И тот факт, что весь этот день Гвен была такой послушной и милой, тревожил Клер еще больше. Наверняка у этой маленькой хитрюги был некий внутренний мотив вести себя безупречно. И тем не менее день они провели прекрасно. Да, она слишком много болтала, минуты не могла посидеть спокойно, но Клер как-то уже начала привыкать к обществу этого шумного и беспокойного создания. А “операция” с подменой дневников породила даже чувство единения (и еще целый взрыв сдавленного смеха, когда Эндрю Кент вышел из читального зала). И ей, Клер, следовало признать, что вела она себя в тот момент не самым лучшим и благоразумным образом. Однако она почему-то ничуть о том не сожалела. Никогда прежде ей не доводилось так веселиться в библиотеке. А потом последовал поход за нарядами, подготовка к свиданию, и это тоже было весело и превратилось в настоящее приключение исключительно благодаря Гвен.
“Если с ней что-то случилось, это будет целиком моя вина”, – подумала Клер. Ей следовало бы с самого начала догадаться, что свидание с Джанкарло было подстроено девчонками. И она бы догадалась, непременно… но ей самой так хотелось встретиться с ним. Какие она найдет слова для объяснений с отцом Гвен? Как будет жить дальше с этой своей виной?…
И вот в половине двенадцатого ночи она сидела в холле гостиницы, Стефания говорила по мобильному телефону с Марко, который проводил поиски в районе Сан-Себастьяно. Двое полицейских у стойки изучали паспорт Гвен и заполняли какой-то бланк. “Лицо, пропавшее без вести”. Ее Гвен – “лицо, пропавшее без вести”. Что же такого натворил Николо, чем так обидел или рассердил Гвен, что та сбежала? “Если Джанкарло не убьет своего кузена, это сделаю я”, – мрачно пообещала себе Клер.
Джанкарло опустился на колени перед ней.
– Мы обязательно найдем Гвен, – тихо проговорил он. – Ее уже вовсю ищет полиция, а Марко с Николо прочесывают дорогу, по которой шли с кампо Барнаба сегодня вечером.
– Они были на кампо Барнаба?
– Именно там они встретились с Гвен и Стефанией и уже оттуда отправились к дому друга Николо.
Клер резко встала.
– Я иду туда.
– Не хочешь подождать здесь?
– Кампо Барнаба – это единственное хорошо знакомое ей место в Венеции. Кажется, я догадываюсь, где она может быть.
Водитель небольшой лодки выключил мотор, они свернули в канал Барнаба, причалили к мосткам, и лодка слабо закачалась на мелких волнах. Бледная, круглая, точно налитое яблоко, луна озаряла небольшую площадь. Белый фасад церкви Сан Барнаба, находящейся в восточной части площади, отливал каким-то призрачным сиянием. В свете луны все казалось бледным, серебристым, все изгибы и линии проступали с особой четкостью, даже жесткостью. И шаги Клер по тротуару звучали как-то слишком резко и четко.
Джанкарло ждал в лодке, пока Клер осматривала пустое пространство. Все магазины были закрыты, зонтики уличного кафе “Альфредо” убраны на ночь. Что, если Гвен вообще здесь не было? Но кампо Барнаба было единственной зацепкой. Клер была уверена: Гвен запомнила их разговор об этой площади и церкви. Нет, разумеется, ей еще надо было найти это место…
– Клер?…
Дрожащий неуверенный голосок доносился откуда-то из арки у входа в церковь.
Слава тебе господи! Клер испытала такое облегчение, что ее даже бросило в жар.
– Гвен!
Клер бросилась через площадь.
Гвен сидела в темноте, привалившись спиной к холодной каменной кладке стены. Подняла голову, и Клер увидела несчастное заплаканное лицо в разводах от расплывшейся туши.
– Ты в порядке? – спросила Клер и опустилась на колени рядом с девочкой.
Гвен кивнула, шмыгнула носом, потом вытерла его рукавом.
– Я потерялась.
– Знаю. И поступила правильно, оставшись здесь. Если бы продолжала блуждать, найти тебя было бы труднее.
– Я надеялась, вы вспомните.
– Я вспомнила. Господи, как же я рада, что ты нашлась! Мы все страшно волновались. – Клер обернулась, взглянула на моторку. – Идем. Домчимся до гостиницы быстро, как ветер.
Гвен, щурясь, всмотрелась в моторку.
– А что, Джанкарло тоже там?
– Да.
Подбородок девочки задрожал, по щекам вновь поползли слезы.
– Мне так стыдно, – еле слышно пробормотала она, и слезы хлынули уже ручьем.
– Но что случилось, Гвен? Николо обидел тебя, да?
– Нет, он ни в чем не виноват.
– Тогда почему же ты…
– Просто захотела уйти и ушла, вот и все. – Гвен рыдала уже взахлеб. – Хотела вернуться… – всхлип, – в гостиницу… – снова всхлип, – а потом заблудилась…
Последние слова утонули в горестном плаче. Глаза сощурены. Рот открыт в безобразной гримасе, и лицо ее стало похоже на одну из карнавальных масок, что видела Клер.
