На них обрушились все самые громкие, самые высокопарные обвинения: продажные политики, развращенные карьеристы, прибегавшие к гангстерским методам. Каждая из этих филиппик отдавалась вдали скрежетом тюремного засова. Наконец-то правосудие в лице своего представителя могло сполна расквитаться за те инсинуации, которые Александр, как и сотни других политиков, годами изливал на него. К концу своей речи государственный обвинитель до того обезголосел, что ему пришлось выпить целый стакан воды прежде, чем произнести заключительную часть: «Нет, Франция не подчинена диктату судей. Нет, судейские чиновники не хотят узурпировать власть. Нет, мы не жаждем крови. Просто изменились времена. И нынче, когда безудержный цинизм нагло правит бал у нас в стране, когда у нас царят произвол и сила, а не право, я вижу лишь одно оружие против этого зла, и оружие это — Закон, Закон с большой буквы. И я здесь для того, чтобы провозгласить конец безнаказанности».
Если до сих пор мы думали, что правосудие придерживается политики разумного балансирования, уравновешивающего пороки и добродетели, сиречь хороших людей и плохих, то прокурор быстро расставил все точки над «i». Он вознамерился устроить разборку, которая запомнилась бы на века: по выходе из Дворца Франция будет очищена от преступников. Вместо того чтобы хоть изредка заглядывать в досье, он декламировал свою речь с видом римского императора, открывающего празднество Флоралий. Эта напыщенная лирика могла бы вызвать смех в зале — ничуть не бывало. Он огласил свои требования наказания в мертвой тишине. Александр и глазом не моргнул, Поль зашатался, и ему пришлось опереться на одного из своих адвокатов. Меня он решил покарать штрафом в 2,5 миллиона франков и годом тюрьмы. Предварительное заключение покрывало этот срок. Так что мне оставалось только выписать чек. Доход с продаж «Милого друга Ариэль» помогал мне сделать это без всякого ущерба для себя. Я не стала оспаривать приговор. Поль и Александр, получившие, соответственно, пять лет и три года тюрьмы, имели право подать на апелляцию. Но это уже без меня. Отныне их дело перестало быть моим. На следующий же день после суда я уехала на остров Монахов. И там пошла на могилу отца. Одна.
Солнце сияло где-то там, над облаками, и его лучи, изредка пронизывая их серую вату, с волшебной четкостью обрисовывали контуры морского побережья. Так и хотелось сказать, что его свет «кладет последние мазки» на эту картину. Море, скользившее между островками блестящей змеей в яркой чешуе отблесков, огибало справа крутобокий, поросший липами мыс и, подобравшись к его левому боку, лизало высокую крепостную стену, стоявшую по колено в воде. В воздухе пахло сухой листвой. Чайки с криками вальсировали в небе. Моя жизнь начиналась сызнова. Отныне я была богата и свободна. Даже мои мечты и те окрасились в радужные оттенки роскоши: глядя на залив, я вдруг вспомнила Швейцарию и подумала, что там, как и здесь, серебро небосвода отражается в серебре озер, как россыпь серебряных монет. Если существует вечная жизнь, мой отец, наверное, счел меня в этот миг неисправимой. Но я-то его хорошо знаю: он, как всегда, оправдал бы меня.
