Стивен попробовал было вырваться, но Джек ему не позволил, так что Стивену пришлось сесть между корнями дуба и выслушать.
– Когда смотришь на Луну, – сказал Джек, расхаживая туда-сюда, – не видишь, что она от нас отдаляется. Она ничего не может с этим поделать. Сам факт, что она во всех смыслах вместе с нами, означает, что ей приходится пытаться нас покидать. Какая ирония, не правда ли?
– Как скажешь.
Джек остановился.
– Тут ни при чем, что я скажу! – завопил он. – Это в природе отношений! По той же причине она не показывает нам свою темную сторону!
– Хорошо, хорошо, – сказал Стивен. – Я тебе верю.
Джек глубоко вздохнул и выставил кулаки перед грудью:
– Так вот, Земля и Луна. Они были вместе четыре с половиной миллиарда лет, и за время этого долгого сожительства приливно-отливные фрикции и другие не поддающиеся лечению проблемы вынудили Луну все время оборачиваться к Земле своей симпатичной стороной. Но одновременно ее собственное приливно-отливное влияние и пассивно-агрессивные манипуляции замедлили вращение Земли, показывая, что их отношения, без сомнений, взаимозависимы. Следишь за моей мыслью?
Стивен кивнул. Он следил. Пока.
Джек развел руки:
– Так вот, чтобы сохранить угловой импульс и не потерять свою идентичность как индивидуума, у Луны нет другого выбора, кроме как отступать от Земли примерно на два дюйма в год.
– Это немного, – сказал Стивен.
Джек упер руки в бедра:
– Не в том случае, если речь идет о миллиардах и триллионах лет, дружище. Но суть не в этом, а вот в чем: иметь ее означает терять ее. Вот она, основная дихотомия – инь-ян, черное-белое, сладкое-кислое или шоколад и арахисовое масло.
Стивен притянул колени к груди.
– Так ты говоришь, что она уходит, и я ничего не могу с этим поделать.
– Ха! – рявкнул Джек. – Вот чего стоят ваши гуманитарные знания. Конечно, Луна тихонько уходит – но даже пока она отступает, примирение двух сторон уже маячит на горизонте. Ведь вращение Земли все же умеряется страстной силой приливов и отливов, и оно и дальше будет замедляться, пока наконец земной день не станет той же длины, что лунный месяц. И с этого момента счастливая пара будет вращаться совершенно синхронно!
Все свои следующие слова он подчеркивал, тыча указательном пальцем Стивену прямо под нос.
– Тогда, и только тогда, – сказал он, – Луна опять начнет приближаться к Земле. На самом деле она будет подходить все ближе, и ближе, и ближе.
– Но до того, как она сможет подойти ближе, – сказал Стивен, – ей придется уйти далеко?
Джек хлопнул себя по бедру:
– Да! Это неизбежно!
Он посмотрел на Луну и опять поднял руки над головой:
– Это же гребаная физика!
Стивен опять встал.
– Так ты предполагаешь, что, если на первый взгляд я сейчас теряю Кэти, – сказал он, – потом она может снова ко мне вернуться?
Джек опустил руки, высоко поднял голову и озадаченно посмотрел на Стивена.
– При чем тут вообще Кэти? – спросил он. – Я говорил о Луне, вот о чем.
Стивен на секунду пришел в замешательство, но потом не выдержал и засмеялся. Он сидел на холодной земле в лесной чаще посреди вьюги, слушая, как голый мужик читает лекцию по орбитальной динамике.
Это он чокнутый.
И тут у него появился другой вопрос.
– Так что случится потом? – спросил он. – Что случится, когда Луна подойдет близко?
– О, – сказал Джек, пощипывая бороду. – Это стадия «пока смерть не разлучит нас». Видишь ли, в конечном счете Земля и Луна подойдут друг к другу так близко, что страстный напор приливов и отливов разорвет Луну на части.
– Мило.
– Да, – пожал плечами Джек, – но Земля умрет или состарится немногим позже. Так что это, пожалуй, самый счастливый конец для космического брака. Не хочешь теперь вернуться на поляну?
Стивен вздрогнул.
– Я бы хотел, – сказал он, – но мне нужно согреться. Пожалуй, я лучше пойду в дом.
Джек показал на луноцвет, который Стивен все еще держал в руке.
– Сначала попробуй это, – сказал он.
Стивен сдался. Он поднес цветок ко рту, и когда лепестки коснулись его губ и языка, все его тело содрогнулось, будто он схватился за электрический забор.
– О-о-о, – сказал он и съел цветок целиком.
Вкус был великолепен, и Стивену полегчало. Его кожу покалывало, а в голове загудело.
– Первый шаг к свободе, – подмигнул Джек. Потом опять воздел руки, и Лили подняла его и понесла к поляне.