Она достала из сумочки пачку бумажных салфеток, протянула девочке.
– Успокойся, вытрись. И все равно не понимаю, почему ты сбежала.
Неожиданно Гвен заплакала еще сильней. Грудь ее судорожно вздымалась от резких всхлипов, которые, похоже, перешли в икоту. Она вытерла нос салфеткой, подняла глаза на Клер, губы ее дрожали.
– Он меня не лю-ю-ю-бит… – простонала она.
– Николо? Но ведь вы только что познакомились.
– Да не Николо. Тай-й-лер.
И вновь перед Клер возникла трагическая карнавальная маска, вновь потоком хлынули слезы.
– Тайлер? Твой дружок из Америки?
– Он… не мой дружок. Он встречался со мной, а потом бросил, даже вообще перестал разговаривать. И теперь встречается с Тиффани Хейвер-р-рмейер… – Она умолкла, пытаясь совладать с рыданиями. Потом сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. – Тиффани… она, конечно, хорошенькая. Блондинка и стройненькая такая… но все в школе знают, что я с ним целовалась, а потом он взял и бросил меня и стал встречаться с ней. До сих пор не могу поверить, что она нравится ему больше, чем я…
Гвен снова разразилась рыданиями.
– Уверена, это лишь потому, что он недостаточно хорошо тебя знает.
– Тиффани нравится ему больше, потому что она старше и знает разные штучки.
– Какие еще штучки?
– Ну, всякие там, сексуальные.
Гвен шмыгнула носом и, похоже, немного успокоилась.
– Так ты считаешь, он бросил тебя лишь потому…
– Он сказал, что я слишком молодая и неопытная. Я и подумала: если поднабраться немного опыта…
– Так именно за этим тебе понадобился Николо?
– Не только поэтому. Мне Николо понравился… но когда мы начали целоваться, я сразу же подумала о Тайлере. И о том, что, наверное, он сейчас целуется с Тиффани. Может, они вообще все время только и делают, что целуются.
– Ну, этого нельзя знать наверняка, – сказала Клер.
– Просто мне так кажется.
– Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, – согласилась с ней Клер. Сколько раз пыталась она отогнать мучительное видение: Майкл и Лаура вместе, целуются, обнимаются…
– И тогда я вдруг заплакала, – продолжила Гвен. – И мне тут же стало стыдно, не хотелось, чтобы Николо видел меня в слезах и соплях. И я ушла. А потом заблуди-и-лась…
Ну вот, приехали, снова здорово. Клер достала из пачки еще несколько салфеток.
– Знаешь, парень, который бросил тебя только из-за того, что ты не знала разных там штучек, – нравоучительно и твердо заявила она, – не парень, а задница!
Гвен шмыгнула, вытерла глаза.
– Разве?
– Конечно! Я вообще не понимаю, как можно с такими иметь дело.
– Но я его люблю. – Гвен смешно и громко икнула, наверное, только это смогло удержать ее от слез. – Как же я могла влюбиться в задницу? Не понимаю!
– Миллионы женщин постоянно задаются тем же вопросом. Боюсь, на него очень сложно отыскать правильный ответ.
– Но я не перенесу, просто не выдержу, если он снова меня не полюбит!
– Ах, Гвен, – вздохнула Клер. – Знаю, это очень больно. Человеку, который сильно любит кого-то и ему не отвечают взаимностью, очень трудно жить на этом свете.
Гвен смахнула слезы с глаз.
– С вами тоже такое было?
– Да.
– И что же вы сделали?
– Уехала из Нью-Йорка, сменила школу, заперлась дома и с головой ушла в работу. Но вовсе не хочу сказать, что это единственный правильный выход.
– А какой же тогда правильный?
– Наверное, каждый должен решать сам. Но теперь бы я сказала… надо просто продолжать жить. Встречаться с людьми. Верить, что все будет хорошо… просто потому, что иначе быть не может.
– А если ничего хорошего не будет?
– Будет, обязательно, точно тебе говорю! – Клер заглянула Гвен прямо в глаза. – Обещаю. – Выждала секунду-другую, увидела, как Гвен нерешительно кивнула в ответ. – Ну, ты готова идти? – Клер покосилась на Джанкарло, поджидающего в лодке. – Пойдем, прокатимся немного. Правда, не в гондоле. В моторке.
3 марта 1618 года
Канал Санта-Тернита, где Ла Селестия договорилась встретиться с Алессандрой, был крошечным и находился неподалеку от Арсенала. Алессандра спряталась под навесом, убрала руки под плащ, щеки ее горели от холода. Нико вел гондолу через целую паутину узких и темных протоков, в этой части города их было особенно много. Отражение от только что взошедшей луны скользило по чернильно-черным водам, на миг бледное ее мерцание отражалось в металлических частях гондолы и сразу гасло. Алессандра втянула ноздрями сырой холодный воздух и поморщилась – здесь всегда пахло горьковатым дымом от плавильных печей Арсенала.
