Глаза мальчика открылись. Над ним склонился учитель Навицкий. За его спиной маячила директриса.
Мальчик приподнялся, понял, что запутался в одеяле, и начал выкарабкиваться из него, как стал бы вырываться из удушающих рук. Учитель придержал его за плечи. На лице мальчика был испуг.
— Все хорошо, — сказал учитель. — Ты задремал, Алик, и вдруг начал разговаривать во сне.
Мальчик успокоился.
— Алик, ты меня слышишь?
Он кивнул.
— Я хочу пить.
Учитель повернулся к директрисе. Та направилась к столу и пару секунд спустя вернулась со стаканом воды. Учитель поднес его к губам мальчика.
— Полегчало?
Частично вода полилась по подбородку, но все равно освежила мальчику горло.
— Алик, тебе что-то снилось? Ты метался во сне. Ты помнишь, что тебе снилось?
Он прекрасно все помнил. Сделав еще один глоток, мальчик кивнул.
— Итак, Алик, — начал Навицкий, — что все это значит?
— Я…
— Ты кричал одно и то же, Алик.
Вода ледяным потоком бежала по горлу. Мальчик похолодел.
— Что я кричал?
Учитель поднялся на ноги.
— Довольно странно… Ты ворочался с боку на бок, твои руки словно что-то сжимали, ноги подрагивали… И ты все время говорил… — Учитель переглянулся с директрисой и продолжил: — «Он выходит из леса». Ты все время повторял это, Алик.
***
Лес… Тропинка… Давно брошенная машина со следами ударов топором…
Старик брел, оставляя за собой борозду в подмерзшем снегу.
Темная лента дороги в тусклом зимнем свете… Мимо прогромыхала одинокая машина. Водитель прокричал ему что-то и погрозил из окна кулаком. Дикарь крикнул что-то в ответ.
Сидящие на ветках деревьев голодные грачи… Сбитая на дороге рысь…
Одна здоровая нога, вторая бесполезно тянется позади. Он выставил вперед костыль и сделал очередной шаг.
***
Звонок возвестил о начале большой перемены. Мальчик сидел в учительской. Снег валил не переставая. Совсем не та погода, чтобы играть во дворе, и дети, должно быть, сидят сейчас по классам, в зале, в библиотеке и в других укромных уголках, какие только смогли найти. В учительской педагоги тоже жаловались на непогоду.
Наконец в помещении почти никого не осталось. Учитель Навицкий присел перед мальчиком на корточки.
— Алик, тут один человек хочет с тобой побеседовать.
— А кто он?
— Мужчина, милиционер. Он занимается поиском пропавших людей.
— Но я же не пропал, я здесь, перед вами, — шепотом возразил мальчик.
— Алик, я заявил в милицию о твоем исчезновении после того, как ты перестал ходить в школу.
— Я не думал…
— Я не знал, что делать, Алик. Милиционер задаст тебе несколько вопросов. Его интересует, что случилось с тобой и с твоим дедом. Кстати, он жив?
Мальчик не ответил, и учитель продолжил:
— Думаю, эту ночь ты проведешь у меня дома.
Мальчик растерялся и вдруг почувствовал себя предателем. Он не собирался возвращаться в город. Он просто хотел остановить Лену, а потом, как говорится, «шмыгнуть в кусты». В лесу остался костер, его нужно поддерживать. И дедушка, который лежит на снегу. Надо накрыть его сосновыми ветками и одеялом, чтобы ночью лес не забрал его к себе.
Учитель хотел взять его за руку, но мальчику показалось, что это тоже будет предательством. Выдернув руку, он поднялся на ноги.
В классе дети ужасно шумели, но при виде учителя сразу же прекратили свои игры, включая опрокидывание стульев и перебрасывание скатанными из бумаги шариками. Учитель провел мальчика к его прежнему месту за задней партой. Юра окинул его озадаченным взглядом и, когда Алик уселся, взял карандаш, лежавший на углу парты, и протянул приятелю. Мальчик взял карандаш, не очень помня, как им писать. Лицо Юры расплылось в улыбке.
— Ты придешь поиграть со мной после школы? — спросил он с таким видом, словно Алик никуда на год не исчезал.
Тем временем начался урок. Сегодня они не читали книжек и не решали задач. Учитель нарисовал на доске гору и начал рассказывать об альпинистах, попавших в снежную ловушку, и о времени, которое понадобится, чтобы до них добраться. Мальчик чувствовал себя словно в тумане. Пробежав взглядом по лицам детей, он увидел Лену. Девочка сидела в другом конце класса, покачиваясь на задних ножках стула и улыбаясь. Иногда ручка падала из ее руки на пол. И каждый раз другой мальчик, который не сводил с Лены восхищенного взгляда, поднимал ручку и передавал ей.
