный клиент преследует ее и теперь, может быть, стоит у подъезда. Он может напасть на меня в ревнивой ярости, когда я буду уходить, и мне придется, истекая кровью, просить помощи у солдата в Форт-Гамильтоне.
Я уже готов был спросить Сандру, часто ли у нее раздаются подобные звонки, но она опередила мой вопрос:
– Жаль, что вы это слышали. Мои родители на пенсии, они живут на Лонг-Айленде и все время мне звонят. Хотят поговорить. Надоело до жути. Это был отец.
– Ваш отец? – спросил я.
– Да, он звонил как раз перед вашим приходом. Они не дают мне покоя.
– Ваши родители знают, чем вы занимаетесь?
– Конечно. Я этого не стыжусь.
Она продолжала намазывать тональный крем – очень тщательно, в несколько слоев. Телефон зазвонил снова. Мы оба собрались с духом. Она протопала к телефону и сказала «алло» профессиональным тоном на случай, если это клиент, но потом злобно заорала:
– Я ТОЛЬКО ЧТО ВЕЛЕЛА ПАПЕ НЕ ЗВОНИТЬ. ДАЙТЕ МНЕ РАБОТАТЬ. БОЛЬШЕ НЕ ЗВОНИТЕ СЕГОДНЯ. ВЫ ОБА МЕНЯ ДОСТАЛИ, ЧЕРТ ПОБЕРИ!
Она бросила трубку. Я не мог в это поверить. Я вдруг понял, что у меня просто замечательная жизнь. Со мной происходили удивительные вещи. У женщины, которая меня переодевает, проблемы с родителями. Она проклинает их самыми грязными словами. Но в конечном счете они понимающие родители, думал я, они не возражают против того, чем занимается их дочь.
Сандра еле сдерживалась, я вежливо молчал. Она вмассировала еще немного тонального крема, затем начала работать над носом, оттеняя его именно так, как посоветовала однажды мисс Пеппер. Работа успокоила ее.
Я спросил, как она занялась этим делом, и Сандра сказала, что является профессиональным визажистом и работает на телевидении и в театрах. Начала переодевать мужчин, когда один актер по секрету рассказал ей о своей проблеме и попросил помочь. Затем он познакомил ее с некоторыми своими друзьями, и она начала свой бизнес. Делает это время от времени.
– Вам нравится? – спросил я.
– Вы хотите знать, возбуждает ли это меня?
Она была проницательной.
– Да, – сказал я.
– Я говорила уже, что мне нравится помогать клиенту почувствовать себя хорошо, но сексуально это для меня ничего не значит. Просто это то, что я умею делать. Мне нравится видеть окончательный продукт.
– У вас когда-нибудь были проблемы с клиентами? – Даже несмотря на то, что звонил ее отец, я все еще думал о мстительном психе.
– В самом начале случались происшествия, но я быстро научилась их пресекать.
Сандра начала работать над глазами. Мне никогда не нравилось, когда что-то делали с моими глазами. Вот и сейчас я с трудом переносил, как она подводила их, красила ресницы и накладывала на веки тени.
– Сидите спокойно, – все время повторяла она. Но именно тогда, когда она красила глаза, даже несмотря на то, что это было жутко, я по-настоящему возбудился. Эрекция от трусиков давным-давно исчезла. Теперь же она вернулась. Ее бедро прижималось к моему бедру, и она так пристально смотрела мне в глаза, что это было похоже на взгляд влюбленной. Затем она встала у меня между ног, чтобы добраться до ресниц. Ее лицо приблизилось к моему. Я чувствовал ее дыхание. Оно было сладким. Мне захотелось поцеловать ее. Это казалось возможным. Она смотрела в мои глаза так, как смотрят только тогда, когда человек нравится.
Я уже был готов сделать это, набрался мужества, чтобы просто наклониться вперед и поцеловать ее, удивить, сделать счастливой, но она закончила накладывать тушь и отступила. Я хотел, чтобы она приблизилась ко мне снова, хотел почувствовать ее ноги у своих ног, но боялся попросить. Она предупредила по телефону: никакого секса.
