Прямо в том же здании, где располагается наш С-77, пару комнат занимает небывалая контора — коммерческий банк. Но мудрый Женя говорит банковским ребятам: «Я поверю, что вы настоящий банк, если у вас появится хранилище наличных. Пока этого нет, вы — чистая фикция». И это правильно. Между безналичными и наличными — бездна. А доступ к золотой капели, подтекающей из госконтор, совсем не прост.
И Костя зовет меня поучаствовать в подобном проекте. Калиострой поработать. То, что он уволился с филфака, мне совсем не нравится. Хоть какая-то, но все-таки определенность. Костя полон идей и планов. Я скрепя сердце соглашаюсь попробовать — у меня и своей работы выше головы, но не могу отказать любимому другу. Завтра едем к Гоше.
Гоша руками машет и все время повторяет: «Да там все элементарно. Не бином Ньютона». Знает ли он, что такое бином Ньютона, я не уверен. «Есть районное объединение автосервисов». Ну вот появилась корова, которую следует доить. «Головная контора в Люберцах, а сами автосервисы разбросаны по всему району. Я придумал сделать сеть сбора данных. Саму сеть будут делать другие люди. Они предлагают радиорелейную связь. А от вас я хочу вот что. В каждом автосервисе ставим компьютер и на него программу ввода данных — детали всякие, накладные, расходные, сколько, чего, почем, заносим в машину и данные по сети передаем на центральный компьютер. А там их собираем и отчеты выводим на принтер. Информация передается оперативно. Все все знают. Красота! Я сразу плачу авансом половину стоимости программ. Три тысячи». Костя смотрит на меня. Он ничего не понимает. Я все понимаю. Работать не будет. По тысяче причин. Но продолжаю слушать, поскольку наша цель не запустить систему, а деньги получить. А это не одно и то же. Я уточняю: «Какие компьютеры вы собираетесь ставить в автосервисах?» — «Специально для этого закупаем партию компьютеров БК-0010». — «Это что за зверь?» — «Школьные машины. Для компьютерных классов. Сейчас их производство мощно разворачивается. Они дешевые, но от них много и не надо. Ввести данные и сохранить на бытовом кассетном магнитофоне. А центральная машина — ЕС-1041 — советская персоналка». — «Эту я как раз знаю. А как передавать?» — «Ребята, которые сеть делают, установят устройства, которые считывают данные с БК и передают в сеть». — «Нам надо подумать». — «Вы только думайте быстро. А то мы другим отдадим, желающих-то полно кругом». Мы откланиваемся. Выходим на улицу.
Костя смотрит на меня выжидающе: это его первый проект, он на него очень рассчитывает. Надеется, что это такое мощное начало, а дальше все будет круче и круче, вперед и вверх, а там… Ну ясно, что там — золотые горы свободы. Деньги сразу предлагают — и это не зарплата на филфаке. Даже сравнивать неудобно.
Я молчу. Опять разводилово. Ох, да когда же мы хоть что-то дельное напишем!
— Ну, не молчи. Что ты думаешь?
— Костя, работать ничего не будет. Сеть они не сделают. Какие, блин, радиорелейки? Они что, прифигели там? А если не прифигели и сами все понимают, значит, делать и не будут.
— Но почему ты все время думаешь про сеть? Это же не наша задача.
— Если бы это была наша задача, я бы сразу ушел и не думал бы, и не молчал. В том-то и дело, что можно попробовать проскочить.
— Знаешь, у меня последнее время с деньгами трудности. Но это не главное, просто хочется попробовать серьезное дело.
— Хорошо. Давай попробуем. Звони этому Гоше. Только пусть уж они нам эти Бэкашки дают.
Аванс мы получили буквально на следующий день. А дальше весь проект лег, естественно, на меня, поскольку Костя, во-первых, был очень занят, а во-вторых, ничего делать толком не умел.
Привезли две Бэкашки. Поставили на мой рабочий стол прямо в родной кооперации. Женя посмотрел, послушал мой печальный рассказ, головой покивал и сказал: «Ох, ребята, похоже, вы вляпались». — «Похоже. Ну что же делать, если такова непреодолимая сила обстоятельств». Каких именно обстоятельств, я уточнять не стал.
Программа для ввода данных на Бэкашке была простейшая. Но Бэкашки эти делали люди, которые и не рассчитывали, что на этом металлоломе кто-то будет работать. Тем более программы писать. Там все было сделано не для работы, а для ее демонстрации.
Короче, ситуация оказалась элементарная, потому что ответ был один — прямой и строгий — аванс надо возвращать. Я-то свою половину вернул бы тут же, но ведь и Косте пришлось бы поступить также.