Мое сердце должно было бы трепетать от счастья, а оно молчало. За прошедшие пять лет, пока меня пинали и обливали грязью в сотнях статей, я превратилась в евнуха среди оргии сладострастников. Мне довелось увидеть Париж в его истинном свете — пир каннибалов, которых стараются накормить лапшой. Теперь этот город внушал мне отвращение. Подумать только: некоторые из его обитателей приклеивались к столу власти намертво, как выплюнутая жвачка, и больше не двигались с места. Они считали, что жизнь прекрасна, когда им удавалось жировать «за счет фирмы». Меня тошнило от моей истории. Дни проходили, но я решила остаться на острове Монахов еще ненадолго. Я отказалась от хлеба и вина. Потом от масла, сливочного и оливкового. Распрощавшись с лимонами, я уже ни о чем больше не думала. По утрам я бегала в течение часа. Потом стала бегать и вечерами тоже. Мне нужно было очиститься. От чего? От воспоминаний. Это было похоже на умерщвление плоти. По прошествии какого-то времени это превратилось в свою противоположность, в подлинное наслаждение. Мне все еще хотелось быть красивой, но я не желала быть ничьим другом. Ни другом, ни врагом. И, главное, играть какую бы то ни было роль. Я могла бы стать счастливейшей из доисторических женщин, живя на маленьком островке в полном одиночестве, отрезанной от всего мира. В моем сердце не осталось ничего — ни морали, ни надежд, одна лишь печальная усмешка женщины, которой все стало безразлично, которая прошла через все, хотя зашла не так уж и далеко. Одиночество в Кергантелеке походило на жизнь в раю; иногда мне хотелось вонзить ногти в землю, чтобы они пустили здесь корни. Увы, даже рай имеет свои адские стороны. К чему мне здесь свобода? Я понятия не имела, что с ней делать. Если вдуматься, мне нужно было только одно — не расставаться со следами жизни моего отца. Вот кого мне не хватало.
Господи, до чего же мне его не хватало! Ведь это я сгубила его. И мы даже не успели сказать друг другу «до свидания».
Морбиан — приморский департамент на западе Франции, в Бретани.
Жоашен Дю Белле (1522–1560) — французский поэт, один из основателей «Плеяды» — французской поэтической школы эпохи Возрождения.
В 1814 г. в Фонтенбло император Наполеон Бонапарт подписал первое отречение от престола и попрощался со своей старой гвардией.
ПГД — президент — генеральный директор.
QI (quotient intellectuel) — интеллектуальный уровень (франц.).
ENA (Есоlе Nationale d'Administration) — Национальная школа администрации во Франции.
Катон Старший (т.н. Цензор) Марк Порций (234–149 гг. до н.э.) — римский политический деятель, бичевавший пороки общества.
Вуэ Симон (1590–1649) — французский живописец и гравер.
Мистер Бин — герой одноименного английского комического сериала.
Fashion victims — жертвы моды (англ.).
СЗД (UDF — Union pour la Défénse de la Democratie) — Союз в защиту демократии, партия, созданная в 1978 г. для поддержки политики президента Жискара д’Эстена.
Эннбон — город в Бретани, в департаменте Морбиан.
В 1966 г. Миттеран провел в городе Эпине съезд левых сил, на котором была создана Федерация демократических и социалистических левых сил (La Fédération de la gauche démocrate et socialiste — FGDS).
Битва при Эйлау (Восточная Пруссия, 1807 г.) между армией Наполеона и армиями России и Пруссии окончилась гибелью 40 тысяч солдат с обеих сторон.
Набивная материя, производящаяся на первой во Франции фабрике набивной мануфактуры, построенной в 1759 г. в коммуне Жуи-ан-Жоза.
Носферату — вампир в фильме «Носферату — симфония ужаса» нем. режиссера Ф. В. Мурнау.
Шатобриан Франсуа Рене, виконт де (1768–1848) — французский писатель и политический деятель. Уроженец Бретани.
Лесюэр Эсташ (1617–1655) — французский живописец и рисовальщик.
Home, sweet home — дом мой, милый дом (англ.).
Хирш Робер (р. 1925) — французский актер. Господин де Пурсоньяк — главный герой одноименной пьесы Мольера, наивный провинциал.
Полковник Бруйяр — псевдоним французского писателя, автора шпионских романов Пьера Нора (1900–1985).
Бечевая дорога (бечевник) — тропа, проложенная вдоль реки или канала для лошадей, которые тащат по воде баржу.
Коро Жан-Батист Камиль (1796–1875) — французский художник и график.
Кнокке-ле-Зут — морской курорт в Бельгии.
Мадам Вердюрен — одна из героинь эпопеи М. Пруста «В поисках утраченного времени», выскочка из богатой буржуазной семьи.
Сегела Жак — крупнейший специалист по политической рекламе и избирательным технологиям.
«Лицо» фирмы Mamie Nova, производящей молочные продукты.
Хоппер Эдвард (1882–1967) — американский художник.
