— Ты не хочешь спать?
— Спать? — переспросила она. — Зачем нам спать? У нас с тобой вся ночь впереди. Хочешь, я станцую для тебя?
— Станцуешь?
— Да! — Она опять улыбнулась. — Я чувствую, что здесь было много женщин. Они приходили и уходили, они делили с тобой хлеб и постель, но ни одна из них не пела для тебя, не танцевала. Поправь, если это не так.
— Это так.
— Так почему бы мне не порадовать тебя? Просто так. Тем более я чувствую, что эту ночь ты запомнишь надолго. Да, я хочу, чтобы ты ее очень долго помнил.
Она подошла ко мне, расстегнула ворот своей черной шелковой рубашки и посмотрела на меня так, что я тут же забыл все эти заумные философские разговоры. Передо мною была красивая женщина. Я хотел ее, и она тоже горела желанием.
Я смотрел, как она медленно снимает одежду, как обнажаются ее красивое тело, белоснежная гладкая кожа без единого волоска, без единой родинки или прыщика. Кончиками пальцем я дотронулся до ее спины. Идеально гладкой, изящной спины молодой, излучающей силу женщины.
— Что у тебя за следы странные около лопаток? На родимые пятна не похоже. Это напоминает…. — Я задумался.
— Это напоминает следы от шрамов, убранные с помощью пластической хирургии.
— Около лопаток? Ты попала в катастрофу?
— Можно и так сказать. Шрамы украшают только мужчин.
— Шрамы никого не украшают.
Я хотел обнять ее за плечи, но она выскользнула из моих объятий. Легкая, грациозная, изящная. Она выключила большой свет, так что осталась гореть только настольная лампа да луна, что тускло светила сквозь окно. Она включила музыкальный центр, даже не поинтересовавшись, что за диск там стоит. Зазвучала гитара. Страшный завораживающий перебор струн. Я вспомнил, что в музыкальном центре стоял диск Калугина «Nigredo».
Она начала танцевать. Признаюсь честно, что такого я не видел больше никогда, и думаю, что не увижу. У меня не хватит слов, чтобы описать плавность ее движений, смыкающиеся и размыкающиеся руки, скользящие по ковру босые ноги.
Мертвой свастикой в небе орел повис
Под крылом кричат ледяные ветра.
Я не вижу, но знаю — он смотрит вниз
На холодный цветок моего костра.
Мир припал на брюхо, как волк в кустах,
Мир почувствовал то, что я знаю с весны.
Что приблизилось время Огня в Небесах,
Что приблизился час восхождения
Черной Луны.
Я не мог оторвать от нее взгляда. Я хотел ее, но понимал, что даже слова «хочу», «желаю», «умираю», будут ничтожными, чтобы описать мои чувства. Этот танец завораживал, и во мне просыпалось нечто, до этой минуты дремавшее. Нечто дикое, первобытное, животное. Может быть, пришедшее из тех времен, когда люди плясали у костров, освещающих своды пещер.
Бог мой, это не ропот — кто вправе роптать,
Слабой персти ли праха рядиться с Тобой,
Я хочу просто страшно, неслышно сказать —
Ты не дал, я не принял дороги иной.
И в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины.
Мне осталось одно — это петь и плясать,
В восходящих потоках сияния
Черной Луны![13]
Что-то страшное и темное поднималось со дна моей души и постепенно заполняло мое сознание. Я чувствовал, что еще немного — и реальность перестанет для меня существовать. И я погружусь в страшные, темные грезы. Я посмотрел в окно и увидел, как ущербная луна медленно начала менять цвет от золотистого до темно-фиолетового, почти черного.
Музыка стихла. Девушка приблизилась ко мне, обняла меня за шею и жарко зашептала мне на ухо:
— Иди ко мне. Иди ко мне, милый. Не сопротивляйся. В этой жизни надо делать только то, что ты хочешь делать, что нужно тебе. Ведь ты хочешь меня? Разве нет? Ты можешь стать таким, как я, вечно молодым и вечно красивым, и жить для себя, в свое удовольствие. И ходить по этой земле долго, очень долго.
Она обвила мою шею, взялась за цепочку, на которой висел крестик, и хотела снять:
— Ты же хочешь бешеной страсти, цепочка просто будет мешать тебе.
Внезапно я остановил ее руку и посмотрел ей в глаза.
— А без этого никак нельзя?
— Что? — Она лукаво усмехнулась.
— Быть молодым, красивым и жить только для себя.
— Нет, без этого нельзя. — Она покачала головой. — Ты уже почти такой же, как я. Да, ты признаешь Бога и его власть над собой. Но ты отдал Ему любовь, ты уже изгнал любовь из своего сердца. Твоя чувственная, эмоциональная сторона убита тобой же. Твой ум ясен и… — Она сделала паузу. — И твое семя уже холодно.