— Лена! — обратился к девочке учитель. — О чем ты думаешь?
Она едва не упала со стула.
— Что?
— Ты меня слушаешь?
— Да. Извините.
Навицкий тяжело вздохнул, словно подражая ее отцу.
— Будь внимательнее…
Учитель заговорил с классом, стараясь вовлечь в обсуждение как можно больше учеников, а Лена почти сразу же снова принялась качаться. Но на этот раз она, похоже, слишком увлеклась, не удержалась и, взмахнув руками, упала на пол. Все загалдели, а лежащая на полу Лена улыбнулась. Ей, видимо, приятно было оказаться в центре внимания.
Никого не стесняясь, Алик вскочил с места и в несколько секунд очутился у парты Лены. Учитель Навицкий призвал всех к тишине, но поступок мальчика привел класс в полный восторг.
— Ты не ушиблась? — спросил мальчик.
— Я часто падаю.
Сжав ее плечо, он прошептал:
— Ты рассказала, Лена?
— Алик…
— Рассказала?
Девочка попыталась высвободиться, но мальчик не отпускал ее до тех пор, пока она не ответила:
— Нет, Алик, но тебе надо обо всем рассказать взрослым. Они должны знать…
Учитель подошел к ним. Опираясь на плечо мальчика, Лена встала. Наклонившись, Алик поднял стул. Когда он выпрямился, девочка смотрела в окно. Мальчик слегка подтолкнул ее локтем, желая придвинуть стул к парте, но девочка никак не отреагировала.
— Алик, вернись, пожалуйста, на свое место.
Мальчик хотел уже отойти, когда Лена удержала его за рукав. Алик попытался вырваться, но девочка не отпускала.
Окно было большое, почти во всю стену, но конденсат на нем мешал все хорошенько разглядеть. Лена протерла рукой стекло. Получился небольшой «иллюминатор», в который открывался вид на площадку для игр. «Иллюминатор» постепенно уменьшался, и девочка отошла в сторону, давая мальчику возможность в него заглянуть. Для этого Алику пришлось привстать на цыпочках.
— Видишь? — прошептала Лена.
Голос ее задрожал. Впервые в нем слышалась растерянность.
Площадку для игр покрывал глубокий слой свежевыпавшего снега. Больше всего его собралось в ее дальнем конце.
Мир мог бы показаться девственно белым и нетронутым, если бы не борозда, змейкой извивающаяся через игровую площадку. По краям ее лежал вывороченный снег.
— Это он? — чуть слышно выдохнула Лена.
Мальчик поднял руку и протер стекло. Борозда сворачивала к зданию школы и проходила всего лишь в нескольких дюймах от окна, из которого он сейчас выглядывал, а после скрывалась из виду за углом, где находился зал. Мальчик скользнул вдоль окна, протирая рукавом стекло. Когда чья-то рука схватила его за плечо, он застыл на месте, решив, что это дед. Развернувшись, мальчик увидел учителя Навицкого.
— Почему бы всем не сесть и не продолжить наш урок? Потом мы сможем со всем разобраться.
Как сказать учителю, что не с чем тут разбираться, что ему срочно нужно уходить? Он уже слышал звуки, предвещающие приближение деда: тяжелое зимнее дыхание, стук каблука, шлепанье усохшей ноги…
Рука учителя на плече вынудила мальчика вернуться на свое место за партой. Все смотрели на него, но только Лена понимала причину столь странного поведения. Алик опустился на стул, и Юра протянул ему карандаш. Конец его был изжеван.
Мальчик обернулся и посмотрел на окно, выходившее на задний двор школы, отведенный под стадион, — летом мальчики играли там. Но сейчас стекло покрывали ледяные узоры, видимости через него не было никакой. Человек мог стоять совсем рядом с другой стороны, и никто бы его даже не заметил.
Глаза мальчика встретились с глазами Лены. Они взывали… Они молили… И хотя учитель продолжал на нее посматривать, девочка протерла рукой стекло и выглянула наружу. Потом едва заметно отрицательно покачала головой.
Учитель продолжал забрасывать класс вопросами. Они сыпались, словно горох, в едином ритме.
Но был еще один звук, долетающий до слуха мальчика.
От окна за спиной доносилось знакомое поскрипывание.
***
Мальчик поднял руку и только потом подумал, зачем ему это. Сработал инстинкт. Впрочем, учитель заметил его поднятую руку.
— Что, Алик?
— Мне надо выйти.
Навицкий кивнул.
— Хорошо. Я отведу тебя через минуту.
Опустив руку, мальчик понял, что учитель решил, будто ему нужно в туалет. Но он не пользовался туалетом. Ямок в земле и листьев вместо бумаги всегда хватало.
