Ознакомительная версия.
– Это девушка?! Девушка?! – звучали размытые голоса отовсюду и казались до боли знакомыми.
– Как это возможно?!
– У Харпера сиськи!
Ощутив под собой невесомость, почувствовала, что меня куда-то несут. Не знаю куда. Да и не важно куда.
– Лекса, будь со мной. Дыши, – звучал голос Калеба над головой. – Дыши, умоляю. Будь со мной.
Будь со мной…
– Она тебя не слышит! – раздавалось сбоку пыхтение Мики.
– Слышит, – негромко отозвался Калеб и перешёл на бег.
«Прости, папочка, я всё-таки подгадила тебе с выборами».
Вот так я умерла.
Шутка.
И если я всё ещё способна на дурацкие шутки, значит, в моей жизни всё не так уж и плохо – а вот эта шутка была самой остроумной.
Моя жизнь – дерьмо собачье.
Прошло чуть больше двух месяцев с того дня, когда едва ли не разгорелся один из самых фееричных скандалов в истории шоу-бизнеса. Он бы вполне мог случиться, если бы не влияние и связи моего отца, а также его несравненные способности быстро решать проблемы.
Видеозаписи были изъяты, хотя большая часть населения Штатов не только успела лицезреть мою обнажённую грудь, но и наверняка заметить, что она могла бы быть и побольше. А потом Калеб унёс меня со сцены, а медики вовремя справились со своей задачей и буквально вытащили меня с того света. Но к этому моменту я уже была без сознания, а когда очнулась, меня встретил глянцевый потолок моей спальной комнаты в нашем семейном особняке. И Хизер, тихонько рыдающая над моим телом, точно я покойник.
Кто бы мог подумать, что моя сестра способна так рыдать.
И так виртуозно извиняться.
Родители прижали её к стенке сразу после того, как отец сделал звонок в Пенсильванию и убедился в том, что французский мне даётся хреново, потому что его дочь вообще не посещает занятия. Как и саму школу, в принципе. Мобильный Хизер пришёлся им кстати, и как моя сестра не старалась убедить их, что ни в каких переодеваниях я не учавствую, сделать этого так и не получилось. А после того, как Хизер дали понять, что она немедленно уезжает в Англию в одну из самых строгих школ для девочек, моей сестре пришлось сдаться и выложить всё как есть. И если бы я не знала, что такое закрытые заведения, где нет ни одной сексапильной мужской попки, стала бы её винить.
Но уже прошло больше двух месяцев, и избирательная кампания моего отца всё же завершилась успехом, так что сенатор всё ещё сенатор, а его непутёвая дочь всё ещё его непутёвая дочь, у которой скоро помолвка с толстым бегемотом Эваном. Нет, я не спятила. Эта помолвка стала главным условием для того, чтобы меня на веки вечные не заперли в какой-нибудь ещё более закрытой школе на краю вселенной и не пустили мою дорогую во всех смыслах гитару на переработку.
Заберу её, как только отец уедет в командировку.
И, разумеется, выходить замуж я не собираюсь. Но в силу обстоятельств пришлось признать, как сильно я была не права и какой Эван у меня всё же очаровательный и милый парень. И вуаля! Наша помолвка тут как тут, так что вполне вероятно, что в скором будущем я примерю на себя роль Джулии Робертс и стану одной из сбежавших невест.
Не сказала бы, что за два месяца наша семейка примирилась и души не чает друг в друге. Всё стало просто… тихо. Все успокоились, но это не значит, что все друг друга обожают и забыли о том, какая дрянь Александра Вудвилл.
Да уж… Тогда отец был в ярости. А мама несколько недель не могла справиться со слезами. И, к моему приятному удивлению, на семьдесят процентов они были связаны с тем, что её дочь чуть не лишилась жизни на каком-то там нелепом шоу. А остальные тридцать были посвящены тому, что её старшенькая – позор семьи.
Хоть и по поводу последнего ей можно было бы вообще не беспокоиться.
R. Q. Entertainment и Victory Records в блистательном сотрудничестве с моим отцом быстро сумели уладить проблемы. Всё обыграли так, будто появление девчонки на сцене в мужском ампула было спланированным.
«Ведь Калеб ни за что бы не стал помогать одному из участников пройти полуфинал, потому что это было бы несправедливо» – и ещё тысяча и одно враньё мистера Вонга.
Тогда-то организаторы и придумали такой потрясающе остроумный розыгрыш, и никто не ожидал, что закончится он едва ли не трагедией. Личность девушки, то есть меня, афишировать не стали, сославшись на то, что это была одна малоизвестная актриса и ей вовсе ни к чему привлекать к себе внимание таким жутким способом. Её, то есть меня, в итоге все пожалели и не стали долго мусолить эту тему. А Мики Харпера, судя по всему, прямо с полуфинала унесли НЛО, потому что выступление его так и не состоялось. Ну это так, мои предположения.