Пришел коллега Сорочкин — крутой профессионал. Я говорю: «Вот такая жопа нарисовалась». Сорочкин взял листочки с документацией. Покрутил. «Эту жопу можно объехать, но на очень хромой козе. Гонишь графическую память поганой метлой, чтобы оперативку не засирала — и вот у тебя 27 кило для ассемблерной программы и для твоих данных. И можешь писать и ни в чем себе не отказывать. Ассемблер здесь от PDP, ты его должен помнить. Документацию я тебе дам. Но ассемблировать, это тебе не на Бэйсике лабать. Пошли ты по матери эту затею».
Я эту затею не послал и программу написал на ассемблере. Это был безусловный шедевр. Я разместил на кончике иглы 1000 ангелов. Вот кому это было надо? Точно не Гоше. Его бы и один вполне устроил.
Кончился весь этот наш с Костей проект полным провалом. Программу-то для Бэкашки я написал, но до конца дело так и не довел. У меня банально не хватило времени на рисование отчетиков для центральной машины. И мне все-таки пришлось вернуть аванс. Весь — за нас обоих с Костей. У него денег просто не было.
Костя прекрасно понимал, что взял деньги и устранился. А всю ответственность свалил на меня. И было ему очень совестно.
48
Пока я бился над этой программой, Женя ходил и молча смотрел на мои муки. Когда все кончилось обломом, он между прочим рассказал одну из своих историй.
— У меня есть знакомый. Он провернул замечательный проект: издал книжечку стихотворений Набокова — 10 страничек на скрепке — тиражом 100 тысяч. Продал тираж буквально за месяц и купил квартиру в центре.
— Да видел я эту книжечку…
— А вот не торопись. Конечно, для такого начитанного, как ты, это несерьезно. Но ведь таких немного. А людей, которые что-то про Набокова слышали, но ни строчки не прочли, — куда больше. Они пришли и эту убогую набоковскую книжечку купили. Качественное это издание? Даже смешно спрашивать. Успешен ли этот проект? Тоже спрашивать не надо — квартира-то вполне себе есть, и он в ней живет.
— То есть главное — впарить тупому, как полено, потребителю любое дерьмо, а там и трава не расти.
— Почему дерьмо? Стихи-то отличные, и прочли их многие. Так что прямая польза для народного просвещения.
— Но ведь есть объективное качество продукта…
— Теперь ты говоришь, как голимый совок, потому что ничего не понимаешь в «качестве». Если все что угодно с руками оторвут, все по штуке в одни руки, отсутствует обратная связь, и настоящий контроль качества невозможен. И ничего не поможет — ни ОТК, ни знаки качества, ни прочая мутотень. Потому что никакого объективного «качества», за которое в Совке горло драли, не бывает. Здесь нужен рынок.
— Вот я и говорю, навалить дерьма на лопате — и пусть хавают…
— Опять ты про то же. Вот ты написал очень крутую программу. И чувствуешь себя молодцом. Но ведь если посмотреть строго — ты же всех подставил и себя самого тоже. Что значит один очень хороший модуль в неработающей системе? Чем он лучше очень плохого? Ничем. А проект не сложился. Может, и нужна-то была как раз копеечная демострашка — первый черновой набросок, но не одного модуля, а всей системы. Если бы она вся задышала, тогда бы и переписывал.
— Да такой демострашкой никакой бухгалтер не стал бы пользоваться!
— А твоей суперпрограммой пользуется? Откуда ты знаешь, что эта демострашка для бухгалтера? Может, она для одного контрольного показа, и ты бы сам за клавой и сидел. Показали бы — по рукам ударили. Получили новое финансирование — и дальше развивай, доводи до совершенства. Или хоть бабок срубили бы немного.
— Если я знаю, как сделать лучше, я должен сделать лучше.
— Золотые слова! Но только если ты на самом деле знаешь, что лучше, а не из пальца высосал. А узнаешь ты, когда у тебя этот продукт купят. Купят, понимаешь? Мани-мани. Если купили, гарантия некоторая есть, что ты сделал не хорошее, не качественное — это все вещи эфемерные, — а что-то нужное, полезное. Мы с тобой про несделанную работу не говорим — техзадание нужно выполнять. Но сделать-то можно очень по-разному. Ну вот нужен сейчас Набоков на скрепке, как воздух, — и все жители этой страны готовы отдать за него последний рубль, а больше — даже за наилучшего Набокова не готовы, потому что нету у них больше! А ты не продукт делаешь, ты самолюбие свое хочешь потешить, пишешь, как тебе нравится. Тогда не жди, что тебе за это кто-то заплатит. Все наоборот — это тебе придется за это платить. Вот ты сейчас обжегся — и хорошо, поскольку не до смерти. Значит, окрепнешь. Давай просыпайся, кончился Совок.