Макияж занял сорок минут. Финальным штрихом стала изрядная доза красной губной помады, которую Сандра позволила мне нанести самому под ее руководством. Затем она осторожно помогла мне надеть оранжевый топ, натянула на меня парик и немножко причесала его, чтобы он выглядел как надо. Я, насколько мог, избегал смотреть на себя в зеркало, но она заставила меня встать и оценить ее работу.
Я скосил глаза. Из зеркала смотрела высокая сексуальная рыжеволосая женщина с длинными, красивой формы ногами в колготках. Груди выглядели большими, что меня немного возбудило. Макияж придал мне более здоровый вид, скрасив обычную февральскую бледность. Алые губы и вампирские глаза енота соблазняли. Она накрасила мне глаза так же, как свои.
Когда же я посмотрел на себя пристальнее, не кося глазом, то увидел мужчину, который желает носить женскую одежду, несмотря на то, что ужасно в ней выглядит. Плечи оставались слишком широкими, бедра слишком узкими, зад слишком маленьким и плоским, лицо слишком накрашенным, грудные протезы слишком неестественными. Я был точь-в-точь как те любители, которые приходили к «Салли» и тихонько сидели в одиночестве в баре, не получая никакого внимания от мужчин. Вначале было заметно, что они переоделись, а потом они становились невидимыми.
– Как вы теперь себя чувствуете? – спросила Сандра, улыбаясь. Она гордилась своей работой, она была мастером.
Мне не хотелось ее разочаровывать, но чувствовал я себя дураком. Туфли жали. Я попытался пройтись, чтобы ощутить свою сексуальность и возбудиться от этого.
– Вы сделали великолепную работу, – поблагодарил я Сандру и оглядел себя снова. Капюшон действительно выглядел нелепо. Он был как оранжевый ошейник вокруг моей шеи, вроде тех пластиковых ошейников, которые надевают на собак, чтобы они не покусали себя. Как ошейник Лави. Кошачьи волосы на мини-юбке только усиливали уродство: я был псевдоженщиной в грязной одежде.
Преображения не произошло. Я ни на секунду не превратился в хорошенькую девушку. Моя мечта протяженностью двадцать два года, которая началась с мультика про Порки Пига, наконец пришла к своему завершению. И как Порки упал на землю после того, как проплыл в воздухе в образе девочки, так и я потерпел крушение в Бэй-Ридж. Но он хотя был почувствовал себя красивым во время полета, в то время как мне никогда не удастся узнать, что это такое.
Возникло, однако, преимущество, которое я осознал. Стоя перед зеркалом в парике, на каблуках и с губной помадой, я чувствовал себя мужчиной. Может быть, в большей степени мужчиной, чем когда-либо прежде в своей жизни. Я знал, что внутри меня нет женщины, которая хотела бы выйти наружу. Мне нужна была женщина вне меня. И я хотел, чтобы она любила меня. Я хотел, чтобы Сандра снова заглянула мне в глаза.
Мне не давала покоя мысль, не попытаться ли мне поцеловать ее. Может быть, я ей симпатичен. Она подсматривала за мной, я был в этом уверен, когда снимал белье. Она была маленькой женщиной, которую было бы восхитительно обнять. Но я боялся что-либо подобное предпринять. Она так твердо говорила по телефону об облегчении, которого придется подождать до дома.
Ее работа была сделана. Когда вы полностью одеты, то начинаете раздеваться. Больше нечего делать. Но Сандра предложила мне сфотографироваться за десять долларов. Я попросил снизить цену, и тогда она сказала, что сделает фотографии по цене пленки, за пять долларов. Втянутый в торг, я продолжал надеяться, что в конце концов испытаю все и протяну время, чтобы побыть с ней, а может быть, даже продолжу отношения.