Может, моего отсутствия просто не заметили?
В общем, версий случившегося ходило много. Кто-то верил байкам агентства, кто-то был близок к истине, кто-то и вовсе попал в точку с теорией о том, что Мики Харпер всё время был девчонкой, но, так или иначе, никто не знает, что этой девчонкой была дочь сенатора штата. А это главное.
И, разумеется, никто не знает, сколько актов о неразглашении было подписано и какие за них полагаются штрафы. Только тесный круг людей осведомлён о том, что всё это время в мужском шоу принимала участие девушка. А для всех остальных… я всё тот же Мики Харпер, который с ответственностью подтвердил придуманные агентствами и моим отцом написанные на бумажке слова. Телевидению запретили брать у него интервью – у настоящего Мики – во избежание обнаружения разницы в нашей с ним внешности, но вот журналы и другая пресса с радостью публиковали все его интервью без приложенных к ним фотоснимков.
Для меня было неожиданностью, что он на это согласился. Даже если мой отец и настаивал на этом, без своего собственного желания Мики всё равно бы на это не пошёл. Так что… моя семья теперь в крупном долгу перед ним.
Разумеется, жёлтая пресса пыталась «копать», но никто не станет особо упорствовать, когда в деле замешан известный политик, хоть и инкогнито. Хизер сказала, что существуют специальные люди, которые решают проблемы с неугомонными журналистами и быстро заставляют их умерить пыл. Ещё Хизер ехидно добавила, что это страшные люди и лучше вообще об этом не думать.
Вот я и не думаю. Сколько проблем и кому принесла.
Но вероятнее всего, эти страшные люди наиболее серьёзно потрепали одного человека, которого я вполне могла бы назвать другом…
Винс.
Это была не случайность.
Этот парень отлично знал о моей аллергии на арахис и со спокойной совестью добавил в коктейль своей бабушки парочку хрустящих орешков.
Хизер подслушала разговор родителей, когда они обсуждали это. Как оказалось, Винс всегда был тёмной лошадкой, которая предпочла держаться максимально близко к своему главному конкуренту.
Даже лестно как-то!
Винс считал меня своим главным конкурентом!
Да нет, бред какой-то…
Благосклонность тайного судьи и мой абсолютный слух стали для Винса предметом зависти, и выбрал он меня еще в тот день, когда перекусил все струны на моей гитаре.
«Случайность, – так он сказал тому, кто его допрашивал. – Харпер спал, и я не мог не воспользоваться возможностью устранить одного из конкурентов».
Действительно. Проще простого!
Этот парень не дружит с головой.
Он жил со мной в одной комнате, поддерживал меня и всё это время строил планы о моей нейтрализации, потому что считал меня одним из главных соперников, вот и таскался всегда рядом. Как и отлично притворялся спящим (как и Дрейк), когда Гарри и Жак тащили меня к бассейну. И, оказывается, Винс понятия не имел, какой сильный отёк способна вызвать у меня парочка молотых орешков в коктейле. Думал, у меня просто веко дёргаться начнёт, ну или… не знаю, расстройство желудка случится.
Но отёк гортани?!
Винса могли засудить. Аргументов точно хватило бы. Уверена, что даже Джаред не стал бы возражать. Ведь его сводный брат регулярно выкладывает в Сеть провокационные фото бас-гитариста FB из семейного архива и сам же плодит слухи о том, что Джаред, например, нетрадиционной ориентации или же у него был роман с трансвеститом в Таиланде. И это ещё так – цветочки.
Зависть – страшное чувство. Никогда никому не завидуйте.
Вот до чего зависть довела Винса. Бедняга хотел доказать их общему с Джаредом отцу, что тоже способен стать знаменитым. И это желание сподвигло его пойти по головам.
Интересно, если бы Винс знал, что я девушка, поступил бы так же?
Даже не хочу об этом думать.
И мне жаль, что он отделался малым. Всего-то предупреждением и актом о неразглашении с более ужесточёнными пунктами.
Да. Винсу велели молчать о том, что он спровоцировал мой приступ.
Какой дурак не подписал бы такой акт?
Мой отец не мог поступить иначе. Точнее, те страшные люди, что работали от его лица. Ведь если бы Винса привлекли к ответственности и завели дело, пришлось бы раскрывать личность пострадавшей, а это могло бы неблагоприятно сказаться на карьере моего отца.
Ознакомительная версия.