Я вздрогнул. Мне вдруг вспомнилось, как пару месяцев назад Света неожиданно вздрогнула подо мной. Я знал, что она не может иметь детей, и мы никогда не предохранялись. Она вздрогнула и, освободившись из моих объятий, прошептала: «Мне показалось, что у тебя семя холодное. Извини, видимо я устала».
Да, это привлекательно, это очень привлекательно — обрести вечную молодость, силу, власть над умами. Но я слишком хорошо знал, что за все в этой жизни надо платить. Я понял это, едва начал платить дань магии. Но если даже магия берет такую цену с человека, то какова будет цена, которую надо заплатить тому, кому служит эта девушка.
Почему столько людей обращается ко злу? Все просто. Зло привлекательно, оно не приходит в адском пламени с рогами и хвостом. Оно привлекательно, оно очаровывает тебя, оно говорит тебе: «Будь как я, будь со мной!» Однако дьявол всегда расплачивается золотыми монетами, которые наутро превращаются в глиняные черепки. Зло держит слово, она дает тебе то, что обещает, но только не стоит говорить потом, что ты получил совсем не то, что хотел, и цена, которую ты заплатил, не стоила товара.
Она смотрела мне в глаза, она ждала. Ждала с немым вопросом в глазах. И мне стало страшно, настолько страшно, что все мое желание куда-то пропало, я почувствовал себя маленькой крошечной песчинкой. Человеком, обычным человеком, который, как и все, боится боли как физической, так и душевной.
В средневековых легендах люди отгоняли нечистую силу крестом и молитвой. Крест был на мне. Да и молитвы я тоже знал. Уверенность понемногу возвращалась ко мне. Страх уходил. Ведь я понял, что она ничего-ничего не сможет со мной сделать, пока я не разрешу. Она даже в квартиру не смогла без моего разрешения войти. Значит, Бог пока не отступил от меня, не бросил меня. Потому что сам человек слишком слаб, чтобы в одиночку сопротивляться той силе, что была прежде, чем он был сотворен.
Я посмотрел ей в глаза и отрицательно покачал головой.
— Скажи вслух! — попросила она. — Скажи!
— НЕТ! — громко ответил я.
— Ты не знаешь, от чего ты сейчас отказался. Лучше быть последним среди восставших, чем первым среди слуг тирана.
— Лучше всего быть на своем месте.
— А ты на своем? Скажи мне. Ты не можешь стоять между, никто не может и не имеет права долго стоять на перепутье. Кто изгоняет из своей души Бога, тот рано или поздно приходит к сатане. Ты такой умный, ты прочитал сотни книжек. Или ты думаешь, что это все сказки?
— Поэтому я и ответил «нет».
Он вздохнула и стала быстро одеваться. С меня словно спало какое-то наваждение. Да, Ксюша по-прежнему казалась мне очень красивой, изящной, но то странное завораживающее чувство исчезло, улетучилось словно мираж.
— Тебе денег дать на такси? — спросил я.
— Не надо, с деньгами у меня все хорошо. Да и вообще, с такими как я ничего не случается. С нами все уже давно случилось.
— Ты ногу подвернула, когда танцевала? — спросил я, заметив, что она стала чуть заметно прихрамывать на левую ногу.
— Это тоже старая травма. Той же природы, что и шрамы на спине. — Она печально улыбнулась.
Я проводил ее до двери. Потом долго сидел в полумраке комнаты, пил чай и представлял, как высокая красивая девушка, одетая во все черное, одна идет по ночной улице. И каблуки ее сапожек стучат по асфальту.
Мне вдруг совершенно неожиданно вспомнился один апокриф. Был у меня такой период в жизни, когда я буквально заболел чтением древних апокрифов, неканонических, а порой и вовсе еретических апокрифов на канонические христианские произведения. И в моей голове, будто бы сами собой, возникли прочитанные несколько лет назад строчки: «А когда они падали на землю, подобно звездам, то разбивались и ходили с тех пор по земле хромыми. А архангелы, что настигали их, хватали их и вырывали им крылья, чтобы не смогли они больше подняться в небеса».
Все! Время сомнений кончилось. Пожалуй, если очень сильно постараться, то можно было бы найти и логическое объяснение произошедшему в этот вечер. Девушка, играющая в демона-искусителя, ушла обиженная, потому что я не захотел ей подыграть. А черная луна, это странное состояние — всего лишь плод моей фантазии. Игры разума. Если задаться целью, то можно найти объяснение всему необычному, что происходит в этом мире. Вопрос только в том: надо ли искать эти объяснения? Ведь, как известно, самый хитрый трюк дьявола заключается в том, чтобы заставить людей не верить в него.