Стивен последовал за ними, но он шел прогулочным шагом, хотя бурлящая в венах кровь и толкала его на бег. Это был вопрос гордости.
Прямо у поляны он столкнулся с Томми Моррисоном.
Они остановились и настороженно посмотрели друг на друга. Их стычка у дома Хэлли произошла больше четырех месяцев назад, но с тех пор они не сказали друг другу ни слова.
Нa Томми опять были джинсы и ковбойские ботинки, и он застегивал рубашку. Но, застегивая рубашку, он не отводил взгляда от Стивена.
– Ты опять хочешь дать мне пинок под зад? – спросил он.
Стивен мотнул головой:
– Я лучше воздержусь. И я хочу извиниться за первую попытку. А также за попытку облить твой пикап.
Томми, похоже, этим удовлетворился.
– Нет проблем. – Он пошел в сторону. – Увидимся на ужине в час или два.
– Ты покидаешь наш пикник? – спросил Стивен.
– Да, – сказал Томми после паузы. – Мне нужно кое о чем поразмыслить. Когда прилетела эта ваша богиня, на меня снизошло откровение, и я понял, что я гей.
Стивен не знал, что сказать.
– Слушай, не смотри на меня так, – сказал Томми. – Это просто неизвестная мне до настоящего времени информация, вот и все, так что мне нужно все тщательно обдумать. А кроме того, никто не выключил плиту, когда мы все сюда побежали, а мы же не хотим, чтобы чили превратилось в коричневые угольки на дне кастрюли.
– Ладно, – сказал Стивен.
– Вот именно, – сказал Томми. Он опять пошел к дому. – До встречи.
– До встречи, – сказал Стивен, глядя, как Томми исчезает за деревьями.
Потом он пошел к поляне и, подойдя ближе, увидел, что там все еще голые. Они пели «Лев сегодня спит»,[21] более или менее в такт, а Лили хватала по очереди каждого и поднимала выше деревьев, а потом опускала обратно на землю. Повсюду летали перья и снежные хлопья.
Стивен вышел на поляну как раз в тот момент, когда наверх поднималась Кэти. Подлетев к небу, она засмеялась. Такого смеха Стивен никогда раньше у нее не слышал.
Тут все остальные заметили, что он вернулся, и, похоже, были от этого просто счастливы. Даже Дуэйн, которого Стивен едва знал. А Кэролин и Хэлли обе его поцеловали, и он решил, что ему тут нравится.
Потом Лили вернула Кэти на землю, и Кэти, увидев Стивена, подбежала к нему и обвила его шею руками.
– Я тосковала по тебе, – сказала она.
Он решил, что не бывает ничего лучше сегодняшнего дня.
– Я тоже по тебе тосковал. У нас будет ребенок?
Глаза у Кэти стали испуганными.
– Видимо, да, – сказала она. – Но…
Он не дал ей закончить:
– Хорошо. Как раз вовремя.
Лицо Кэти осветилось счастливой улыбкой. Она взяла Стивена за руки и закружила его.
– Снимай одежду! – кричала она. – Пой с нами! Танцуй с нами!
Стивен решил пойти на компромисс. Он пел, и танцевал, и даже снял рубашку и махал ею над головой – но штаны оставил. Даже опьянев от нектара луноцвета и танцуя в снегу под полной Луной, он твердо решил вести себя достойно. Вскоре он станет отцом и должен подавать хороший пример.
Глава 24
Наутро богиня попрощалась
Наутро богиня попрощалась. Она сказала Джеку, что на сей раз действительно не сможет вернуться снова.
Они находились в угловой спаленке в восточном крыле. В четыре утра, когда все еще танцевали и пели до изнеможения, Джек и Лили пошли сюда и занялись любовью. Лили сказала тогда, что это в последний раз. Но по крайней мере, думал Джек, она сказала это сама. Она пришла к нему еще раз, прежде чем покинуть.
– Луна садится, – сказала Лили. – Я тут слишком задержалась.
Джек крепче прижал ее к себе под одеялом.
– Хорошо, – сказал он.
Он пытался не вести себя как сопляк, но это было нелегко.
Лили нежно отстранила его и вылезла из кровати. Цокая когтями по деревянному полу, она подошла к двухстворчатому окну на восточной стороне. Когда она отодвинула занавески и распахнула окно, первые лучи утреннего солнца осветили ее лицо и груди. Она выгнула спину и расправила крылья.
Джек попытался сохранить в памяти этот образ. Он хотел запомнить ее такой. Он никогда прежде не видел ее в солнечном свете.
Лили оглянулась на него и начала что-то говорить, но внезапно задрожала и согнулась, обхватив руками живот. Ее слова заглушил крик боли.
